Из записок мага

– Заткнись!

– Мы плыли в Эльдеру, но теперь мы плывем в Вал-Халлу, – улыбаясь, ответил Родерик.

– Что это – Эльдера?

– Это рай на земле, – ответил за Родерика Пожилой. – Там золотые берега, а на деревьях вместо листьев самоцветы.

– Ты потому и стал рабом, Армах, что до сих пор веришь сказкам! – насмешливо сказал Родерик, поднимаясь. – Что за Эльдера? Эльдеры нет, разрази ее гром! Путь морской ведет к краю земли. Мы доплывем и сорвемся в Бездну!

– Я видел мореходов, которые возвращались с края земли, – тихо сказал Гордый. – И они говорили, что он прекрасен.

– Не говори глупостей, раб! – фыркнул Родерик. – У нас нет воды, только вино, у нас нет еды – одни только крысы.

– Я много лет по твоей воле питался крысами, – усмехнулся Гордый. – Так ничего же – выжил. Нам нужно установить парус и плыть дальше, только так мы сумеем спастись. Эльдера, не Эльдера, но хоть куда-нибудь мы доплывем, а вот так кружиться на месте – равнозначно смерти.

Родерик уважительно склонился перед рабом и сказал:

– Назови хоть теперь свое имя.

– Раб я, – усмехнулся Гордый. – Покажи ребятам, где вино, пусть утолят жажду, и пора уже браться за дело.

Жажду утолили, утолили и голод, изловив и поджарив несколько крыс, которые дотоле питались человеческим мясом. Родерик с помощью кузнеца и Молодого поставил парус, затянутый новой материей, заткнул дыры в весельном, – и печальное судно подхватил ветер, и понес по волнам к краю земли.

На дромоне командовал Гордый, он почти не разговаривал, но командовал. Гордый часто смотрел на небо с таким вожделением, так радостно улыбался звездам, что однажды Родерик не выдержал и спросил его, стоящего под ночным небом:

– Что видишь ты?

– А что видишь ты? – усмехнулся раб.

– Небо, – ответил Родерик.

– И я вижу небо, и ночь. Сквозь ее дырявый плащ светят звезды, – тихо сказал Гордый. – Но ты хотел спросить о другом.

– Доплывем ли мы, раб?

– Мы доплывем, Родерик, ты и я. За остальных не ручаюсь, – твердо ответил раб. – Но видит Бог, как бы мы не пожалели об этом.

– Говорят, что из Эльдеры никто еще не возвращался, – полушепотом сказал Родерик, – но те, кто это говорит, как-то странно отводят глаза. Я решил плыть за море, чтобы увидеть золотой берег, чтобы привезти моей Милославне самый большой икар из всех существующих в мире, сверкающий, как солнце, сравнимое лишь с ее очами.

– Ты больше не увидишь ее, – грустно сказал Гордый. – Да и она не будет ждать тебя. Только твой потомок поплывет за тобою в Эльдеру. Он будет великим, твой потомок.

– У меня нет детей, раб, – уронив голову на грудь, сказал Родерик.

– Почем ты знаешь? – усмехнулся Гордый. – Ведь ты уже много месяцев не был дома, вдруг Милославна понесла. Тогда не прервется линия большой крови.

– Лучше бы не было у меня детей, ибо не увижу я их!

– Это не тебе решать.

В полосу лунного света вышел кузнец, лицо его было мрачно и немного испуганно.

– Откуда, дери ее, она взялась, – пожал он могучими плечами. – Молодой не встает, Армаха полощет не хуже нашего паруса.

Раб и Родерик встревожено переглянулись.

– Их нужно выбросить за борт, – сказал Родерик.

– Лучше сам выпрыгни, – огрызнулся кузнец. – Все равно мы умрем, зачем укорачивать жизнь другим.

– Иди спать, кузнец, – спокойно сказал Гордый. – Иди и спи, не беспокойся за своих товарищей, хоть их участь и предопределена, они получат достойную смерть. Утро все прояснит.

Кузнец подозрительно покосился на Родерика и ушел.

Они немного помолчали, затем раб сказал:

– Мы должны выбросить их за борт…

Утро все прояснило, но это не оказалось приятным. Молодой и Армах исчезли, кузнец, Родерик и Гордый лежали на палубе, задыхаясь, обхватив животы, все потные под палящим солнцем; за бочкой притаились крысы, готовые попировать в свое удовольствие. Их заметил кузнец:

– Скоро они съедят нас живьем, проклятущие. Это ты, Гордый, назвал на нас заразу! Зачем мы только ели их! Теперь они оставят от нас одни кости!

– Положись на волю богов, – слабым голосом ответил Гордый. – Они не допустят, что меня съели крысы.

– Ты всегда был выше нас! – зло сказал Родерик. – Ты гордился, вот боги и покарали твою гордыню.

– Это невозможно, – совсем слабо сказал Гордый и закрыл глаза.

– Он подох, что ли? – удивленно спросил кузнец.

– Нет, вроде дышит. Уснул, – ответил Родерик.

– Я всегда знал, что с ним что-то нечисто. Это он накликал на нас беду! – воскликнул кузнец, корчась в судорогах.

– Заткнись, и не говори, чего не знаешь, – фыркнул Родерик. – Мы доплывем в Эльдеру, а мой потомок последует по моим стопам. Мое имя пребудет в веках, а твое забудут, потому что ты дурак. Как твое имя?

– Кешаль, – хрипло ответил кузнец.

– Имя раба, – усмехнулся Родерик.

– И бога, – внезапно сказал очнувшийся Гордый и жадно стал смотреть на небо. – Господь не оставил меня, но мне не дотянуться до его ладоней…

Родерик повернулся на спину и уставился на безликий голубой свод.

– Так что ты видишь?

– Только небо, – тихо вздохнул Гордый, и лоб его покрылся испариной боли…

Первым очнулся кузнец от свежего порыва ветра, налетевшего с запада и наполнившего обвисший парус. Он повернул голову и увидел ноги Родерика, раскинувшегося на палубе, самого Родерика, Гордого, а потом других людей и понял, что люди эти стоят на берегу, а их дромон увяз на песчаном пляже. Он с трудом поднялся и помахал людям, которые тут же кинулись врассыпную.