Теория поля

И все же эта ночь вдвоем на пустой холодной даче была фееричной, волшебной, незабываемой! Это была ночь двух влюбленных, посвятивших себя друг другу на несколько часов, полностью освободив мысли от всего, что происходит за пределами дома, поселка, страны, Вселенной.

Утром по-летнему теплое солнышко сияло на бездонно-голубом небе. Ни одной тучки, ни даже малейшего, легчайшего облачка. Юная светло-зеленая трава, какой она бывает только в мае. Белые шары цветущих яблонь, едва разбавленных свежими побегами молоденьких листочков.

Гости начали съезжаться ближе к обеду. Арсений быстро вовлекал их в работу. Ребята сооружали столы и лавки прямо на улице, вдоль дома. В ход пошло все – кирпичи, доски, оставшиеся от строительства, старая мебель, даже пара дверей, снятых с петель. Девочки мыли овощи, резали салаты, подбирали посуду, накрывали на стол. Шашлык Козырев не доверил никому: оба ведра с аккуратно нарезанным и замаринованным накануне мясом он убрал в холодный подпол, планируя извлечь его в самый нужный момент.

Вика еще никогда не была в центре внимания столь шумной и многочисленной компании. Тосты, комплименты, целая куча подарков – все посвящалось ей.

Праздник юности: шумные поздравления, танцы в каминном зале под громкую музыку, тихие песни под гитару и, конечно, шашлык, который Козырев уже давно отдал на откуп всем желающим. Молодые люди знакомились и влюблялись друг в друга. Несколько уединившихся романтических парочек вели задушевные беседы. Потом, значительно позже, из тех, кто впервые увидел друг друга в тот день на даче у Арсения, целых три пары стали супругами. Но тогда они еще не знали об этом, не ставили таких далеко идущих целей, а лишь веселились на полную катушку, забыв обо всем на свете.

– Друзья! – Арсений, вскарабкавшись на балкон по уступам веранды, обратился ко всем с пьяной речью. – Поступило предложение, подкупающее своей новизной. А не открыть ли нам дополнительно к дачному еще и купальный сезон?

Гул всеобщего одобрения прокатился внизу. Принять участие в необычном и неожиданном ночном купании захотели почти все. Громогласная толпа благополучно миновала территорию садового товарищества и пересекла довольно обширное поле. Сквозь пока еще лысые ветви маленького лесочка просвечивалось небольшое озеро продолговатой, вытянутой формы. Высоко в небе сияла полная луна, отражаясь в мелкой ряби водоема. Деревья окрасились в серебро этим волшебным, неземным светом.

Чтобы срезать дорогу, Арсений немного отклонился от протоптанной тропинки, ведущей мимо прудов к железнодорожной станции. Пришлось продираться сквозь чащу кустарников. Немногочисленная группка людей в процессе движения отделилась от общей толпы, слегка заплутала и вышла к тому же водоему, но с другой стороны. Воздух над ночным озером наполнился шутками и смехом, которыми две компании, разделенные полоской воды, начали воодушевленно обмениваться друг с другом.

Купальников и плавок, естественно, ни у кого не оказалось. Арсений первый сбросил с себя всю одежду, подав пример остальным, и бросился в воду.

– Эге-гей! – крикнул он из ледяной воды. – Давайте скорее сюда!

Парни разделись догола, наиболее смелые девушки тоже обнажились полностью. Более скромные нижнее белье все-таки оставили, кто-то выбрал компромиссный вариант, оставшись в одних трусиках. И те, и другие, и третьи одновременно с обоих берегов озера с гиканьем и улюлюканьем бросились в воду навстречу друг другу. Соприкосновение с обжигающе холодной водой изменило тональность и содержание издаваемых звуков, но ни в коей мере не уменьшило их громкость. Достигнув середины водоема, все тела, изрядно подогретые алкоголем, понемногу привыкли к холоду и перемешались в общей куче. Начались озорные игры, брызги воды, всплески от падений, крики и смех. То тут, то там слышались испуганные вопли девчонок, переходящие в отборную ругань, когда кто-то из мальчишек подплывал под водой и хватал за разные части обнаженных соблазнительных тел.

На берег все выбрались, изрядно стуча зубами, а на дачу вернулись совершенно замерзшими. Тут-то Козырев и вспомнил про теплую баньку, которая теперь пришлась как нельзя более кстати.

