Манкая

Кирочка плотно «зависал» в игре, а Юля, не захотев ужина, просто согрела себе чаю и сидела одиноко в кухне, грея руки о чашку. Нет, руки не озябли. И в квартире совсем не холодно. А вот в душе морозец и сквозняк. Потому и хотелось прикоснуться пальцами к чему-то теплому.

Кире снова позвонили, и он воодушевленно болтал, правда, выскочил в спальню. Юльку это не удивило, он часто так делал. Ну, Юлька была уверена, что у каждого могут быть свои секретики, потому и не лезла с вопросами, кто, да почему. А напрасно! Нужно и можно интересоваться жизнью своей половинки. Иначе получится, как в романе, типа «Жены всегда узнают последними». А вот если бы поинтересовалась, да слегка пристыдила, может и не пришлось бы ей мириться с Кирочкиными краткими загулами на стороне. В общем, деликатность не всегда хороша. Странно, правда? С другой стороны, ему могли и друзья звонить, не так ли? Почему, непременно, женщина?

Юлька уныло смотрела в окно. Снежинки крупные падали и не кружились. Тяжелые белые комочки летели вниз, обещая к утру оттепель. Так всегда бывает в Москве, когда вечером вот такой снег сыпет. Короче, обычный, тоскливый февральский вечер.

И пожалела себя Юлька, пожалуй, впервые в жизни. Ну что такое двадцать шесть лет? Молодость, если не сказать юность. И сидит дома, смотрит в окно. Никуда не ходит и ничего не видит. Ее подруги успели и вокруг света объехать и детей нарожать, а некоторые и вторым браком уже счастливы. И походы в музеи, театры, в рестораны, кино, антикафе и прочие интересные места. Да простая прогулка в парке с Кирой была бы Юльке счастьем и приключением. А ведь есть еще и выставки, лекции, концерты. Столица же, не глухой хутор. А она сидит и в окно смотрит…

Знаете, почему Юлька обо всем этом задумалась? Вероятно, догадываетесь. Верно, из-за него, Широкова! Он прошедшей ночью столько всего рассказал москвичке о своей жизни заполошной, что ей стало стыдно говорить о своей, скучной и серой.

Кира вошел в кухню и очень быстро, сбивчиво, заговорил.

– Малыш, мне очень нужно уехать сейчас. Не сердись, Юлечка моя. Это по работе. Если все выгорит, я смогу зарабатывать больше.

– Кира, а как же… – хотелось Юле узнать про их планы совместные на вечер, но она замолкла, почему-то.

– Солнышко мое, я же для нас стараюсь! – это Кира уже из гардеробной кричал.

– Ты надолго? – Юлька пошла к мужу, который уже натягивал выглаженные брючки и свежую сорочку.

– Я пока не знаю, малыш. Ты ложись без меня, ладно? Прости, Юльчик, – Кира чмокнул жену в нос, набрызгался одеколоном и отправился подбирать туфли к своему наряду.

И вот опять! Нужно было ей закапризничать, не отпускать мужа никуда. Задуматься, куда это он пятничным вечером, да в рубашке, да с парфюмом? А она промолчала, как всегда.

– Слушай, можешь мне денег на карту кинуть? Я пустой совсем, – фирменная, белоснежная улыбка всегда подкупала Юлю. – Красивый букет? Тебе понравился?

Букет большой и очень такой…красный. Розы.

– Да, спасибо, Кирочка, – Юля роз не любила, а Кира любил.

– Ну, я побежал. Не забудь о переводе, – муж уже собрался сделать ручкой, но Юля его удержала.

– А можно мне пойти на мастер класс к Мите Широкову? Там сегодня будут сестры Собакевич и Ирина Леонидовна.

Смейтесь, если хотите. В Юльке снова закрутилась адреналиновая воронка, и вечер февральский уже не казался тоскливым, а скорее наоборот.

Кира тормознул у двери и обернулся к жене.

– Юль, мне он не нравится. Я не хочу, чтобы вы общались. Мутный тип. Противный.

И Юлька впервые в жизни начала «вешать лпашу» на уши мужа!

– Это будет интересно и полезно. Митя же повар, профессионал. Он обещал обучить составлению новых соусов. Ирина Леонидовна решилась на изучение кулинарии, а это само по себе феномен. Впрочем, если ты против, я не пойду, – говоря все это, Юля не почувствовала угрызений совести, а только Кирочкино раздражение тем, что она задерживает его на пороге.

Припомнив Джейн Эйр, Юля не стала печалиться, объяснив себе, что это ожидаемо и нормально. Но в этот момент совесть и проснулась. Ага, та самая, что спала.

– Кира, я хотела тебе сказать. Вчера я была у… – но Кира не дал ей договорить!

Мистика!

– Если хочешь, иди. При соседках этот хлюст не позволит себе лишнего. Я побежал. На связи, – и упорхнул в пятничный вечер, словно сбежал от скучного занятия на праздник.

Юля посмотрела на дверь, постояла, а потом ее словно ветром стало гонять по квартире! В гардеробной, где всегда царил порядок, она навела шороху. Впрочем, много времени это не заняло. Юлькин гардероб был невелик, не в пример Кирочкиному. Достала москвичка наша единственные джинсы, которые прекрасно сидели на ее фигурке. Остальные штаны штанами и были. Слонярского размера и тюремного окраса. Потом ей стукнуло в голову, что все это неправильно и гадко. Правда, от своих планов Юлька не отказалась, придя к компромиссу с совестью. К какому? А такому.

