Объяснение в убийстве. Женский роман с мужскими комментариями

– Медсестру эту надо в тюрьму посадить, – сразу же вынес Митька безапелляционный вердикт.

– Ладно. Положим, она виновата, и её посадят, как ты предлагаешь, хотя она всего лишь растяпа и действовала не по злому умыслу. Квалифицируем это как преступную халатность. Допустим, Центру присудят выплату крупной суммы в виде морального ущерба. А дальше? Что делать этой семье?

– Отдать этого негритёнка медсестре, пусть сама и воспитывает!

– Где? В тюрьме? Но ведь это ребёнок и той женщины, которая очень хотела его и ждала, и она не может обречь малыша на тяжкую долю в приюте.

– Тогда пусть забирает себе и растит, – решил Митька.

– Но муж категорически против. Зачем ему чужой ребёнок?

– Тогда пускай он с ней разведётся, а она будет жить с ребёнком? – уже менее уверенно предположил сын с вопросительными интонациями в своём ещё звонком голосе.

– А если они с мужем любят друг друга и не хотят расставаться? Но она не может отказаться от СВОЕГО ребёнка, которого девять месяцев носила и тяжело рожала, а муж не хочет это ЧУЖОГО афроамериканца? Что тогда?

– Ну, тогда я уже не знаю, – растерялся Митька. – А как правильно?

– Эх, Митька! В этой жизни чаще всего выходит «как получится».

– Но есть же какой-то закон!

– Не всё можно подвести под букву закона, иногда надо прислушаться и к доводам разума, и к зову сердца, – изрекла я голосом умудрённой жизненным опытом женщины и обняла Митьку за плечи, но он отстранился.

В его возрасте мальчишки становятся ершистыми и не признают телячьих нежностей. Потому-то возраст и переходный – скоро мой сын перейдёт в совсем другие, более волнующие, объятия. А пока он отправился в кухню пить чай с весьма озадаченным видом, сосредоточенно решая для себя вопрос: как правильно?

Я стараюсь как можно чаще говорить с Димкой, заставляю его задумываться и искать ответы на непростые вопросы. И всё же меня часто гложет чувство вины за то, что какое-то время я провожу с Черновым, отнимая эти часы у сына. Кроме того, мне кажется, что и у его детей я краду часы, которые они могли провести с папой. Хотя Чернов своих детей не любит и совсем ими не занимается. (Это не совсем так. Просто моей дочери всего десять лет, а сыну и вовсе четыре. Дети в этом возрасте мне не очень интересны как собеседники. Но это не значит, что я их не люблю и не интересуюсь тем, что с ними происходит.)

* * * * *

В воскресенье с утра заявилась Леська. За то время, пока мы не виделись, моя двоюродная сестрёнка заметно похорошела и расцвела. На ней был явно дорогой английский костюм строгого покроя, ладно облегавший фигуру. Сразу видно, что в её жизни появился новый мужчина. Мы с Лесей пошли в кухню готовить ужин, и я сразу же спросила:

– Как зовут твоё новое увлечение?

– Мне везёт на имена, – рассмеялась Леся. – То был Тимоша, а теперь – Семён. Я зову его на блатной манер Сэмэн. Он ужасно милый. Знаешь, чем-то напоминает твоего Серегу, ну, бывшего твоего любимого мужчину… Но Сэмэн лётчик. И зарабатывает безумные деньги на том, что перевозит на Север кубанские фрукты и овощи.

– Ясно. «Мама, я лётчика люблю». И где ты его подцепила?

– Поехала в сауну со старым приятелем, а тот захватил с собой Сэмэна с девушкой. А он сразу забыл про свою девушку, а моего приятеля и близко ко мне не подпускал. Не успокоился, пока не довёз меня до дома, постоял ещё на машине внизу, подождал, пока в моей квартире загорится свет. А на следующий день явился ни свет, ни заря и повёз меня на завтрак в ресторан, а вечером…

– Мужик, конечно, женат? – уточнила я, шинкуя капусту на салат.

– Где же их взять-то, холостых? Все они либо разобраны, либо из тех, которых «никто замуж не берёт». Но раньше, чем с Сэмэном, я познакомилась с его женой! Представь себе, где-то полгода назад гуляли мы с компанией на чьём-то дне рождения в кабаке. А за соседним столиком – другая компания. Я заприметила там одну парочку, они прямо-таки висели друг на друге, когда танцевали, а целовались прямо за столом. Дамочка была уже хороша, всё хохотала, а потом как-то так вышло, что она подсела за наш столик, и мы с ней познакомились. Она даже визитную карточку свою оставила. Работает в конструкторском бюро. Карточку я там же, на столике, и забыла, а когда у меня с Сэмэном покатило, смотрю, фамилия знакомая, спросила имя жены и где работает – точно, она!.. Отрывалась без муженька со своим любовником.

– Почему сразу с любовником? Может, просто сослуживцы.

– На «просто сослуживцах» так не висят. И потом, она сама сказала, что мужик тот – её бой-френд.

– Ты рассказала об этом своему Сэмэну?

– Зачем? – удивилась Леся, перемешивая жарящийся лук.

– И то верно. Надо будет – сам узнает. Меня всегда поражало, когда в семье гуляют и муж, и жена. Ясное дело, если кому-то не хватает секса, и его ищут на стороне. Но когда оба отправляются на поиски приключений!