Небольшое помещение сумело сохранить остатки былого жара. Набившись в него и почувствовав приятное тепло, промерзшие искатели ночных приключений испытали подлинное блаженство. Даже самые скромные и стеснительные девушки с радостью избавлялись от последних мокрых предметов женского туалета. Теснота неизбежно приводила к близости, а алкоголь в крови с легкостью устранял последние барьеры и моральные ограничения. Возбуждающе-эротические возгласы из одного угла сопровождались веселыми комментариями из противоположной части помещения. Согревшись, купальщики постепенно покидали тесную баню, разбредаясь по закоулкам дома и участка. Оставались лишь наиболее уставшие и замерзшие. Или те, кто уже не мог остановиться в вихре сексуального наслаждения.

Мало-помалу народ, изможденный непомерным разгулом и бесшабашным весельем, стал рыскать по дому в поисках ночлега. Условия размещения были спартанскими – спали по двое, а то и по трое на одной кровати. Поперек разложенного дивана в гостиной расположились сразу четверо изнуренных гуляк. Две пары так и не смогли покинуть пределы бани. Подушки и одеяла, хоть и существовали в некотором количестве, считались излишней роскошью и использовались очень избирательно.

Впрочем, не все еще собирались спать. Арсений, как хозяин вечеринки и наиболее стойкий боец, отправив именинницу на второй этаж и зарезервировав тем самым себе необходимое количество кроватного пространства, уютно устроился вместе с Антом Малаховым на кухне. Друзья сидели перед початой бутылкой водки, которую закусывали слегка подгоревшим маринованным луком и кусками остывшего шашлыка.

– Хорошо, у меня новая работа, – рассуждал вслух Козырев, с трудом ворочая заплетающимся языком. – Зарплата выше намного, чего там говорить. Но расходы… Съемная квартира. Раньше я не мог себе ее позволить. Теперь могу. Но после ее оплаты остается лишь чуточку больше, чем раньше. Вика, опять же. Отдохнуть хочется, молодые ведь. Погулять, съездить в отпуск куда-нибудь. День рождения вот этот. Ну ладно, даже отложу я сотню-другую долларов с зарплаты. За год соберу на два квадратных метра жилья. Это при условии, что квартиры не будут дорожать. А они знаешь как дорожают? В прошлом году у меня ничего не было, и мне нужно было двадцать тысяч долларов на квартиру. Я скопил полторы. Теперь мне нужно двадцать три с половиной! Как тебе динамика, а? Нет, ты только прикинь! Я во всем себе отказывал, собрал полторы, а они подорожали на пять! Сколько я буду копить при таких темпах?

Антон понимающе кивал головой, но разговора не поддерживал.

– Вот я и решил не заморачиваться больше на эту тему. Пусть оно как-нибудь само образуется. Я не знаю как, не могу придумать. Сдаюсь! Знаю только, что рано или поздно это должно решиться. Давай выпьем за это!

Они чокнулись и опрокинули по стопке. Занюхав чисто по-русски кусочком черного хлеба, откусили немного шашлыка.

– Нет, я серьезно, – продолжал убеждать Козырев друга, который и так в общем-то не возражал. – Жизнь так странно устроена, иногда происходят нелогичные вещи, которым нет объяснений! Знаешь, как говорил Эйнштейн? А он был умный мужик, это я тебе ответственно заявляю! Он говорил: «Наши убеждения и представления часто являются ловушкой, ограничивающей наши возможности. Единственным знанием, способным продвинуть нас на пути развития, является знание того, что воображение способно на все. И все, что возможно в нашем воображении, возможно и в реальности». Вот, вишь, оно как! Надо побольше воображать, представлять себе желаемое! Тогда все будет. «И по вере вашей дано вам будет», – Арсений поднял вверх указательный палец. – А так, хоть головой об стену бейся. Единственное, чего добьешься, это память о том, как ты бился. Все внутри нас, вот в этой самой черепушке, – юноша несколько раз стукнул по своей голове кулаком, будто пытаясь достучаться до истины. Затем перевел взгляд на Малахова. Тот клевал носом.

– Ей, да ты уже спишь совсем, как я погляжу. Ну ладно, пойдем, отыщем наших девчонок и завалимся к ним под теплые крылышки.

