Манкая

Митька, словно почувствовав взгляды, обернулся и посмотрел на учениц. Фира и Дора смутились и защебетали что-то о ванили в стручках. Ирина Леонидовна как смотрела, так и продолжила. А Юлька готова была провалиться сквозь землю от стыда.

– Будет вам ваниль в стручках. Юля угостила, – Митя расставил миски, плошки со специями и прочим необходимым на столешнице. – Фира Рауфовна, приятный цвет волос, кстати.

И начал урок и повествование. Руки его, сильные, поварские, умело и споро управлялись с продуктами, мисками и прочим всяким. Ученицы заворожено смотрели на это его искусство и разве что не повизгивали от восторга. И Юлька тоже.

Потом от теории они перешли к практике. Все месили творожное тесто, а Митя наблюдал, давал советы и всячески управлял процессом обучения.

– Дора Рауфовна, тесто для творожников должно быть такого же цвета, как и ваше исключительное ожерелье. Слегка желтоватое. Добавьте яйцо. Ага? – а потом Юльке, – Отличный творог. Где покупала, Юль? В Москве продукты не очень хорошего качества, это я вынужден признать.

Всем сказал приятное, никого не забыл и все заметил. Правда, Юльке обидно стало, что ей достался комплимент двоякий. Вроде и ей, а вроде и творогу.

Когда с тестом разобрались и выложили на сковороду слепленные сырники, поджарили, Митя приступил к соусам. Чего он только не рассказал! И сметанный есть, и сливочный, и медовый и …караул, в общем.

– Предлагаю сделать сметанный, но с ягодами. Вам, Фира Рауфовна, давайте с голубикой. Что? Под цвет волос. Дора Рауфовна, вам понравится клубничный. Джеки – вишня, как и было заявлено. А тебе Юль…

– Малиновый, – Ирина Леонидовна не раз демонстрировала великолепную осведомленность в самых разных событиях и ситуациях.

Митя вчера говорил Юльке о малине, но тихо, шепотом. И как гранд дама это услышала? Загадка! Неужели и, правда, КГБ?

Пока готовили соусы – болтали и смеялись. Честно, словно семья собралась к ужину и развлекалась беседами и шутками. А потом случился звонок в дверь.

Глава 11

По факту, Широков готов был выйти в окно. Нет, ничего страшного или дикого, просто пришла Юлька. Такой он еще не видел эту московскую напасть. Белоснежная футболка, обтягивающие джинсы, какой-то невероятно красивый узел из волос. Но, даже не это главное! К ее обычному сиянию добавилось еще кое-что, и это Митьку доводило до странного состояния. Какого? Ну, мягко говоря, возбужденного. И дело не в физиологии. Точнее, не совсем в ней. Юлька из манкой девушки, превратилась для него, Митьки, в нечто более сокрушительное. Двигалась, смотрела, голову поворачивала как обычно, но добавилась к ее жестам и движениям какая-то странная, нереальная плавность. Широков нервничал, дёргался, и очень ждал хоть какого-нибудь знака, который указал ему путь в кромешной мгле сомнений, ревности и страстной влюбленности.

Сомневался он в том, что нравится Юльке. Ревновал к Кире, поскольку опасался, что новая Юлькина ипостась из-за примирения с мужем. Бесился и злился. Ну, а про влюбленность и так все ясно. Как сказала Джеки: «На лбу написано». Прочли, похоже, все, кроме Юльки.

Мастер класс шел своим чередом: Митька поучал, дамы поучались, а знака все не было. И в дверь еще кто-то позвонил. Митька искренне понадеялся, что это не Кирочка козлячий, который решил за женой зайти.

– Девушки, спокойно! Всем оставаться на своих местах! – Митя пошел открыть дверь, а там, на лестничной площадке стояли рука об руку Артём и Света Заварзины.

В руках у майора был симпатичный букет из гербер, а у Светланы симпатичная коробочка с надписью «Ром».

Митя внимательно оглядел гостей, встретил прямой взгляд Заварзина, который о многом ему поведал. Это чисто мужское, потому описать этот обмен мыслями возможным не представляется. Впрочем, назовем это пониманием.

– Заходите, вы во время, – Митя отворил дверь широко.

