Крушение звёзд

– Я так понимаю, Корновил посетил вас, – Гаду старался казаться небрежным. – Каково ваше впечатление?

– Ну, он показался очень занятым человеком, – осторожно ответил Гарвин. – Вообще-то он пробыл здесь не долго, и мы затрудняемся составить о нем более конкретное мнение.

– Понимаю, – сказал Гаду. – Он не упоминал, как ему видится место, которое вы могли бы занять здесь, на Центруме?

– Нет, ничего, кроме желания посмотреть наше представление. Больше всего интересовался способами транспортировки нашего оборудования и демонстрацией наших способностей.

– О? И каковы комментарии?

– Никаких, кроме восхищения.

Гаду сменил тему и засыпал вопросами относительно прохода «Большой Берты» к Центруму. Он явно был прекрасно осведомлен о механической блокаде Капеллы и, кажется, остался доволен разговором.

– Ффууу, – выдохнул Гарвин, когда гость удалился, скривив на прощание губы в том, что, видимо, считал улыбкой. – Если от Корновила по мне просто бегали мурашки, то с этим ублюдком они мне все так оттоптали, что я боюсь стать импотентом.

– Меня они только слегка помяли, – самодовольно заметил Ньянгу. – А как ты, Моника?

– Напоминают пару типов, с которыми я сталкивалась много лет назад. К счастью, оба уже покойники.

– Чьими стараниями?

Лир улыбнулась и промолчала.

Дарод Монтагна, оказавшись за кулисами, обратным кувырком соскочила с лошади и легко приземлилась на ноги. Руди Квиек, чьи раны на ногах еще не зажили окончательно, захромал к ней.

– Ну? – спросил он.

– Что – ну? – не поняла Дарод.

– Как тебе горожане? Мне не подобраться достаточно близко, чтобы разглядеть.

Дарод зябко поежилась, обхватив себя руками.

– Я их не разберу, – медленно проговорила она. – Одна секция вопит, что твои разбойники. Другие смотрят так, будто хотят тебе в штаны засунуть бомбу.

– Не нравится мне это. Вот и Сопи жалуется. У него на аттракционах дела идут неравномерно. В палатках с азартными играми все в норме, а игры на удачу, где призы выдаются мягкими игрушками, никого не интересуют.

– Может, сообразили, насколько все заранее рассчитано.

Квиек фыркнул.

– Чтоб плебей разгадал балаганный трюк? Да они же ничегошеньки не секут, потому они и плебеи!

– Можно и так, – согласилась Монтагна.

– Единственное, о чем я могу сказать с уверенностью, так это что нам очень повезет, ежели удастся сбежать домой без серьезных неприятностей, – проворчал Квиек. – Тебе следует хорошенько о себе позаботиться.

– Да я и так, – вздохнула Монтагна.

– Ну, не с этой же здоровой бухалкой, которой ты спасла мне жизнь, – возразил Квиек. Он порылся в кармане мешковатых брюк и вынул небольшой пистолет. – На. Мидт нашел источник этого добра. Стреляют реактивками, что заставляет меня гадать, уж не из музея ли они? Спрячь его. Это подарок тому, из кого лет через тридцать – сорок мог бы получиться неплохой наездник.

– И куда же я, по-вашему, засуну эту игрушечку? – Монтагна улыбнулась и закружилась на месте. В ее костюме не удалось бы спрятать и перочинный ножик.

– Найди место, Дарод. – Квиек остался серьезным. – Я знаю, костями чую, надвигается потасовка. И не та, где дерутся камнями и палками.

Глава 29

Военный совет, собравшийся на полупустой «Большой Берте» и включавший двух новых членов, пребывал в особенно мрачном настроении. Не будучи в курсе, зачем их пригласили, Чака и Лискеард держались позади небольшой группы: Гарвина, Ньянгу, Лир, Фрауде и Ристори.

Гарвин выглядел очень усталым.

– Ладно. Давайте по-быстрому. Завтра у нас еще одно представление, а до тех пор никто нас не хватится. Мы добирались сюда почти год с целью узнать, что же случи лось с Конфедерацией, и надеялись встретиться с чем-нибудь простым, помочь залатать прорехи и обрести что-то, напоминающее прежние отношения. И какое змеиное гнездо мы разворошили! – он кивнул Ньянгу.