Она достала из комода белоснежную футболочку, тоже редкий случай в плане размера и окраса, и надела на себя. Футболка облегала тело весьма живописно, а надпись на спине футболки, была тем, что нужно. Они с Кирой в Сочи приобрели парные футболки с надписями «Вместе навсегда!» и когда гуляли в обнимку по набережной, всем было ясно – идет влюбленная пара. Вот эту футболку и надела Юля, как напоминание самой себе, что она Кирочкина пара, и ничья больше.

Джинсы сели идеально. А вот волосы Юля распускать не стала, снова компромиссничая, мол, незачем привлекать к себе лишнего внимания. Стянула их, волнистых, густых, золотистых, в узел на затылке. Отражением в зеркале осталась довольна. Скромно и неброско.

Как же она ошибалась, эта неуверенная в себе девушка. Как сильно придавлена она была воспитанием отца и дрессировкой мужа.

Юлька выглядела офигенски! Ну, уж простите за слово простецкое. Узкие бедра и талия, преобразованные занятиями йогой в подтянутое, упругое тело. Высокая грудь, размера два тире три. Длинные ноги. А узел ее на затылке, открывал шею, красивой формы и длины, с изящным, очень женственным изгибом. И пряди, не попавшие в плен резинки для волос, идеально обрамили лицо, очень симпатичное, с полными губами и яркими глазами, которые блестели сейчас и сияли.

После всех компромиссов и сборов, Юлька уселась на стульчик в холле и принялась ждать. Все в ней вихрилось и требовало немедленного движения, но она сидела смирно и ждала. Терпеливая, однако.

Вот послышались голоса соседок сверху, потом открылась дверь Ирины Леонидовны, а за ней Юльку встряхнул голос ярославской напасти. И поняла, москвичка наша, что можно уже вскочить и бежать. Цапнула из холодильника творог и, погасив свет в доме, вышла на площадку.

И вот ответьте, куда делись Юлькины замыслы по поводу «держать себя строго и не видеться с Митей»? Да туда же, куда и Митькины решения. Если нравится человек, хрена с два ты сможешь быть вдали от него.

– Привет, Юль, – Митька будто ждал ее у двери, потому, как открыл сразу после звонка.

Юльку смутил и обрадовал одновременно, сосредоточенный мужской взгляд Широкова. Прошелся он, взгляд этот, от Юлькиных волос и до самых ступней. И поверьте, ничего не пропустил. Ни одной детали.

– Привет. Я творог принесла. Вотю

Пакет Митька взял, но как-то отстраненно, все еще разглядывая соседку и, кажется, не имея никакой возможности оторваться от этого занятия.

– Ага. Проходи.

И Юленька вошла в его дом, заново ощутила его тепло и сразу же задала вопрос, который носила в своей головке пушистой.

– Ты часто говоришь «ага». Нравится слово? Знаешь, очень прилипчивое. Я сама целый день агакаю, – улыбнулась изумленному соседу, не заметив, как соскочила с официального «Вы» на теплое «Ты».

– Ого. Надо мастер классы чаще устраивать. Глядишь, в следующий раз обнимашки будут, – это Митька с намеком на прогресс в сближении. – Спасибо, Юль. Знаешь, странно слышать «Вы» от тебя. Идем.

Юлька рада была, что Митя пошел вперед, и не увидел, как покраснели ее щеки. Ну и, чего уж скрывать-то, очень польщена была взглядом Широкова на себя, никчемную. Заметила жена невинная, что понравились ему и ее одежда, и прическа. Правда, не поняла, что любовался Митька ею самой, а не ее одеждой. Но не все сразу, верно? Как там психологи рекомендуют? Маленькими шажками, не торопясь, не форсируя события и не вгоняя себя в тягчайший стресс.

В кухне-гостиной, за островом, как за барной стойкой, уже сидели любимые соседки. Все щебетливо поздоровались. И тут Юленька поняла, что не одна она наряжалась и готовилась к суаре.

Фира Рауфовна исполнила мечту Гойцмана старшего. Какую? А ту самую, при которой у него появилась возможность отличать одну бабушку от другой. Фирочка покрасила волосы и стали они интересного голубоватого цвета.

Дора Рауфовна надела богатейшие жемчуга. В три ряда они оплетали ее шейку и буквально кричали о своей стоимости и редкости.

Ирина Леонидовна сияла гладкой кожей (в свои шестьдесят, заметьте!) и свежим маникюром.

Юленька села на высокий стул, вероятно, поставленный Митей до прихода гостей и огляделась. Митя занял место с другой стороны острова и уперся руками в столешницу.

– Девушки, я очень рад, что вы все пришли. Честное слово! Джеки, красивый цвет лака. Ваш. Богатая вишня. Вот вам и будет сегодня соус вишневый, ага? – Митя развернулся спиной у благодарной аудитории и направился к полкам с посудой.

А вот тут нужно подробнее, ибо все четыре «девушки» самым бесстыдным образом пялились на красивого мужчину. Именно так. Пялились! Белая футболка шикарно смотрелась на крепком кавалергарде, подчеркивая широкую спину и плечи рельефно-мускулистые. Высокий рост. Узкая талия и ….простите, конечно, очешуенная задница в джинсах цвета «классик». Фира и Дора смущались, но глаз не отводили. Ирина Леонидовна со знанием дела изучила мужское тело и подмигнула Юльке. А та, бедняжка, вспомнила о Кирочке. Да не так, как хотела бы. Она подумала, что неплохо бы Кире походить в спортзал. Стал он немножко рыхлым, да и полнеть начал на супружеских котлетках.