– Господи, да у них двенадцать лет семейной жизни! Это же чокнуться можно. Мужик летает, баба часто остаётся одна. Так что всё понятно.

После ужина мы с Лесей уселись пить кофе. Она продолжала рассказывать мне о своём Сэмэне, и по тому, как горели у неё глаза, я поняла, что сестрёнка влюбилась. По крайней мере, я никогда не слышала, чтобы она говорила о мужике так долго и увлечённо. Я искренне желала ей счастья, хотя и сомневалась, что она найдёт его с этим лётчиком.

(А в нашей с Дашкой квартире тем временем появился ещё один жилец. На восьмое марта она заказала подарок, который с трудом мог вписаться в интерьер нашей крошечной комнатки, но отказать ей было невозможно. Дашка сказала, что с самого раннего детства мечтала о большом плюшевом льве, но в советские времена такие игрушки не продавались, всё больше собаки и медведи. И вот мы выходили из магазина, и она несла, прижимая к себе, огромного льва с пышной гривой и самым благородным выражением симпатичной кошачьей морды. Звали этого хищника Бони, и когда его лапы лежали на Дашкином плече, хвост волокся по земле. Чуть ли не полмагазина вышли нас провожать. Бони у них был единственным, полгода пролежал на витрине, и продавщицы к нему привыкли.

– Вот это да! – вздохнул Юрка, когда Дашка втащила Бони в машину. – Небось, не один бак бензина стоит.

– Ты ещё на минеты пересчитай, – посоветовал я.

Юрка тронулся с места и так глубоко задумался, что проскочил нужный поворот. Наверное, пересчитывал.

Потом неуёмный малыш битый час фотографировался со своим львом в полуголом виде, а теперь вот уже неделю ноет, что Бони занимает слишком много места, а фотоплёнку стыдно в проявку относить.)

ДЕЛО №18 666

В Краснодаре пять районных судов и один краевой, практически ежедневно в них рассматриваются интересные уголовные дела. Ясно, что все процессы отследить практически невозможно. И иногда я отправляюсь в судебные архивы с тем, чтобы выпросить у девчонок что-нибудь крутое для очередного материала. На этот раз мы заехали в один из райсудов вместе с Андреем и Юркой. Пока Андрей встречался с председателем суда по личному вопросу, я забежала в архив к старой знакомой Катерине. Задача предстояла непростая: надо было не просто попросить просмотреть дело, но и уговорить Катю отдать мне его на вечерок на дом. У меня практически не выдавалось свободных дней, которые я могла бы позволить себе провести в архиве.

– Привет, Катюша, – начала я разговор. – Как жизнь молодая?

– Да какая ж я молодая, – рассмеялась Катерина. Ей было под пятьдесят, и она не выглядела моложе, была невысокой, полненькой, носила очки, но, как это не покажется противоречиво, порой казалась совсем девчонкой. Это впечатление происходило, скорее всего, от её весёлого нрава, легкой походки (не ходила, а летала), быстроты реакций и застенчивой улыбки. – А ты, Даша, всё в поисках жареных фактов?

– Да хоть варёных. Есть что-нибудь?

– Есть. – Катя открыла шкаф и тут же протянула мне пухлый том, будто специально держала его наготове. – Очень интересное дело! – Она сделала особенное ударение на слове «очень» и загадочно улыбнулась.

– Катюша, а как бы мне его так, чтобы до утра?

– Под честное слово, – неожиданно легко согласилась Катерина, продолжая улыбаться. Наверное, она уже перестала бояться потерять работу.

Я, едва сказав «спасибо», побежала к машине, прижимая к себе заветную папку, спрятанную от посторонних глаз в целлофановый кулёк. Андрей подошёл чуть позже, и я успела уже заглянуть в дело №18 666. Сразу же наткнулась на большую цветную фотографию хорошенькой девушки лет двадцати пяти. Она была рыженькой, с большими зелёными глазами, узкие губы Джоконды растянулись в едва приметной улыбке. И тут же – другая фотография, чёрно-белая: обезображенный труп в кустах.

На втором снимке хорошо видно, насколько девушка худа. Тоненькая фигурка вытянута во весь рост на земле, верхнюю часть тела прикрывает светлая вязаная кофточка, трусики и шорты спущены до щиколоток. И третий снимок – изуродованное побоями лицо крупным планом, на шее характерная полоса, какая бывает при удушении.

– Ого, – засунул в дело Юрка свой длинный нос. – Кто это её так?

– Сейчас посмотрим… Ага, вот оно, обвинительное заключение. Обвиняется… Гражданин Оленин Владимир Анатольевич. На момент убийства ему было двадцать лет… Девушке – Виктории Вернак – двадцать четыре.

Подошёл Чернов и уселся рядом со мной на заднее сидение. Я захлопнула дело, Юрка заметил его номер и присвистнул:

– Ого! Это ж моя дата рождения. 18 – число, 6 – месяц, 66 – год.

– Господи, с кем я связался, – шутовски простонал Чернов. – Восемнадцать – это же три «шестёрки», и дальше три «шестёрки» – 666! У моего водителя в дате рождения два раза содержится «число зверя»!

Что такое «число зверя», Юрка не знал и невинно заявил: