Без берегов

– Степан. Это твоя фотография. Тебе здесь полгода, как и ему сейчас. Это твой сын, хватит мучить жену.

– Мама. Но вы посмотрите на него он же китаец или узбек, волосы черные.

– Он просто сильно толстый, как и ты был в детстве. Агрофена принесла семейную фотографию.

– Смотри. Здесь все наши дети, твои братья и сестра Полина.

– Это мы маленькие? Мы что, все китайцы и узбеки?

– Нет. Отец вашего отца, дед ваш, был цыган, он украл русскую девушку.

– Мы что цыгане? Потому все черные?

– Он перерастет, будет очень красивый, похож на тебя, он и сейчас похож на тебя, маленького.

– Мама. Я что тоже так орал? Это же невозможно так жить.

– А ты как думал, тоже. Все дети, сынок, маленькие плачут, потому что они беззащитные. Им страшно, они бояться потерять мать. А когда вырастают, убегают, не дозовешься.

Степан немного успокоился, но все равно много пил и частенько не ночевал дома. Тася взяла Валерку и поехала к маме, навестить родных.

– Ох дочка. Тасенька, бросала бы его, пока молодая, намучаешься ты с ним. Дальше больше, еще и руки начнет на тебя поднимать, переезжай к нам, в тесноте, да не в обиде.

– Мама, у меня же второй ребенок скоро будет.

– Он еще под Богом, подумай лучше о себе и о живом ребенке.

Степан снова пришел пьяный, начал ругаться, кричать. Ребенок испугался, начал надрывно кричать.

– Заткни ему пасть, пока я его не удавил. С… брось своего щенка, ты этого гаденыша любишь больше, чем своего мужа, внимания мужу не уделяешь. Почему дома жрать нечего, кастрюли все пустые, жрать давай.

– Денег дома нет, продукты кончились. Тася взяла сына на руки, прижала к груди, начала качать.

– Сама то что-то пожрала и гаденыша своего покормила, а муж голодный.

– А муж сам себя покормит, не маленький.

– Что? Что ты сказала? Ты что с… еще огрызаешься. Перечишь мужу. Живешь у меня. Муж пришел, жрать нечего. Иди заработай и накорми мужа.

– Сейчас пойду.

– Ах ты с… только со своим щенком обнимаешься, дай мне этого гаденыша, я его удавлю, чтобы не было его на свете.

Тася выскочила из дома, ходила под окнами, смотрела. Степан упал на кровать и уснул. Тася оставила ребенка у соседей, зашла тихонько, собрала вещи, заняла у соседей деньги на дорогу, взяла Валерку и уехала к маме на последнем автобусе.

дом

Степан через неделю, под вечер или ночью, начал приходить пьяный. Стучался в окна, двери. Утром его находили спящим у двери, на дорожке или в огороде.

– Тасюра, прости. Тасюра вернись домой. Прости, пить не буду, в рот не возьму. Но Тася была непреклонной. Она устроилась на работу, на шарикоподшипниковый завод, рядом с домом, ребенка устроила в садик. Через месяц он пришел с цветами, трезвый, стоял на коленях, просил прощенья.

– Тасюра, прости. В рот больше не возьму ни капли. У нас же семья, у нас ребенок, сын. Как ты одна с ребенком будешь жить. Но Тася не хотела с ним разговаривать. Тася уже ждала второго ребенка.

– Шесть человек в двух комнатах. Сейчас появится второй малыш, который потребует много внимания, придется бросить работу. Крик младенца, теснота. Она начала задумываться, что ей делать, как дальше жить. Через месяц Степан снова пришел с цветами, сказал, что устроился на работу, не пьет.

Нашел большой участок земли, недалеко от маминого дома. Начал со своими братьями строить дом саманный. Пока небольшой, комната и кухня, до зимы обещал построить. Осенью Тася с сыном переехала в новый дом. Хотя домом это вряд ли можно было назвать.

Потолки низкие, неоштукатуренный, пол земляной. Но главное, что в доме была печка, крыша, окна остекленные. Тасе просто некуда было пойти, она родила второго сына. Назвали его Юра, в честь брата Степана, погибшего на фронте.

Степан сдержал слово, он не пил, работал кочегаром на заводе, рядом с домом. Дрова и уголь приносил с работы. Ребенок родился очень крупный, просто богатырь. Все говорили, что в прадеда пошел, Машиного отца. Он родился русый, спокойный, не кричал и не плакал, как первый сын Валерка. Тася подходила к сыну, смотрела, живой ли, такой был тихий.

– Тасюра. Ну как тебе наш дом?

– Да какой же это дом, сарай, а не дом.

– Тасюра. Я для тебя и сыновей, построю новый дом, большой, красивый, как королева будешь жить. Посмотри сколько земли вокруг, дом построю, баньку.

– Ты бы лучше этот дом до ума довел, чтобы можно было нормально в нем жить.