Вика не спала. Ей было о чем подумать. Столько событий случилось за прошедший день, за ее день рождения. Столько новых людей, необычных впечатлений. Пожалуй, это был самый яркий день рождения в ее жизни. Но самое главное было в другом. В том, что если еще немного потерпеть, если пока не засыпать, то рано или поздно придет он, ляжет рядом, обнимет, прижмет к себе, и вот тогда, только тогда она с ощущением полной гармонии позволит Морфею увлечь себя в свое царство.

* * *

Во время семестра Козырев неоднократно предупреждал своих студентов, что экзамен не станет для них легкой прогулкой. Настойчиво и планомерно уверял, что необходимо со всей серьезностью отнестись к подготовке, посещать все консультации, не стесняться задавать любые вопросы. Что спрашивать он будет строго, а возможностей воспользоваться заготовленными заранее подсказками не предоставит. Наверное, все преподаватели пугают таким образом студентов перед экзаменом, и у последних успел выработаться стойкий иммунитет к подобным угрозам. Однако на этот раз действительность превзошла даже самый страшный студенческий сон.

В аудиторию преподаватель запустил только шесть человек. Посадил каждого за отдельный стол на первые два ряда. Все сумки заставил сложить в углу помещения, открытые зачетки расположил в алфавитном порядке прямо перед собой. Вместе с билетом каждый сдающий получал листок бумаги, на котором Козырев лично писал номер билета и ставил свою подпись. Кроме того, номер доставшегося билета он тут же записывал в экзаменационную ведомость. Два теоретических вопроса и задача. Полчаса на теорию. После того как ответ написан, экзаменатор забирал исписанный листок и для решения задачи разрешал пользоваться всем чем угодно. Полчаса на решение задачи. Если задача не решена – теоретические вопросы даже не смотрел. Сразу «не сдал». Зато у студента, решившего задачу, появлялись хорошие шансы хотя бы на тройку. Дальше начинался разговор по существу. Причем письменный ответ экзаменатор просматривал лишь мельком, ему сразу становилось ясно, имеет ли студент представление о том, что написал, или же он напрасно тратил свое время в течение семестра.

Очередной сдающий мог зайти в аудиторию лишь после того, как выйдет кто-то из ранее вошедших. Конечно, при таком подходе экзамен сильно затягивался, но Арсений не жалел ни своего, ни чужого времени. Он в точности выполнил все свои обещания. Позволяя студентам любые вопросы, любую активность в течение семестра, он теперь с утроенным усердием требовал обратно предоставленные ранее знания.

Такая строгость явилась неприятным сюрпризом для многих. Обычно экзамены у вечерников проходили в довольно демократичной обстановке. Преподаватели радовались, если им удавалось обнаружить в головах студентов хотя бы толику знаний. Здесь все обстояло иначе. Казалось, что Козырев в одночасье превратился в бесчеловечного монстра, который не желал принимать никаких объяснений, не хотел видеть никаких смягчающих обстоятельств и не шел ни на какие компромиссы. Даже те, кто всегда считался у него на хорошем счету, посещал все занятия, отлично решал регулярные контрольные и домашние работы, не получали ни малейшего снисхождения.

В тот раз экзамен сдали всего пятеро. Лишь двое получили оценку, на которую рассчитывали, – одна пятерка и одна четверка. Остальные согласились на меньшее, лишь бы только этот кошмар поскорее закончился. Но многие не соглашались. В этом случае Арсений легко шел навстречу, доставал зачетку из стопки и протягивал ее несчастному со словами: «Всего доброго, идите, готовьтесь. Жду вас в следующий раз». А многие и рады были бы согласиться на тройку, но, увы, по мнению сурового экзаменатора, не заслуживали даже ее.

После завершения показательной экзекуции, после того как каждый побывал в жерле бурлящего вулкана, прошел через жернова чертовой мельницы, группа пребывала в шоке. Надо ли говорить, какими эпитетами в тот день награждался молодой преподаватель, принимавший экзамен впервые в своей жизни. Однако сам Козырев был абсолютно спокоен и уверен в себе. Казалось, его никоим образом не смущали ужасающие результаты собственной группы.

Студенты к решению вопроса подошли по-разному. Кто-то с удвоенной энергией засел за конспекты и учебники, намереваясь собственным усердием победить строптивого педагога. Кое-кто попытался жаловаться в деканат, но предъявить какие-то конкретные обвинения не получилось. Козырев требовал знаний, причем требовал их по чисто формальным признакам. Любая назначенная комиссия легко согласилось бы с его оценкой, коль уж скоро он пошел на принцип.