– Вечер добрый, Дим. Мы вот решили зайти и… Дора говорила, что у вас сегодня вечер кулинарный. Ну, мы и подумали, что надо бы познакомиться поближе, – Света приятно улыбнулась.– Прости, что без приглашения.

– Заходите уже. Чего на пороге-то говорить.

Новых гостей встретили весело и сумбурно. Артём протянул Юльке букет.

– Юльчишка, ты прости. Не хотел я тебя ронять. Честное слово, случайно вышло.

Юля просияла улыбкой и обняла майора. Потом общий гомон, двигание стульев, и вот перед Митькой уже не четыре ученика, а целых шесть.

– Ладно, продолжим.

Света помогала Доре резать клубничины, остальные занимались своими ягодами. Заварзин, разумеется, не стал принимать участие в женском шабаше, а заговорил с Митей тихо:

– Хороший у тебя удар, сосед. Учился где-то? – многозначительно потирая бок, спросил Артём.

– В Мурманске. Службу проходил.

– Оно и заметно, военмор. В автономке был или так, якоря вымачивал?

– Всякое было.

– Ясно. Ну что ж, споёмся, – протянул Мите руку, которую тот и пожал, тем самым подтвердив, что никаких разногласий по поводу парочки ударов у соседей не будет. – Значит, ром, в тему, ослик*?

Митька рассмеялся, припомнив, армейские прозвища.

От автора:Ослик – младший матрос (от англ. OS – ordinary seamen).

– Ага, – и они с Заварзиным стали наблюдать за дамами.

Ну, забавлялись оба, надо сказать. Как и вещал накануне Митька, Дора в сахарной пудре, Фира аккуратно режет скользкие ягодки голубики, Джеки, изогнув идеальную бровь, угощается вишнями, забыв о соусе. А Юлька…

Митя отчаянно заозирался, умоляя небо (или кто там есть?) подать ему знак этот окаянный. Отбить чужую жену? Сделать ее вдовой? О том, чтобы оставить все, как есть, Широков уже не думал.

Минут пятнадцать спустя соусы были готовы, сырники красиво свалены на большое блюдо.

– Может, за стол? – Митя оглядел сидящих вокруг кухонного острова соседей.

– Нет! – все дружно, в один голос, словно заранее репетировали.

– Здесь уютно, Мить. Что там у тебя? Ром? Наливай! – Ирина Леонидовна подала сигнал к началу импровизированного застолья, а наличие рома спровоцировало новый мастер класс, уже по смешиванию коктейлей.

Сидеть за столом, прижимаясь друг к другу плечами и, правда, было уютно и приятно всем. Митька, заседал в одиночестве напротив гостей своих и радовался. Чему? Всему: Юльке, уютности, душевности и наличию не одной, а сразу целых шести живых душ.

– Митя, а можно вазочку попросить? – Юлька любовалась букетом своим. – Увянут раньше времени.

– Ага, – встал и пошел к полке за диваном.

Цапнул какой-то горшок от дизайнера, повернулся уж к гостям, и тут знак увидел!

На Юлькиной футболке, на спине, большими красными буквами написано: «Вместе навсегда!». Горшок в руках удержал, но как-то изумился и ошалел слегка. И как он раньше не заметил? Хотя, Юлька же к нему лицом все время сидела…

– Военмор, ты чего там застыл? Кувшин тяжелый?

– Сам ты тяжелый, – вяло отбрехался Митька.

– Да, ладно! Я еще ух! – Заварзин выкатил грудь колесом, подмигивая жене.

Широкову было яснее ясного, что не сможет он стоять вечно в таком вот изумленном состоянии, потому взял он себя в руки и выдал вазу Юльке. Та встала, налила воды и воткнула букет свой разлюбезный. А надпись на ее футболке сияла для Митьки не хуже, чем сама Юля.

Ладно, небо, ты постаралось для Митьки, подкинуло ответ, а теперь дело за ним самим. Широков не привык отступать, потому и обрадовался ясности и возможности действовать. Впрочем, он и без знака начал бы «военные действия», как говорила Джеки, но со знаком все как-то проще. Мол, это не я такой сякой, чужую жену увожу, а так судьба велела. Хорошее оправдание, между прочим.