Пришельцы из звёздного колодца

– Да. «Грядущие годы таятся во мгле, но вижу твой жребий на светлом челе…» Какой у меня жребий? Твои камни могут тебе указать?

– Нет. Я же не святорусский жрец. А они владели знаниями погибшей древней Гипербореи. Спросишь, почему они их таили? Но если цивилизация погибла, значит, она была против Бога и его Замысла о человеке. Значит, и знания те были небезопасны, или же слишком неподъёмны для последующих после глобальной катастрофы и всё забывших людей, не развившихся пока до их понимания. И ведь не случайно месторождения таких камней, в основном, находятся в холодных широтах. Их считают камнями мудрости, мистическими по своему воздействию. Они пробуждают память о далёких звёздных мирах, откуда мы родом. Но у меня нет никакой мудрости, даже когда я стою у черты, за которой…– она опять немного помолчала. – Однажды мы совершали облёт астероида. Я представила вдруг, что я живу там как маленький принц вместе со своей капризной розой из старой и чудесной выдумки. Была такая милая книга в моём электронном архиве «Планета людей» Антуана Экзюпери. И вот совершаю я воображаемое путешествие по своему крошечному мирку, иду по его безлюдным пространствам, и вдруг то, что представляется человеку линией горизонта, оборачивается обрывом в кромешную бездну. Видение было настолько подлинным, что у меня на короткое мгновение остановилось сердце…

– Когда же ты совершала облёт вокруг астероида? Ты же и в Космосе никогда не была. Это воспоминания о тех космических путешествиях, которых ты насмотрелась в голографических кинозалах за свою жизнь! Я сама такая же. Фантазёрка.

Мама запнулась, верхняя губа вздрогнула, но не от стыда, как бывает у детей, пойманных на собственных выдумках, а от удивления на саму себя.

– Когда мы рассматривали его издалека, он по своей форме напоминал бугристую и лысую человеческую голову. Огромный лоб-плато отражал свет близкой звезды, и чёрные тени казались подвижными морщинами. В его глубоких впадинах, как в глазницах мерцали льды, хребет носа имел две симметричные пещеры – ноздри, а ниже расщелина кривого рта клубилась словно дыханием… Ты слышала о новой вере среди людей Космоса? Хотя и новая она относительно. Суть её в том, что у всех космических объектов есть собственное сознание. У звёзд, у планет, у вмещающих их в себя Галактик. Также если погружаться вглубь микромира. Вселенная одухотворена каждым своим электроном, и как может быть иначе? Я ощутила странное и страшное одновременно чувство, что тот астероид обладал не только собственным сознанием, но сознанием ущербным, поскольку он – осколок неведомой древней катастрофы, чего-то такого, что некогда утратило путь и образ, данный Создателем. Он был заряжен тем, чему я подобрала бы такой аналог из сферы человеческих понятий как ненависть. Ледяная, деструктивная, бесчеловечная. И я подумала, что у смерти должно быть такое лицо…

– Мамочка, это кошмарный сон. Забудь! Так что же Карин? Она настолько щедра? А не похоже. Я-то думала, что у неё и ненужной гальки из сада не выпросишь, – не верилось Ксении, что «змея подколодная» мама Рудольфа была способна на такую щедрость, о которой говорила мама. Но главное, хотелось отвлечь её от ночных страхов, вызванных болезнью.

– Она собирает и обожает камни. А также она любит их дарить тем, кого любит сама. Ведь те камушки, что дарил тебе Рудольф, были её дарами. И мне она их дарила. Считала меня обделённой судьбой и хотела поддержать таким способом. Видишь, как бывают добры люди. Не все они столь плохи, как порой о них думаешь.

– И не всегда столь хороши, как порой кажутся. Вот Лорка казалась добрейшей. А сама? Я думаю, если бы я пришла к ней и сказала о нашей любви с Рудольфом, то она бы сказала: «И что? Я тоже люблю. Была ты, теперь я. Если он сам так решил, причём я»? – Ксения изобразила голос Лоры гротескно – пискляво, что не соответствовало действительности. – А ведь у неё был роман с чистым парнем по фамилии Грязнов. Как он страдал! Ходил как слепой, на всех натыкаясь. Она же смеялась ему в лицо и говорила, что их отношения были отрыжкой её детства! А Рудольф – да! Мужественный гипербореец, герой будущих космических странствий, – голос якобы Рудольфа был подан как хриплый рык – гротеск на мужской бас. Печальная мама засмеялась её невесёлой игре.

