Манкая

– Я и не собиралась уходить.

Все равно уйдет/ Рано или поздно. К Кирочке своему. Митьке вмиг поплохело, но он, зная, что Юльке хорошо и весело, не стал портить ей праздника и постарался унять свою горечь и злость.

– Пойдем я тебе коктейль встряхну. Какой ты хочешь? Синий? Красный? Могу черный, если что.

– Кире нравится синий, – Юлька по привычке помянула мужа, а Митьке словно солью посыпали на открытую рану.

– Тебе что нравится?

– Э…ну…

– Юль, вопрос простой. Какой цвет выбираешь, а?

– А тебе какой нравится? – вышла из неловкого положения Юленька.

– Сейчас в окно выйду. Так, идём? – он потянул москвичку нашу (счастливую, кстати!) к острову.

Усадил ее на стул, а сам, как заправский бармен, выставил перед ней сиропов, накидал зонтиков и блестяшек, тех, которыми украшают коктейли.

– Бери первое, что на глаза попадется.

Юлька вытянула руку и никак не могла выбрать. Вот рыжий зонтик вроде бы приятный. А тут еще и завитушка блестящая подмигнула новогодним блеском. А вот гофрированный фонарик забавный.

– Ага, понятно, – Митька взял сразу три украшалки, которые Юльку привлекли и налил в высокий стакан рому, – Теперь давай с цветом. Я в тебя верю. Ты справишься. Красный? Или вот, зеленючий?

– А можно жёлтый? И туда еще минеральной воды. Ром очень сладкий, Мить, – Широков смешал коктейль, напихал в стакан украшений, насыпал льда и выдал Юленьке.

Юлька приняла нарядный коктейль и разглядывала его, радуясь, что выбор ее такой желтый, солнечный. А Митька как заколдованный смотрел на девушку и не заметил появления Давы.

– Шикарно. Соседку спаиваешь? – выставил на столешницу, как и предполагала Юлька, две бутылки: ром и коньяк.

За «взрослым» столом шел забавный разговор. «Детский» стол всеми тремя парами ушей впитывал, ибо интересно было.

– Как там в «Эре милосердия»*? Старики не должны жить со стариками? Только молодость дает их жизням смысл. Честно, когда придет мое время, я отравлюсь. Только не сдавайте меня в дом престарелых! Я там умру в жутких корчах! – Джеки вещала старшему Гойцману.

От автора: «Эра милосердия» роман братьев Вайнеров, по которому снят известный фильм «Место встречи изменить нельзя». Ирина имеет в виду слова соседа Глеба Жеглова по коммунальной квартире, Михаила Бомзе: «Старики не должны жить вместе. Старики должны держаться молодых. Это делает их существование более или менее осмысленным».

– Мадам Шульц, ви бредите? Или коньяк так действует? Ну, сколько там ваших лет, чтобы вот такое говорить? О молодости я согласен, в целом. Но, таки, кто сказал, что Яша Гойцман уже старый? Ты держись рядом со мной, старушка, и будет в жизни твоей смысл, – и черными, печальными глазами на Ирину Леонидовну смотрит.

– А я что делаю, старый ты хрыч? У меня кроме вас нет никого. У Фиры и Доры тоже. Что вы на меня уставились, а? Придется помирать вместе. Выпьем?

Странно, но разговор никоим образом не нарушил приятной атмосферы, а даже наоборот. Да, три старые женщины, без детей и родственников, однако есть такие дети и родственники, что лучше бы не было. Потому три дамы тепло переглянулись, обрадовались, что помирать в одиночестве не придется, и прекрасно опрокинули в себя коньячку. Правда по малюсенькому глоточку, но им и того хватило.

– Фира, таки ты теперь мальвина? – Гойцман улыбаясь.

– Да, и в моем возрасте можно меняться. Только ты, носатый, останешься прежним. Хотя, нет. Клюв твой стал больше и печальнее.

– Это не клюв, а достоинство! Ты все время попрекаешь меня моим носом. Нравится, так и говори. – После слов Якова Моисеевича, Артём не выдержал и засмеялся.

За ним «детский» стол и Света.

– Ребят, а почему Фира и Дора одиноки? В голове не укладывается. Наверняка в молодости симпатичными были. Ну, интересными точно! – Митька обращался к Юле и Даве, как к компетентному источнику.

– Какие? Интересные? Мить, да они те еще язвы. От них женихи по углам щемились, уверен, – Дава старушек любил, но трезво смотрел на жизнь.

– А вот и нет, – слегка подвыпившая Юля с блестящими глазами обернулась к Мите, – Я знаю почему. Только рассказать не могу.

– Не, Юль, так не пойдет. Колись, – Дава посдел ближе к очаровательной соседке, – Я с места не двинусь, пока не узнаю тайну Собакевичей.

– Не могу, Давид. Это неправильно вот так взять и рассказать.

– Юль, тайна бабулек умрет вместе с нами! – Митька приложил руку к сердцу. – Дава, клянись!

Гойцман младший стукнул себя по груди, выражая пламенное согласие.

– Не могу. Ребята, миленькие, никак не могу, – ну, от «миленьких» Митька готов был растаять, но Дава упёрся.

– Митька, держи ее крепче. Я буду ром в нее вливать. Юлька, когда в подпитии, вещает долго и интересно, – и цапнул черноглазый бутылку.

– Серьезно? – включился в игру Митька, – Давай. Держу.

Подскочил к Юльке и крепко прижал ее к себе. Разумеется, никто не собирался пытать москвичку нашу, но попугать –пожалуйста.

– Сейчас! – Дава с бутылкой на изготовку встал рядом с Юлькой, которая уже хохотала вовсю, чем и привлекла внимание старшеньких.

– Что это там за зоопарк? Юленька, тебя обижают? – Джеки, как всегда, была начеку.

– Ирина Леонидовна, Юлька знает тайну сестер Собакевич и выдавать не спешит, – да, Митька, никогда не лгал без особой на то причины.

– Что?! Какие тайны? Юля, что там? – Фира и Дора затрепыхались.

– Почему вы не замужем? – Дава в подпитии тоже перестал сдерживать себя.

– Ах, это? – Фира улыбнулась на редкость печально, и посмотрела на сестру.

Они понимали друг друга с полуслова. Иной раз взгляда было достаточно, чтобы передать мысль или настроение. Есть все же, что-то магическое в двойняшках, близнецах… Вот и сейчас, они обменялись мыслями и Дора, кивнув сестре, ответила.

– Юленька, расскажи им. Должен же кто-то помнить о нас и о нашей истории.

– А вы сами? – Юля не понимала, почему просят ее.

– Лучше ты и им на ухо. А мы тут поконьячим,

Дело в том, что старшее поколение знало историю и была она не слишком веселой, потому и вспоминать не стали, а начали «за другое» говорить.

Дава присел и бутылку отставил, а Митьке пришлось с большой неохотой, отпустить Юльку и упасть на соседний стул.

– В юности Фира и Дора полюбили одного парня. Крепко. А тот никак не мог выбрать и крутил роман с обеими. Продержался год, а потом все раскрылось самым неприятным образом. Сестры как назло оказались однолюбами, вот и… – история печальная, почти нереальная, но в жизни все случается.