Теория поля

В четверг вечером Евгений Михайлович позвонил Козыреву и огорошил его неожиданным предложением:

– Арсений, в субботу мы собираемся с коллегами на концерт Бетховена в исполнении Московского симфонического оркестра. В Дом ученых. Приглашаю тебя присоединиться к нам.

– Но я не член Дома ученых… – удивился молодой человек. Малахов никогда раньше не приглашал его на такие мероприятия.

– Это не страшно. Я тебя проведу.

– Вообще-то у меня уже были планы на субботу. Но если вы приглашаете…

– Даже настаиваю!

– Вот как? Ну тогда, безусловно, буду. Вы меня заинтриговали!

– Тогда давай сделаем так, заходи за мной часика в два, нормально?

– Заходить за вами? А почему прямо там не встретиться? И почему так рано, во сколько концерт начинается?

– Концерт в пять, но встретиться нужно пораньше. Есть разговор. Прогуляемся пешочком от меня до Пречистенки. Там недалеко, погода хорошая. Весна на дворе, хватит сидеть взаперти!

Московский дом ученых располагался в просторном старинном особняке на улице Пречистенка. Улица получила свое название благодаря тому, что со второй половины семнадцатого века по ней проходили пышные церковные процессии из Кремля в Новодевичий монастырь, к иконе Смоленской богоматери, которая также называлась Пречистой. Малахов жил недалеко от Новодевичьего монастыря, так что им предстояло практически повторить старинный маршрут религиозных шествий, только в обратном направлении.

Они шли вдоль тихих старинных московских улочек в лучах теплого майского солнышка. Весна в этом году задержалась, и поэтому город лишь недавно очистился от зимнего мусора и весенней грязной распутицы. Тем приятнее было неспешно брести по чистым тротуарам, наслаждаясь видом и запахом свежей, молодой зелени, кустов и деревьев, слушая переливы птичьих трелей.

– Арсений, у меня к тебе деловое предложение, – начал наконец Евгений Михайлович. – Но должен предупредить тебя сразу: отказаться ты не можешь.

– Ничего себе вступленьице! – улыбнулся Козырев.

– Как ты смотришь на то, чтобы перевернуть всю мировую науку с ног на голову? Развенчать те догмы, которые сейчас считаются непреложными истинами? Снести старый храм науки и на его месте воздвигнуть новое, современное здание? Навсегда изменить мировое устройство?

– Продолжение еще круче, чем вступление. Что, все так серьезно?

– Нет, я шучу, конечно, преувеличиваю. Но в каждой шутке есть доля шутки. Остальное – чистая правда!

– Какая разница, как я на это смотрю, раз отказаться у меня все равно нет вариантов? Правда, я бы и без этого предупреждения согласился на подобные перспективы. Так что мне остается разве что уточнить подробности.

– Я знал, что ты именно так все и воспримешь!

– Ближе к делу, профессор, прошу вас.

Малахов не мог отказать себе в удовольствии немного подразнить нетерпеливого ученика и все карты сразу раскрывать не спешил.

– Что-то жажда обуяла. Давай-ка по стаканчику кваску выпьем!

Они подошли к бочке, стоящей прямо на улице в тени деревьев, и молоденькая продавщица налила им свежего, ядреного, традиционно русского напитка.

– Евгений Михайлович! Не томите! – взмолился Козырев, наблюдая, как профессор неспешно смакует прохладный квас.

Утолив жажду, Малахов наконец-то сжалился над молодым человеком:

– Организована закрытая секретная группа, которая занимается исследованиями одного перспективного научного направления. Вопрос уже решен, ты зачислен в группу. Видишь, как получилось. Она настолько секретная, что пришлось без тебя тебя женить. Шансов было немного, и я не хотел обнадеживать понапрасну. Зато теперь не придется ждать, волноваться и гадать: возьмут или не возьмут. Все уже закончилось, хотя признаюсь честно, пришлось непросто. Хоть завтра выходи на работу!

– Ничего себе сюрпризик! – Козырев буквально опешил. – И что, мне придется все бросить? Я сейчас вообще-то в трех местах работаю.

– Я знаю. От Акименко и Романского уйдешь, а в университете можешь оставаться. Твои вечерники новой работе не помешают.

