Манкая

– Юль, снова спишь? Малыш, проснись, муж пришел!

Юлька глаза открыла и увидела довольное, уставшее лицо мужа. Синяки под глазами, ввалившиеся щеки, а глаза сияют, что твой самовар. Работал, устал, а она? Веселилась и радовалась жизни, пока супруг трудился. И так ей стало стыдно за себя и жалко Кирочку, что она моментально подскочила.

– Кирочка, любимый. Ты давно вернулся? – обняла драгоценного и по волосам погладила.

– Вот только что. Юль, я так есть хочу, даже страшно. Давай блинчиков с творогом?

Юлька готова была загнать, убить и зажарить ему леопарда.

– Конечно! Сейчас! Я сейчас, Кир, – подскочила на постели, а муж, довольный и благодушный, чмокнул Юлю в нос и отправился в душ.

Юлька выбралась из-под одеяла, наспех оделась и вот уже носило ее по кухне. Мука (на донышке!), яйца, творожок… Нет, Юлька, ни о чем таком не думала. Была уверена, что вчерашним вечером вела себя прилично. И соседи тому свидетели. А то, что чувствовала давешним мастер классом, это тайное и она, Юлька, никому и никогда об этом не расскажет.

– Ну как тут у нас? Готово? – на столе у Юленьки уже горячие блины с творожной начинкой, сметанка.

Кира потянулся поцеловать Юлю, она же подняла к мужу личико милое.

– Все готово, Ми… – ага, так и бывает, когда в мыслях один, а обнимает другой. – Милый…

Оговорочка, да не простая. Юльку кинуло в пламень ужаса! Еще бы, взять и почти назвать мужа соседским именем, это вам не шуточки.

Поскорее отвернулась и стала заваривать Кирочке чаю, его любимого, черного. Крутилась, вертелась и всячески угождала мужу. А все почему? Верно. Извечное чувство вины и постоянного долга.

– Я посплю. Ты не буди меня, ладно? – утомленный муж ушел в спальню, оставив, как обычно, жену наедине с самой собой.

Юлька, словно вытащили из нее батарейки, опустилась на стульчик. Руки на колени упали, волосы уныло повисли вдоль щек.

Знаете, москвичка наша все время была занята чем-то. Хозяйство, муж, йога, практика, соседи, хобби (делала игрушки и вязала для них одежки). Собственно, самокопание не было ее сильной стороной по той простой причине, что не хватало на это времени. Да и Юлька искренне считала, что не такая уж она и загадка мироздания, чтобы подвергать саму себя глубокому самоанализу. Жизнь ее не самая простая, но ясная и понятная. Если и занималась москвичка наша анализом, то не о себе, а применительно к жизненным ситуациям. Думала о Кирочке и их отношениях, о соседях и их нуждах, о детках– изгоях и новых методах адаптации, или вот о новом соседе, опять же. А о себе…вряд ли. Но это пока она Митю не встретила.

Что ты хочешь? Что ты выбираешь? Что тебе нужно? Все эти вопросы Широкова предполагали ее желания. А она не знала ответов. И если не считать ее мечты, озвученной Мите, побывать в Санкт-Петербурге, то …что?

– Хочу новую куртку и сайру прямо из банки, – все это Юлька проговорила окну своей кухни.

Напасть ты, ярославская! Все же удалось достучаться до этой московской жемчужины, которая пряталась в раковине из чужих решений, сторонних запретов и навязанных жизненных устоев.

С сайрой Юлька покончила минут за десять. Да с черным хлебушком, да все это еще и сладким чаем запила. Как говориться, «в охотку». Потом умылась, слегка прибралась и отправилась…в магазин. Ну, случился бунт у нашей москвички. Против кого бунтовала? Не против кого, а за себя бунтовала она сейчас, прекрасно понимая, что спровоцировал этот одуряющее приятный протест, сосед ее новый. С серыми глазами, русыми волосами…и очешуенной задницей в джинсах цвета «классик».