– Мама, а Рита тоже вся в камнях. Как ты не переживаешь, что отец дарит ей камни? Уж ей-то точно не Карин их дарит.

– Но ведь Карин её подруга. Почему нет? А отец столь благодарен ей за ту помощь, что она оказывает ему по работе, что в поощрение он и дарит ей всё то, о чем ты и говоришь.

– Поощрения за работу? Вот за какую, хотелось бы и знать… – тут Ксения осеклась. Не надо было маме знать всего. – Да, конечно, Рита – партнёр, каких мало…

– Ты не знаешь всей невероятной сложности их работы. Сколько трудностей она помогла избежать отцу, помогла в его нелёгкой деятельности, да и в карьере тоже, как ни отрицают её наличие в современном социуме великодушные романтики. Тёмный демон честолюбия настолько силён в людях, настолько его беспощадным духом пропитаны все профессиональные и научные уровни человечества, и космические структуры не являются тут исключением, как они ни высоки и не осияны звёздным отсветом. Уж я-то знаю, о чём я говорю. Рита часто у меня бывает. Она, хотя и сдержанна в эмоциональных проявлениях, невероятно добра. Ты ещё поймёшь. Она слишком рассудочна, поэтому кажется холодной, но она жалеет людей и никому не причиняет зла. Не обижай Риту. Ей никогда не было нужды в том, чтобы занять моё место. Она не была моим врагом, не будет и твоим. Не верь порочащим её слухам. Ты же умная девочка и понимаешь, что я больна, а папа здоровяк. – И мама ушла от темы отца и Риты. – Ты ещё будешь счастлива. Как же иначе? Знаешь, есть такая русская яблоня «антоновка»? Эти яблоки поздно зреют, до самой глубокой осени. Они не те, что розовеют летом, когда вокруг столько изобилия и сочности плодов. Они из тех, кто золотится в уже увядшей листве. Но сколько в них свежести и аромата тогда, когда вокруг все деревья давно уже отплодоносили, отблагоухали все скороспелые сорта.

– К чему, мама, твои лекции о яблоках? Я не люблю яблоки, я люблю черешню.

Мама вдруг засмеялась: – Так вот откуда странные намёки Карин о черешневых косточках в её постели.

– То есть? – Ксения заёрзала от стыда перед мамой.

– Карин мне говорит: «Они опять вместе. Чего ради женился»? Я спрашиваю: «Откуда ты знаешь»? А она: «Косточки от черешни валяются в моей постели». «И что это означает»? Но она ничего не пояснила.

– Мама, он жрёт черешню со всеми. Когда валяется в постели со своими шлюхами в доме своей достойной мамы.

– Нет. Карин говорит, что он постоянен в привязанностях. Но с той своей женой он не позволяет себе свинства, только с тобой.

– Чего со мной? Свинство? А с тою выходит святые только чувства?

– Карин так говорит. Не я. Ругает тебя, что ты позволяла ему многое над собой и избаловала его. Считает, что мужчины как псы, если их баловать, будут мочиться в обувь. Их надо дрессировать. Всегда. Давить их низшие замашки. Вседозволенность делает из них животных. Ты так не считаешь?

Змеёныш сын мамы змеи..

– Если он животное, почему она такого воспитала? Ну да, он иногда жуткая скотина. И я не понимаю, когда он стал таким. Или был таким всегда? Но какое-то время притворялся идеалом. Фокусы с камушками показывал. Раз – на ладони ничего, два – сжал пальцы, три – разжал, а там драгоценное колечко. У мамы тащил из её запасников и коллекций. Вот мама орала, если пропажа обнаруживалась! Правда, Лорке ничего он не дарил. Как-то соображал, что на ней колье повиснет, как на лыжной палке, – не того она фасона, чтобы в сокровищах подлинных щеголять! Ей какой-нибудь дутый пластик в самый раз. Она же лыжница, только всё норовит по чужой лыжне прокатиться. А тут смотрю, надела на свою гусиную шею красное, как кровь, колье и ходит, гордая прямая лыжная палка, чтобы все видели, – она любимая жена! Я ей и говорю: «Кто же шею тебе изгрыз? Издали смотришь на тебя, на шее как следы от зубов хищника»!