Арсений молчал, переваривая услышанное. Малахов продолжил:

– Так получилось, что в группе сплошь известные ученые, они занимаются ее вопросами время от времени, соблюдая вынужденную маскировку. Есть еще пара-тройка человек, которые начинали все это дело. Вместе с тобой они и составят основную ударную группировку, а мы, все остальные, готовы в любой момент прийти на зов и оказать необходимую помощь или поддержку.

– Профессор, возможно, я покажусь меркантильным, но сейчас для меня это важно…

– Можешь не продолжать. Зарплата тебя устроит. Я сейчас не знаю точных цифр, которые тебе назначат, но уверен, в этой части нет повода для беспокойства.

– Это точно? – недоверчиво уточнил Арсений.

Малахов наклонился к нему и на ухо произнес сумму.

– Это то, что я получаю.

– Неплохо! Мне и половины хватило бы с гаком!

Они подошли к Садовому кольцу и остановились на светофоре, ожидая зеленого сигнала для пешеходов.

– Это, конечно, хорошо. Но все же пока непонятно, что за направление такое? Чем заниматься придется? – не унимался Козырев.

– Если в двух словах, то некий ученый по фамилии Сафин, он, кстати, является формальным руководителем группы, хотя последнее время как-то потерялся среди других участников проекта. Я думаю, он просто комплексует перед громкими именами. Тяжеловато ему стало руководить процессом. Но тем не менее. Его заслуг этот факт ни в коем образе не умоляет. Так вот, он предложил оригинальную идею для вида правой части уравнений Эйнштейна, той, что отвечает за свойства пространства. Предложил дополнительно учесть вращение. Причем осей вращения, как ты понимаешь, не три, а шесть. Еще по одной между каждым из трех пространственных направлений и вектором времени.

– Любопытно! И что же, он решил их?

– Да, решил. И получил весьма интересный результат. Суть его в том, что, похоже, существует еще один способ передачи взаимодействия. Без передачи энергии и потому очень быстрый, всепроникающий и дальнодействующий. Собственно, это даже не взаимодействие, а лишь правила, по которым должны эти взаимодействия осуществляться. Информация, если хочешь. Информационная матрица, поле, программа. Называй как хочешь. Термин еще не придуман.

– И что же, есть экспериментальные подтверждения?

– Увы, пока нет. Это очень тонкая материя, зарегистрировать неимоверно сложно. Но ведь для того мы и работаем. Потому тебя и позвали. Нам требуется помощь, помощь молодого талантливого ума.

– Я, конечно, весьма польщен столь высоким доверием, но с чего вы взяли, что я справлюсь?

– А ты попробуй! Если не делать, то уж точно не получится.

– Я-то с удовольствием. Лишь бы вы сами потом не пожалели. Для меня это очень интересно! Хотя нужно, конечно, погрузиться в задачу. Настроить мозги на нужную тему.

– Именно! Как раз сегодня и поговорим об этом. Потерпи еще чуть-чуть, мы почти пришли.

Особняк, построенный еще в 1867 году, принадлежал до революции текстильному магнату Ивану Николаевичу Коншину, затем его вдове Александре Ивановне. Уже в преклонном возрасте, в 1910 году, вдова перестраивает здание практически в том же виде по проекту архитектора Анатолия Оттовича Гунста. В 1916 году особняк за четыреста тысяч рублей приобрел предприниматель и банкир Алексей Иванович Путилов, у которого он и был конфискован через год в ходе Октябрьского переворота.

Дом проектировался с большим размахом, не ограничиваясь в средствах, благодаря чему по праву являлся одним из самых красивых зданий Москвы начала XX века. Перед домом располагается небольшой сад с красивой беседкой. Сад окружает высокий каменный забор с вазами наверху. Кованые въездные ворота украшают статуи львов. Интерьер здания отличается необычайной эффектностью. Мрамор выписывался из Италии, бронзовые украшения – из Парижа.

Для теперешней функции, которую особняк выполняет аж с 1922 года, расположение его оказалось необычайно удачным. Вокруг много высших учебных заведений, академических институтов, библиотек и музеев. Внутри для членов Дома ученых создана особая, уникальная атмосфера, позволяющая в тишине роскошных интерьеров сосредоточиться на глобальных проблемах или в спокойной обстановке уютного ресторана обсудить с коллегами волнующие, животрепещущие вопросы.