На улице оттепель, весной пахнет. Да и уже на носу весна эта. Нынче четырнадцатое февраля, тот самый праздник, вокруг которого много споров и красных сердечек.

Шла Юлька не спеша, даже сумкой помахивала, непривычно легкой. А кругом нарядная, субботняя публика, витрины, сияющие шариками и медвежатами с сердечками в лапках. Музыка даже какая-то послышалась Юленьке. Приятно-то как! Просто идти, предвкушая покупку новой куртки, и не думать ни о чем. Разве что радоваться удобной обуви на ногах. Юльку, как и волка, кормили ноги. Потому удобные ботинки стали для нее обычным снаряжением. Вот и топала она ими, массивными и прочными, по тротуару столицы без опасения промокнуть или поскользнуться.

По дороге заглянула в чайную лавку. Купила себе зеленого чая и кофейку в нарядной банке. Корицы и шафрана. Потом, в книжном, приметила новую книгу любимой писательницы. Её тоже приобрела и спрятала к себе в сумку. Так вот приятно и расточительно добралась до универсального магазина и пошла бродить-глазеть! Чулки и трусики, потом флакон дорогих духов и легкий, шелковый шарфик с рисунком из веточек и листочков. Затем круглый, огромадный леденец на палочке и новая шапочка.

Ну, да, понятно, слово – шопинг не совсем русское, не совсем «наше», но никак нельзя переоценить его благотворного воздействия на нервную систему современного человека. Да, общество потребителей прекрасно сформировалось из всех нас, однако, жизнь такова. Не стоит отказывать себе в малых радостях, или в больших, если кошелек позволяет! Герой одного прекрасного фильма выдал с экрана – «Привычка быть несчастливым» – так долой ту привычку. Хотя бы на краткое время…

От автора: «Привычка быть несчастливым» цитата из фильма «О чем говорят мужчины. Продолжение».

И куртку Юленька себе приобрела. По размеру, между прочим. Что скажет Кира? Не это главное. Важно то, что скажет ему Юлька, когда будет объяснять новую свою покупку. А она найдет, что сказать! Ей, бедняжке, хлебнувшей вот за эти два часа свободы и радости, даже слов подбирать не придется.

Смотрела Юля на москвичек, нарядных, модных и понимала свою неказистость. Может поэтому и нацепила на себя и новую куртку и новую шапочку? Неважно. В итоге стала она гораздо более привлекательной. И для окружающих и, что самое главное, для себя лично. А когда сама себя считаешь привлекательной, что происходит? Верно! Походка плавная, от бедра, голова горделиво поднята, а глаза сверкают. И всех делов-то, куртку новую купить…

Правда, Юлька осталась Юлькой. В магазине косметики приобрела она сувениры для соседей. Припомнила и Дору с Фирой и Светочку и Ирэн. А потом … Потом она купила несколько больших бобин шерсти приятного серого цвета. Зачем? Странный вопрос. Для Мити… Задумала вязать для него большой шарф и шапку. И не спрашивайте, как она будет это делать в тайне от мужа. Она и сама еще не придумала. И, что характерно, совестью не мучилась ни разу. На сей раз она прекрасно оправдала саму себя тем, что Митя замечательный парень и уж очень многим она ему обязана. Да и всё их соседское сообщество тоже. Вот и будет для него памятный подарок, благодарственный, так сказать.

Прогулку свою бунтовскую закончила коробкой пирожных с кремом. Явилась домой, приметила, что Кирочка еще спит и упрятала свою шерстяную покупку в кладовку. В чуланчик. В старых московских домах есть чуланы. В Юлькиной тоже был и чего там только не было. В общем, Кира туда заглядывал редко, а посему и поймать Юльку с поличным он мог разве что по счастливой (несчастной!) случайности.