Двое студентов подошли к Козыреву в коридоре, дождавшись его неподалеку от кафедры.

– Арсений Павлович, здравствуйте! – немного помявшись, начали они.

– Добрый день. У вас ко мне какой-то вопрос? – остановился Козырев.

– Да, дело в том, что мы не сдали экзамен и хотели бы посоветоваться с вами, что нам теперь делать.

– По-моему, ответ очевиден – готовиться к пересдаче.

– Мы пробовали, у нас не получается. У вас очень сложный предмет, мы боимся, что нам его не осилить…

– Наш курс далеко не самый сложный из тех, что изучают по вашей специальности. Если он вам не под силу, может быть, стоит еще раз хорошенько подумать о правильности выбора профессии?

– Но мы уже столько времени отучились, не бросать же теперь.

– Хорошо, а от меня-то вы что хотите?

– Может быть, существуют какие-то другие способы решения нашей проблемы? Мы готовы оказать любую посильную помощь кафедре или вам лично.

Арсений не смог сдержать улыбки:

– Я так понимаю, вы предлагаете мне взятку, – не дав им ответить, он продолжил: – Видите ли в чем дело, дорогие мои. Преподавательская работа в данный момент не является моим основным источником дохода. Я зарабатываю в другом месте и зарабатываю неплохо. Поэтому ту сумму, которая могла бы меня заинтересовать, вы мне все равно не предложите. А ради тех денег, которые вы мне могли бы предложить, мараться мне не хочется. Поэтому выход у вас только один: идите, превозмогите свою лень и все-таки подготовьтесь к экзамену как следует. Поверьте, все у вас получится, нужно только захотеть. Больше я вам ничем помочь не могу, извините, – он быстро обогнул опешивших студентов и направился дальше по своим делам.

Светлана Симонова тоже не сдала экзамен. Стояла июньская жара. Девушка пришла на экзамен в короткой юбке и не менее откровенной блузке. Колготки отсутствовали вовсе. Во время ответа, сев рядом с преподавателем, она тесно прижалась под столом своими обнаженными ногами к его ногам, медленно двигая ими, как бы поглаживая. В какой-то момент Арсений почувствовал, что более не может заставить себя сконцентрироваться на ответе. К счастью, помутнение рассудка длилось недолго. Овладев эмоциями, он строго и беспристрастно изложил студентке все свои претензии. Никто из присутствующих на экзамене даже заподозрить не смог бы, какая игра страстей разворачивалась в этот момент в аудитории. Молча выслушав критику своего ответа, девушка собрала вещи и также безмолвно удалилась. Арсений не видел ее до самой пересдачи. Ему было интересно, что же творится у нее на душе, он ждал от нее каких-то шагов, а однажды даже признался себе, что в глубине души надеется, что она опять встретит его где-нибудь в нейтральном месте и попросит о чем-нибудь, заслуживающем общественного порицания, но девушка никоим образом себя не проявляла. И опять он не мог для себя четко ответить на простой вопрос: «Что же это было, проявление чувств или всего лишь попытка получить преференции при сдаче экзамена».

На первую пересдачу явилась лишь половина из оставшихся должников. Остальные, очевидно, решили подготовиться более основательно либо не потеряли надежду «проскочить» другими способами.

В этот раз Козырев запустил в аудиторию всех желающих одновременно – таковых набралось с десяток. Арсений собрал зачетки и раздал билеты. Подождав некоторое время, необходимое для погружения в суть заданных вопросов, он обратился к собравшимся:

– Пожалуйста, поднимите руки те, кого устраивает тройка за экзамен.

Руки подняли трое. В их глазах мелькнул было слабый лучик надежды, но измученные бессонными ночами студенты не могли поверить в реальность происходящего. Однако Козырев действительно отыскал их зачетки в общей куче и начал туда что-то старательно записывать. Троечники продолжали сидеть на своих местах, опасаясь неловким жестом, опрометчивым движением спугнуть неожиданно свалившуюся на них удачу. Закончив с последней зачеткой, Арсений поднял голову и удивленно спросил:

– А чего вы сидите? Я вас больше не задерживаю. До свидания.

Трое счастливчиков бросились вон из аудитории. Остальные, проводив их завистливыми взглядами, с еще большим усердием погрузились в работу. Выждав минут десять, Козырев вновь обратился к студентам:

– Поднимите руки те, кому достаточно четверки.