– Этот дом просто времянка, я лучше сразу начну строить хороший, высокий, просторный дом. Для наших сыновей, для их детей.

Степан с весны начал делать саманы, сушить, складывать. Летом начал строить новый дом. Тася устроила детей в сад и ясли. Сама пошла работать на ближайший завод крановщицей. Осенью Юра начал болеть, шустрый и веселый богатырь, стал вялый, поднялась высокая температура. Он умер в больнице в 10 месяцев, двухстороннее воспаление легких. Степан начал пить каждый день. Он стучал по столу кулаком и кричал.

– Ты мать, не уберегла сына Юрку. С… с мужиками трепалась на работе, вместо того чтобы за сыном следить. Валерка бегал во земляному полу, заглядывал под кровать, под стол, искал и орал, где ты Юлик, Юлик орал и плакал Валерка. Он падал на землю закатывался в крике, Юлик, Юлик. Степан схватил Тасю за волосы и швырнул на кровать.

– С… заткни своего щенка, чтобы он не выл, пока я его пасть не разорвал. Тася оделась, взяла сына и ушла на улицу.

Степан сел за стол пил вино и плакал, потом снова кричал, скрипел зубами. Бил кулаком по столу, матерился, пил и плакал. Когда Степан опустил голову на руки на столе и задремал, Тася собрала вещи сына и ушла из дома.

Недалеко жила мать Степана Агрофена, была глубокая ночь, Тася пошла к свекрови. Агрофена приходила, уговаривала сына взяться за ум, бросить пить, он выгонял ее из дома.

– Я никогда этой с… не прощу моего сына Юрку. Тася решила больше не сходиться со Степаном, она его боялась, она уехала в село под Алма-Ату к подруге с работы, там она родила дочь, назвала Верой в честь своей подруги медсестры. Она ей никогда не писала писем, но ее часто вспоминала, она вспоминала ее слова. Но если бы вернуть то время, она все равно бы не вышла замуж за Пашу.

Она все равно бы вышла за Степана, потому что она, не смотря на все его выходки, его сильно любила, а сердцу, как говорят не прикажешь. Ее сильно осуждали родные, особенно младшая сестра Лида. Тася ей говорила, когда влюбишься, замуж выйдешь, сама все узнаешь.

Подруга Таси заходила к Агрофене, она говорила, что Степан там уже долго не появлялся, дом пустует. Тася переехала в дом, она сильно боялась, что муж снова придет пьяный, будет кричать и драться. Но его не было всю зиму. Осенью Тася позвала своих братьев, сестер и снох. Мужчины настелили пол, построили дровяник, сарай, курятник, женщины оштукатурили дом, внутри и снаружи, побелили. Тася покрасила окна, повесила белые шторки и тюли.

Летом на выходные, братья собирались у Таси, построили веранду, беседку, вырыли погреб. Брат Саша все время забывал и ударялся головой о низкие косяки в доме и частенько вспоминал Степана нехорошими словами. Тася посадила вокруг беседки виноградник, розы. Цветы. Прошло лето, Тася вырастила в огороде овощи, засолила в бочки. Насадила деревья и цветы. Степан не появлялся. Все ее родственники говорили, видно по пьянке его убили, что его уже и в живых давно нет. Если бы был живой, уже давно бы объявился.

Тася работала и растила детей. Прошло два с половиной года. Ноябрь. Суббота. Тася натопила печь, нагрела в ведрах воды на печке, помыла Валерку в корыте. Набрала еще воды, подкинула дров, угля. Вылила ведро теплой воды в корыто.

– Веруня. Иди детка купаться. Она раздела дочь, посадила в корыто. Девочка хлопала ладошками по воде, смеялась закрывая глаза. Тася помыла дочь.

– Вставай Веруня, мама тебя сейчас укроет большим, теплым полотенцем и унесет в твою кроватку. Девочка в корыте встала во весь рост. Тася взяла большое полотенце, чтобы завернуть ее, но тут распахнулась дверь. Белый, холодный пар залетел в комнату. Кухня была маленькая, метра 2 шириной и три метра длиной. Корыто стояло недалеко от двери.

Девочка испугалась, закричала и спряталась под водой. Только одно лицо было на поверхности и огромные, синие, испуганные глаза. Это был Степан. Он был не брит, оброс, полушубок из овчины на распашку. Тася тоже от неожиданности испугалась, даже сначала не узнала его. Поставила дочь, завернула в полотенце и унесла в другую комнату.

– Дядя. Дядя. Показывала она пальцем в другую комнату. Байка? Дядя байка? Нет дочка, это не бабайка, это твой папа. Вздохнула Тася. Папа? Папа байка? Девочка никак не могла успокоиться, она плакала. Там байка. Там байка. Показывала пальцем девочка в комнату. Спи доченька, мама с тобой, не бойся, бабайка уже ушел. Кое как успокоив испуганную дочь, Тася уложила ее в кроватку, она долго всхлипывала и вздрагивала.