Запустила стиральную машину, занялась готовкой и припомнила, что муки на донышке. А к вечеру хотела пирог изготовить. Капустный. Нравилась Кирочке ее кулебяка, и Юльке нравилась. Так отчего не приготовить приятность? Себя порадовать и мужа? Кстати, хороший план. Если искать то, что нравится обоим, то гармонии в отношениях можно достичь и быстрее и проще.

Надела новую курточку (дорогую и стильную), шапочку, полюбовалась на себя в зеркало и отправилась в продуктовый, что на углу. Мучки прикупить, яичек, опять же. А на кулебяке можно сердечко выложить, мол, вот тебе Кира, подарочек от любимой жены ко Дню Всех Влюбленных. Никакой романтики, зато уют и домашняя забота!

***

– О, Димитрий, ты опохмелиться или так? – Ирина Леонидовна ничем не показала своего удивления, увидев Митьку на пороге.

Звонок в дверь раздался часам к двенадцати дня и стал для Джеки сюрпризом. Правда, приятным, учитывая, что пришел к ней не свидетель Иеговы и не Мосгаз.

– Я не напился вчера, как некоторые, – а выглядел взъерошенным и глаза отчаянные.

Мадам Шульц сразу поняла, что прискакал он по горячей надобности. Ирина дамой было многомудрой и сразу сообразила, что дело касается ее девочки и вот этого красавчика. Неужто, накосячил вчера? А теперь ищет помощи у нее, у Джеки?

– Записывай телефон.

Ну, Митины глаза округлились удивленно, однако он скоренько достал аппарат и записал телефон Юли.

– А теперь вали отсюда! Спать буду. И вот еще что, если узнаю, что Юлю обидел, прокляну.

Говорила, а сама уже понимала, этот не обидит. Скорее себе голову отчекрыжит, а Юльку ни ни. А телефон выболтала потому, что видела – Юльке нравится Митя. И что, при удачном исходе «военных действий», Кирочка скроется во мраке столетий, а эти двое будут счастливы, тем самым делая счастливыми и соседское братство.

***

Митька маялся. Реально! Все думал, обиделась Юля на его слова? Стоял у плиты в «Ярославце», занимался любимым делом, а мысли, как обычно, блуждали в голове.

– Дмитрий Алексеевич! – Вера Стрижак, помощница его верная и ценная. – Можно мне отлучиться в четыре часа? Буквально минут на тридцать! У нас флешмоб намечается в соседнем торговом центре. Прямо в холле. Хор наш выступит! Вот ко Дню Валентина акция – песня о любви.

Верочка уроженка хлебородной Кубани, пела исключительно! Забавно, что на собеседовании именно этим пением и привлекла внимание Широкова. Говорилось уже, что Митька по голосу мог отличить плохого человека от хорошего. Странное умение, но ценное. Нет, конечно Вера не пела на интервью, но вот до собеседования Митька услышал, как девушка тихо напевала, вероятно от нервов. Сидела на банкетке у его кабинета и мычала что-то. Он и запомнил ее, приветил и не ошибся! Они подружились, чисто и праведно. Вера помогала Мите, а он ей. Когда мадмуазель Стрижак не удалось стать мадам Васяевой, Митька отправил ее в хор. Тем самым спас девицу от депрессии и разочарования. А Вера на междусобойчиках, пела для Мити романсы и народные песни.

– Где? – вот еще толком мысль не додумал, а уже сложился план по налаживанию отношений с Юленькой.

– В «Заруди».

– Иди, Вер! Беги!

– Спасибочки, Дмитрий Алексеич. Дай вам бог всяческих благ и жену балерину! – и была такова!

Еще полуднем Митька получил телефон Юльки от Джеки и никак не мог придумать, что и как написать московской напасти. А если прибавить сюда ее замужнее состояние, то дело представлялось еще более затруднительным.

Так, до шестнадцати еще есть время. Целых сорок минут!

– Петь, я сбегу ненадолго, ага? Ты давай, Сомову скажи, чтобы сердечек рисовал побольше, – скомандовал Митя.