Вместе на Край Света

У Эрики нашлись родители, и трудно сказать, счастлива ли она ныне была: отца и мать точно подменили – мельник и его жена Хайди запретили своей дочери общаться с Вернером, словно именно он в каждой бочке затычка и корень всех бед. Сама Эрика всегда была рада каждой встрече со своим другом детства, но невидимая тонкая грань неумолимо росла и расширялась, потому что Вернер, не желая навлекать на девочку беду своим присутствием, всё реже находился рядом. Он боялся за неё, а та не понимала.

Девочка сильно изменилась – она научилась шить, прясть, кроить, поливать, удобрять, стирать, убирать, косить траву, выкорчёвывать пни и сорняки, собирать сено в снопы, чистить конюшни, просеивать муку, готовить вкусную пищу, присматривать за хозяйством. Точнее, она и раньше умела это делать, но как-то всё больше ленилась. Иногда она приходила в построенную Вернером беседку, либо каталась в саду на Вернером же сделанных качелях. Дочь мельника помнила времена, когда они сидели в беседке вместе, взявшись за руки и рассказывая шёпотом друг другу всякие истории; тосковала по дням, когда её избранник катал её на этих качелях, как всегда шутил и задаривал свежими полевыми цветами или спелыми плодами с деревьев. А теперь она приходила сюда совсем одна, и тяжко вздыхала. Иногда девушка брала пони, и скакала куда-то вдаль, дабы побыть одной; наедине со своими мыслями…

Так прошло ещё пять лет, и однажды Эрику на ярмарке приметила сама принцесса Каролина. Дофина с первой секунды прониклась к девушке симпатией, и по прибытии в Вальдбург сказала своей матери, королеве Аделине так:

Есть одна девица —

На все руки мастерица

Мне бы взять её к себе

И пристроить при дворе!

У Аделины брови поползли вверх:

– А что думает дворецкий?

И сказал управляющий так:

Мне такую зачуханку —

Мыть три дня в лоханке!

Каролина отвесила своему слуге пощёчину. Тот откланялся и ретировался по своим делам.

– Ты уже взрослая леди, Каролина. – Медленно и спокойно молвила Аделина. – Тебе уже двадцать пять лет, дочь моя. Какие игры? Тебе мало слуг?

– Эта девочка особенная; она так не похожа на остальных. Её слушают пони, ей поют песни птицы. Что она только ни умеет! А какая красивая! Я очень хочу взять её в наш дворец. Желаю пристроить сию персону в качестве своей личной служанки.

Аделина, кутаясь в шаль и ёжась от холода (стояла уже зима), махнула рукой. А её дочь немедленно послала своих пажей вызнать, где живёт красотка, и как её зовут.

Вскоре в дом мельника приехали знатные люди, дабы просить Дитмара отпустить Эрику в замок.

«Что толку перечить прихотям барским?», пожал плечами Мюллер, а Хайди начала собирать свою дочь в дорогу.

Тогда Эрика испросила у отца разрешения попрощаться с поместьем Блюменталь. Тот, недолго думая, согласился. Девушка пришла в беседку; постояла на крыльце, облокотившись на перила, укутанные снегом, точно одеялом. Она так ждала, что вот-вот сейчас пожалует кое-кто и принесёт ей подснежники – поскорей бы весна…

– Эрика? – Удивился Вернер, неся связку дров – он проходил мимо. – Что ты здесь делаешь?

– Я уезжаю. – Жалобно выдавила из себя та.

– Куда? – У Вернера сжало сердце, но виду он не показал.

– Меня забирают во дворец. Будет надо мной хозяйка, буду ей служить.

– Наверное, так будет лучше. – Вздыхая, ответил ей юноша.

– Я думала… – Эрика запнулась; в глазах её стояли слёзы.

Сын кузнеца бросил дрова на снег, подошёл ближе и слегка приобнял девушку. Потом взял её ладонь в свои, видимо, пытаясь что-то сказать. Но передумал, подобрал дрова и пошёл своей дорогой.

Вытерев мокрое лицо рукавицей, Эрика вернулась домой, чтобы сесть в карету, которая отвезёт её в столицу…

Эрике был оказан хороший приём: Каролина, повзрослев, уже давным-давно не доставала прислугу своими дурацкими проделками, изменившись в лучшую сторону, а взяв в свои покои новую горничную, быстро с ней сдружилась.