Мама отвернулась, сделав вид, что никакая Лора её не интересует. Да так и было. Не было в её душе места для этого. Ксения замолчала, давая маме возможность тихого созерцания окружающей природы. А сама продолжала клокотать, – Что может быть чудовищнее, чем красные камни, какой редкости они там ни будь? Но у неё же очевидная подделка! Нацепила бы уж рябиновые бусы, если корчит из себя русскую красавицу. Как ты мне в детстве делала, помнишь? Мило так было…

Как всё началось? Лора издевалась над ним за то, что он был не прошибаемо суров с ними, когда вёл свой практикум по этим модулям. Происходило всё на учебном космодроме. Лора и Рамон смеялись над каждым его словом, жестом. Они претендовали на роль главных юмористов группы. После их проделок он стал следить только за нею, придираясь ко всему. Потом зачем-то выспрашивал у Ксении, почему русская девушка-блондинка с арабом? Разве мало на свете прекрасных девушек со смуглой кожей и тёмными волосами, которые подошли бы Рамону больше, чем Лора?

Она ответила ему, – Тебе-то что за дело? Да и не араб он, а русский парень, только загорелый очень.

– Он такой же русский, как я китаец. Потомство проблемное бывает при расовом смешении, но принято это скрывать из-за ложно понимаемой человечности. Нас, белокожих людей, почти не осталось на планете. В процентном отношении мы в ничтожестве. Негроидные и монголоидные расы только выигрывают в качестве и количестве, смешиваясь с европеоидами. А сами европеоиды? Я мечтаю найти райскую планету, где будут жить мои потомки. Я хочу много детей. Хочу продлить линию древних гиперборейцев – пришельцев из неведомых и непредставимо развитых миров, чьими потомками мы и являемся. Но я вовсе не расист, не считаю, что прочие хуже. Просто я озабочен выживанием расы, к которой принадлежу, и которая практически исчезает с лица нашей Земли.

Лора осветляла волосы, как бы давая зримый знак «гиперборейцу», что она как раз та, кто и есть его дополнение. Ксения только потешалась, – вся эта одуванчиковая красота пустоголовой матрёшки казалась убогой безвкусицей, как и её пристрастия к платьям в цветочек. Лора сообщила как-то, что в детстве была белее пуха одуванчика, но в пубертатном периоде начала резко темнеть. Это когда Ксения выговорила ей о тёмных корнях волос; «Грива у тебя как у пегой кобылы».

Лора или придуривалась, или искренне не понимала причину неприязни сокурсницы, с которой они совсем недавно любили курлыкать на досуге о несовершенстве мужского племени.

– Неужели, ты думаешь, что парням важен цвет волос девушки? – спросила Лора.

– Что же важно? – с фальшивой флегматичностью спросила у него Ксения.

– Важен ум, лёгкий характер, чтобы их не прессовали по пустякам, важен любовный темперамент, если… если уж случилось сближение. Но и главное, не позволять себе бегать за ними. Делать вид своей независимости от чувства привязанности, даже если тебе и невмоготу прожить без него чуть дольше суток. Мой жизненный опыт научил меня этому, а не курсы тупых психологинь что сидят порой под каждым кустом и жаждут всех осчастливить.

– Жизненный опыт? Откуда ж он у тебя? Разве ты старуха, чтобы рассуждать о колоссальном жизненном опыте?

– Можно дожить до старости, а остаться дитём, – засмеялась Лора Любительница лыжных забегов, она всегда обожала лезть в чужие устоявшиеся пары. Она и Рамона у кого-то стащила. У какой-то первокурсницы выхватила, с которой он гулял за ручку. А что Рамон? Мальчик – экзотический и недозрелый плод, стеснительный и очень молоденький. Как-то Лора увидела, наверное, следила, – они целовались с Рудольфом в укромном местечке.

Подошла потом и спросила, – Он тебе нравится, этот киборг? Или ты проверяешь его на наличие человеческих чувств? Он похож на актёра, играющего в исторической версии Эпохи глобальных войн. Мрачный очень. Или правильнее, смехотворно серьёзен там, где люди видят лишь аттракцион развлечений. Поэтому он комичный персонаж. К тому же совершенно не дотягивает до восприятия нюансов в человеческих отношениях. Брось его и пробовать. Зубки обломаешь. Он грубый примитив для такой тончайшей девушки как ты. Ему нужен ваятель, то есть та, кто доведёт его до нужного мужского совершенства.

Может быть, надо было ей сказать, что он занят и прочно? Но Ксения засмеялась, – Да, проверяю. Классно целуется.

– Мне что ли попробовать? – спросила та, кого дразнили секс -тинской мадонной. Нашли мадонну! – Ты знаешь, когда-то я уже испытала такое на себе, – она насупилась, как будто речь шла не о случайном флирте, а о некой беде.

– И как? Не понравилось? – спросила Ксения. – Разница-то в чём? С обычным парнем или с космодесантником – умение такого рода не зависит от выбранной профессии.