– Возможно, мы упустили тот факт, – подхватил Иоситаро, – что Конфедерация не могла столкнуться только с одной-единственной проблемой. Еще когда нас угораздило ввязаться в это дело, мы знали о больших кусках Конфедерации, без особого труда выпавших из контакта с ней в последние двадцать и более лет. Войска перебрасывали туда-сюда, как наш Легион или тех ребят из Протектората. Сомневаюсь, чтобы Конфедерация особенно контролировала эти части, если уж говорить об очевидном. Так что на самом деле все разваливалось довольно долго – гораздо дольше, чем кто-то хотел это признать.

Фрауде и Ристори безрадостно кивнули.

– Когда мы с Гарвином оказались здесь проездом семь лет назад, уже бывали беспорядки. Они, полагаю, становились все активнее и активнее, и в итоге произошел обвал системы в целом, вылившийся в эту дивную Народную Конфедерацию.

Фрауде поднялся.

– Маленькое уточнение, если позволите. Я немного побродил по округе. Пытался отыскать кого-нибудь из ученых. Предполагал, что не все попрятались в глубоких норах или оказались укорочены на голову. Лишь жалкие осколки и ошметки. Изначальная борьба, похоже, происходила спонтанно. Никто точно не знает, но, я думаю, просто средней руки мятеж вышел из-под контроля… или оказался успешным – в зависимости от точки зрения. Войска подавления, отвечающие за порядок, были разгромлены. Далее наступил период всеобщей анархии. Большая часть архивов Конфедерации и их хранителей, включая главный Отдел Военных Архивов и систему Генерального Штаба, погибла именно тогда. Затем некоторые люди объединились для общего дела – вероятно, для захвата власти себе, – и к ним примкнуло достаточно других, чтобы они объявили себя правительством. Потом начало происходить нечто интересное. Партия, захватившая власть, сделалась вдруг консервативной и подвела черту, заявив: мол, хватит, все устали от революций. А люди, давно привыкшие бунтовать, на самом деле вовсе не устали. Образовалась другая партия, слева от первой, и начала вопить, что первая партия не более чем лакеи Конфедерации и настало время скатиться их головам. Головы таки покатились. Вторая партия, оказавшись наверху, также заявила, что, мол, хватит революций.

Но люди на улицах… похоже, у них отсутствовало даже прозвище… по-прежнему не обладали никакой властью, и началось третье объединение. Они спихнули вторую группу и некоторое время держались у руля. Это, кстати, и есть партия свободы, во главе которой стоит знакомый большинству из нас Абия Корновил. И снова никакого удовлетворения для людей в низах. Теперь они увлеклись этим Фавом Гаду с его партией мобилизации. Интересный факт – изначально партию организовали, чтобы подтолкнуть Народную Конфедерацию добраться до своих старых владений, до звезд. Даже предпринимались попытки выслать несколько экспедиций, но их обстреляли свои собственные охранные системы, поскольку ни у кого не сохранилось или они просто не смогли найти записей, как их обезвредить. Так что партии мобилизации пришлось искать новое дело. Похоже, на данный момент они подбираются к центральному кругу, и, боюсь, мы прибыли незадолго до следующей вероятной драки за власть.

Он тяжело опустился на свое место.

– Вот, собственно, и… – сказал Гарвин. – Теперь вопросы: есть ли у нас достаточное представление о происшедшем?

Все закивали.

– Достаточное для того, чтобы завершить эту длиннейшую в истории разведывательную экспедицию?

Снова согласие.

– Итак, мы можем… если можем… смыться отсюда, доложить данту Ангаре, и пусть уже он решает, какие дальнейшие действия предпримет Ударный Корпус. Я на данном этапе абсолютно не способен произвести те серьезные расчеты, которые, по-моему, необходимы в сложившейся ситуации.

Первый вопрос задала Лир:

– Как нам прервать контракт и улететь с Центрума?

– Не знаю.

– Скажем, взлет мы осилим, – вступил Чака. – Но остается Ромоло со своим линкором, торчащим над Центрумом. Он, вероятно, станет возражать против наших попыток тихо исчезнуть со сцены. Мне кажется, у нас недостаточно барака, чтобы честно принять его вызов. Разве что перехитрить.

– Это может и не потребоваться, – сказал Лискеард. – У меня есть идея, как уладить с ним наши разногласия. Но я абсолютно по нулям относительно того, каким, черт возьми, образом мы вызволим весь цирк и взлетим, не переполошив окрестности.

– Я тоже, – откликнулся Гарвин. – Опять же, события до некоторой степени диктовали нам, что делать, когда мы высаживались здесь и особого выбора у нас не было.