Растут ли дети как трава? Материалы сайта «Детская комната»

Поэтому витаминчик в таблетках нужен ослабленному ребеночку, в тех случаях, где что-то пошло не так. Вот тут без профессора Фоерштайна или подобных методик уже трудно, уже не обойтись. А здоровый малыш с тем же успехом будет трескать котлеты и овощные салаты.

Присмотритесь к собственному с ребенком взаимодействию. Вы найдете множество крупинок драгоценного витамина R. Используйте позднейшее образование психики – рефлексию, и попробуйте сознательно добавить его в «еду». Следующая статья – как раз про то, как присматриваться.

Ребенок задает вопросы

Что такое «трудные вопросы», почему дети их задают, и почему родителям стоит к ним прислушиваться

Когда моей старшенькой было 15, я записала в дневничке следующий эпизод:

«…вдруг огорошила:

– Мама, а двоих сразу любить можно?

Вот и думай, мать:

1. Можно ли любить.

2. Чего сказать дщери.

3. И почему она спрашивает.

И желательно соображать побыстрее.»

Это отличный, на самом деле, пример трудного вопроса.

Трудные – это такие корректные (то есть, правильно заданные) вопросы, когда родитель затрудняется как минимум на одном из трех этапов:

1. Информационный: собственно ответ на вопрос.

Например, пока не было интернета, трудным мог считаться вопрос: «что ест бегемот?». Я еще помню, как со старшей мучилась на эту тему. Сейчас это не актуально, гугль ребеночку в помощь. Однако вопросы типа: «Почему мыльные пузыри лопаются не сразу?», или: «Почему крошки в пироге все вместе держатся?» лично меня до сих пор ставят в тупик, – и не знаю, как у гугля спросить-то такое! Приходится к мужу отправлять, он физик, пусть выкручивается.

2. Адаптационный: как ребенку доступно объяснить знание нейтральное, но чересчур сложное, или как ему красиво «соврать не соврамши» в тех случаях, когда знать ему такие вещи «в леденящих душу подробностях» рановато.

Для очистки совести примеры тоже приведу, хотя они на слуху, и все их тысячами знают.

Нейтральное сложное знание – вопрос четырехлетки про дату годности на йогурте: «Как люди знают, когда кефир испортится?» Ну вот реально, это трудно объяснить на таком уровне.

Знание простое, но преждевременное – вопрос шестилетней девочки: «А рожать очень больно?» Простой и честный ответ «очень» может сильно напугать. Приходится снабжать ответ массой смягчающих атрибутов типа «обезболивающего укола» и «но бывает по-разному».

3. И последний этап – аналитический: почему оно это спрашивает?!

О его существовании не все задумываются, а саму фазу анализа игнорируют. А зря. Это великолепный источник информации для внимательного воспитателя. Если ребенок вам доверяет, если он привык спрашивать вас, когда ему трудно или непонятно, то ничто не даст вам более достоверного знания о внутренней жизни ребенка, чем странный, непонятного происхождения, вопрос, с которым он к вам пришел.

Дочь моя младшая, 10 лет от роду, спросила тут отца, были ли мы в Камбодже. Между делом так спросила, и ответ получила между делом: папахен сообщил, что Камбоджи никакой давно нет, а есть республика Кампучия, но мы в ней не были и не собираемся. Ребенок обиделся, сказал, что там красивые храмы, и саркастически поинтересовался, в курсе ли папочка, кто такое Пол Пот[18 - Пол Пот – камбоджийский политический и государственный деятель, лидер движения Красных Кхмеров. Правление Пол Пота, сопровождавшееся массовыми репрессиями и голодом, привело к гибели, по разным оценкам, от 1 до 3 млн человек.]? Папочка пришел в ужас, и спросил ребенка, знает ли ребенок, что Пол Пот и его красные кхмеры были кровавые чудовища? Ребенок знал, хотя само это название – «красные кхмеры» – выговорить был не в состоянии ни на одном языке. Пока они мрачно обсуждали геноцид, буддистские храмы и соседний Лаос, я задумалась: а чего это вдруг?

Ребенок в географии разбирается примерно как фонвизинский митрофанушка: «лондон столица парижа, а 

 кораблик довезет». Мы с ней тренируемся, карту бабушка купила, но пока сдвиги, прямо скажем, не ах. Ей бы выучить, что Лувр не в Израиле, Тель-Авив не в Иерусалиме, Москва не в Африке, и прекратить передавать приветы сестренке с каждым, кто летит в США. Какая, нафиг, Кампучия???… Откуда это??? С какой-такой радости???

Стала копать, и выяснилось: ребенок ухватил такую книжку в школьной библиотеке. Там она книжки выбирает сама, в отличие от домашней и городской, где ей помогают. А про путешествия читать любит, вот и попалась ей Кампучия с Лаосом. Ни с того ни с сего.

В принципе, ничего страшного в этом нет. Вопросы о «формировании круга чтения подростка» часто поднимаются в сети мамами, так вот, – если мы говорим о детях разумного возраста, старше 10 лет, – то я тут вообще, можно считать, экстремист. Я считаю, что где-то лет с 12 ребенок должен читать все подряд. Серьезно.

Что бросилось в глаза,

что читал дурак из соседнего класса,

на чем настаивает мама,

что выбросил в помойку сосед снизу,

что советовала старшая подруга,

что стоит на самой дальней полке у родителей…

Он должен читать все, что попало, и вырабатывать свои критерии: учиться понимать, что именно он прочел.

– Качество,

– стиль,

– идея,

– временной период,

– мировоззренческая тенденция,

– оригинал\перепевы (это информация, которую ему можно и нужно подкидывать),

– жанр,

– личность автора и период в его жизни…

Во-первых, так формируется собственный фильтр чтения. Самое время.

Во-вторых, я совершенно убеждена, что из любой книжки можно что-то извлечь. Даже из слезоточивого дамского романа – его один раз обязательно надо прочесть. Он приводит нормального человека в состояние неловкости, и самоанализ, почему это случилось, необычайно полезен.

В-третьих, подросткам надо не формировать извне круг чтения, а вырабатывать критерии для его формирования впоследствии, когда они смогут делать это сами. Они совершенно не обязательно сводимы к формуле «что мне это может дать», тем более, что разные книги разным людям дают совершенно разное.

То есть, читает она что-то там про Кампучию, потому что ей попалось, – нет проблем. Но необходимо снабдить ее дополнительной информацией:

и о месте Кампучии в мировом сообществе,

и о месте Пол Пота в мировой истории,

и о месте такой литературы в… вообще литературе.

Чем я, собственно, сразу и занялась.