Она или издевалась над Ксенией, или же была реально пустотелой матрёшкой. Ни одна нормальная девчонка такого бы не сказала, – Ты знаешь, что они наполовину из искусственных сплавов? Им что-то там вживляют для устойчивости против радиации, для усиления выживаемости во враждебной агрессивной среде, для притупления чувствительности. И силища у них нечеловеческая. Они могут как машины все привычные для человека действия и физиологические проявления усиливать в несколько раз. К примеру, иметь целые гаремы из множества жён…

Она несла ещё разную чушь, но чувствовала тонкая Ксения, как внутри «растрёпанной кобылы» возникла непонятная раскачка всего её существа, готового перейти в неудержимый уже бег…

Ксения озвучила Рудольфу всю эту ахинею, он как бы проигнорировал. Она часто рассказывала ему о проделках своих домашних питомцев, – собаке и кошке, – он такие рассказы также пропускал мимо ушей. Смеялся и тут же забывал напрочь о том, что у Ксении есть любимые братья меньшие. Поскольку для него это было мусорной информацией. Но тут игнор был лишь по видимости, он разозлился.

Подошёл после занятия к Лоре и сказал, – По поводу гаремов это больше соотносится с твоим молочно-шоколадным пупсом. Это у них в преемственности поколений отлажен механизм бурной репродукции. Но является ли это показателем подлинной силы? Пушистые кролики тоже бешено размножаются, в отличие от жёстко шерстистых волков, к примеру. Что же касается лично меня, то я могу до пяти раз за ночь. После практики полетишь? Убедишься.

Содержание их бурной беседы передала Ксении одна девчонка Вика. В тот вечер она как раз гуляла вместе с Лорой после экзамена. Заблаговременно отойдя за кустик, она и не подумала удалиться, а добросовестно подслушала и передала при случае, так её распирал ужас перед злобным «космическим башмаком», как и восторг от ошеломительного успеха Лоры. Вот они, верные подружки! Всё и выдала первой попавшейся, то есть Ксении. А Ксения в то время постоянно ходила по его следу. Это было унизительно, но уже давно пищал сигнал внутренней сирены, надвигается опасность!

Подробности стычки дорисовало воображение. Лорка вспыхнула и стала похожа на закат, который как раз полыхал на небе. На ней было её ярчайшее, дичайшее платье-розалия. Она успела переодеться после практики. Она мнила, её платья, пошлые клумбы, это шик. Никто не подсказал бедной безвкусной дурочке, что платья, сшитые мамой-цветоводом, ужас ужасный.

Будущий космодесантник щурил глаза, наслаждаясь собственным розыгрышем. Вика заходилась в специфическом экстазе всякой сплетницы, – А Лора ему: ты, космический башмак! Сбавь скорость, а то расшибёшься!

– Борзо выдала, – сожалеюще заметила Ксения. – Она же самая отстающая студентка, а от него зависит её допуск до предстоящей практики в городе-спутнике. Что ответил он?

– Ничего, – ответила сникшая за участь подружки Вика. Только Ксения ликовала рано. Вскоре Лора и будущий герой вселенских битв стали пить вместе кофеек в кафетерии «Облачко». Причём, старались приходить тогда, когда все прочие уходили. Какое-то время Ксения думала, что он вправляет Лоре мозги. Он был очень ответственным за тот учебный процесс, который ему и поручили. Он грозил не аттестовать её по этим модулям. Она и впрямь была жуткая тупица и не понимала в технике ничего, будто вывалилась из своего любимого средневековья. У неё явно был низкий коэффициент по интеллекту. Она и училась плохо. Впрочем, как и сама Ксения. Но Ксения прибыла туда из балетной школы, она готовилась совсем к другой жизни. Лора первая стала к ней лезть, считая коллегой по умственной отсталости. В чём Лора разбиралась, так это в своей ботанике. Пестики и тычинки, а также строение майского жука – это был её потолок понимания Вселенной.

Клубок змей внутри и снаружи.

Как-то подвалила к ней в Звёздном Персее потенциальная космовоительница. Ксения одна пила там вкусный коктейль.

– Ждёшь Венда? Он умотал только что с одной метлой, у которой платьице в алых розочках, какими украшена посуда у древних старушек. У вас, у будущих аграриев, мода такая? – а сама ухмыляется.

Ксения ощерилась в ответ, – Она решила изваять из него мужское совершенство. Она нереализованный скульптор, не иначе. И кто тут аграрий? Я будущий биоинженер!