Каролина занялась её образованием: пригласила лучших педагогов, чтобы те обучили Эрику естествознанию, краеведению, арифметике, стихосложению, пению, музыке и даже фехтованию. Каково же было удивление всех придворных бюргеров: девушка затыкала своих учителей за пояс. Она играла настолько проникновенно, что все просто ахали; она писала такие картины, что все были в восторге от её натюрмортов и портретов. Она сочиняла такие стихотворения, что все тут же записывали их на пергамент, пересказывали друг другу и учили. Она играла на лире и на арфе (когда-то Эрику обучала её подруга Эльза), а её голос был само совершенство. Её почерк был точно красивый, незамысловатый орнамент, а читала она так, что заслушивались все. Слава о ней быстро разнеслась по всей округе; далеко за пределами дворца. А Каролина рядила свою любимицу в самые прекрасные наряды…

Прослышав об Эрике, захотел сосватать её в жёны один герцог. Он пожаловал во дворец, дабы просить руки этой девушки. Привёз гостинцев и подарков, среди которых – прекрасные туфельки.

– Ну же, соглашайся! – Обрадовалась принцесса. – Он богат, ещё молод и красив.

Эрика молчала.

Хорст же, прослышав от глашатая Эберхарда о возможной свадьбе своей бывшей односельчанки, начал ругать Вернера, на чём свет стоит:

– Какого чёрта ты здесь сидишь? Неужели тебя никто с утра не укусил?

– И то, правда. – Согласился с ним Эдмунд.

– Путь мне туда заказан. – Грустно ответил Вернер. – Меня считают предателем. Я не хочу портить ей жизнь. Негоже мне такому находиться рядом. Замараться легко, отмыться – нет.

– Ты так легко сдаёшься? – Разочарованно проговорил друид, входя в домик конюха (друзья сегодня собрались там). – Настоящий коваль крепок и силён. А ты – размазня!

– Не говори так, будто ничего не понимаешь! – Обиженным тоном ответил ему тот. – Я буду только мешать. Если я буду рядом, тень падёт и на неё. Я пытаюсь её защитить своим бездействием. Не хватало, чтобы и на нашу снежинку косо смотрели. Пусть это будет жертвой. Пусть ей будет хорошо. У неё теперь другая, новая жизнь. Куда мне…

Друзья хранили молчание.

– Налейте мне чего-нибудь покрепче! – Вызывающе крикнул парень. – Сегодня я прощаюсь со своим прошлым…

– Бог с тобой, Вернер, ты же не пьёшь! – Перепугался Хорст. – Совсем-совсем; даже на Рождество и Новый Год, даже на свой собственный День Рождения…

– Я тебе попрощаюсь… – Грубо оборвал Вернера друид, бесцеремонно выволакивая того из лачуги Хорста на белый снег. – Я тебе попрощаюсь…

Старик окунул мальца-удальца пару раз в ледяной сугроб, потом снял тому портки и стал нещадно пороть розгой до тех пор, пока Вернер не заорал благим матом.

– Ну что, привёл его в чувство? – Наклонившись над юношей, спросил Хорст у друида.

– Посмотрим. – Сурово изрёк старик.

Тем временем Каролина решила устроить рыцарский турнир, ибо чувствовала, что нужно повременить со свадьбой Эрики – та ходила по замку, словно тень. Все поручения она выполняла машинально, а сама была где-то там, не здесь.

– Вот, иду тебе навстречу. Даю отсрочку. – Важно сказала принцесса. – Но замуж всё равно придётся выходить, хоть как.

На состязание собрался весь свет высшего общества. Все приготовления были завершены; осталось лишь ожидать, кто победит – от этого зависит судьба Эрики: кто выиграет турнир – тот и возьмёт её в жёны. Три дня; три дня, которые изменят жизнь…

Вернер, открыв подпольную кузницу ещё двумя месяцами ранее, начал мастерить себе латы и кольчугу. Он не спал, не ел, и вскоре всё было готово. Хорст привёл парню своего лучшего скакуна, а Алайсиаг сложил в мешок всякие целебные травы – на тот случай, если случатся раны и порезы. Эдмунд положил в мешок небольшой бочонок воды.

О том, что Вернер собрался на поединок, стало известно всему поместью Блюменталь. И настолько это его решение растрогало жителей, что простили они юношу, и пришли проститься, также даря что-то в путь-дорогу. Феликс изготовил дивный перстень, чтобы юнцу не было стыдно просить руки у Эрики; Мартин Крекер со своей женой запихали в и без того наполненный мешок свежие булочки и что-то ещё. Эмиль, заблаговременно попросив прощения, сочинил стихи, дабы сын кузнеца не опозорился и прочёл их своей возлюбленной. Эльза стояла рядом и поддерживала. Ирма добавила к поклаже чистых тряпочек, а Юрген Фишер принёс только что выловленную рыбу – да-да, старый рыболов был ещё жив. Вальдемар, Гвидо, Лампрехт, Ута, Ральф, Рудольф, Лоренц, Ханс и Ханнелора – да все, кто уцелел после тринадцати казней Магнуса, вышли из своих домов и стояли рядом. Как в старые добрые времена… Даже Хайди с Дитмаром пришли.