Без берегов

– Зачем ты пришел? Уходи. Плакала Тася.

– Тасюра. Прости. Я хотел забыть тебя, но не смог. Я вернулся к тебе, к семье, к детям.

– У тебя нет здесь ни семьи, ни детей, ты для них бабайка.

– Сын. Валерка. Ну ты та меня помнишь? Мальчик спрятался за маму.

– Эх ты мужик, за мамкину юбку спрятался. Степан потянул ребенка за руку, он начал плакать, вырываться.

– Уходи! Уходи! Кричал он истерично.

– Валерка. Я твой папа, я вернулся, дай я тебя обниму, какой ты большой стал. Валерка вырвался, забежал в другую комнату, спрятался под стол и оттуда кричал.

– Уходи бабай лохматый. Тася уложила детей, вышла к Степану на кухню, села за стол.

– Тасюра, давай поговорим, не гони меня, я к тебе приехал, я хочу с тобой жить, у нас дети.

– Уходи. Уходи ради Христа. Два года с лишнем где-то трепался, иди дальше трепись. Ты нам не нужен. Мы без тебя жили спокойно, проживем и дальше, уходи. Тебя дети не помнят и не знают, что у них есть отец, они тебя боятся. Плакала Тася.

– Дети маленькие, они привыкнут, только ты меня не гони, прости. Тасюра, родная, я не трепался. Я деньги зарабатывал. Смотри сколько я заработал. На, бери, они все твои. Он открыл чемодан, там было много денег.

–Хочешь меня деньгами купить. Не нужны мне твои поганые деньги, забери их и уходи.

– Тасюра. Мы теперь будем жить по-другому. Я уже давно не пью, я осознал, я понял, что не могу без тебя жить. У нас семья, дети, ноги буду твои мыть и воду пить, только не гони. Степан встал на колени перед Тасей, обнял ее ноги, уткнулся в них лицом и плакал. Не гони. Не гони. Прости.

– Уходи. Уходи. Мы без твоих денег жили и без тебя, проживем и дальше. Ты нам не нужен. Уходи ради Бога от нас. Тася плакала. Она снова простила мужа.

Не сделаешь добра – не наживешь врага

Стапан не пил, все было хорошо. Он подходил к кроватке дочке и любовался ею.

– Лапулька моя, сопулька моя, Верунька доченька моя любимая. Дети сначала боялись его, потом начали привыкать. Степан купил телевизор КВН с линзой, такого еще не у кого не было. Потому днем приходили соседские ребятишки на мультфильмы. Степан бросил на пол свой овечий полушубок для детей. Он садился с краю, садил дочь себе на колени, обнимал и целовал ее, и любовался ею.

А вечером, когда укладывали детей спать, приходили на телевизор взрослые, соседи. Смотрели кино для взрослых. За лето Степан пристроил спальню, рядом с кухней и расширил маленькую комнату.

– У нас же, Тасюра, двое детей, нам нужен просторный дом. Рядом метров в 30, начал строить другой дом, с высокими потолками.

– Ну и куда нам такие хоромы, есть же дом.

– Тасюра. У нас же дети, вырастут, Валерка женится, Вера замуж выйдет, внуки пойдут, чтобы вся семья была вместе. Так буду строить пока молодой. По-стариковски будем жить, дети с нами.

Через 1,5 года Тася легла на очередной аборт, третий. Она не хотела больше рожать детей, она уже сомневалась в Степане, она ему уже больше не верила, боялась, что он снова сорвется, начнет пить или бросит их.

– Этих бы Бог дал поднять, говорила она себе. Пошло осложнение, ее долго не выписывали. Вера все время плакала, просилась к маме. Степан ее силой отдирал от забора больницы. Когда она видела маму, она истерично кричала, она не понимала, почему мама за забором и не идет домой.

Иногда заходила Агрофена, она предлагала свою помощь по дому или в огороде, но Степан ее гнал. Он сам справлялся, варил пшенную кашу с тыквой, кормил детей.

Весной к Тасе приехала троюродная сестра Настя с тремя детьми. Когда-то давно Тася обещала ей помочь устроиться в Алма-Ате, за одну оказанную ей услугу. Пришлось семейству немного потесниться. Степан разделил большую комнату пополам. Заложил в середине стенку саманом. С улицы поставил дверь. Сложил печь. Настя с детьми поселилась в отдельной комнате.

Толику было 9 лет, Вали 6 лет, Сергею 4 года. Тася прописала ее к себе в дом, устроила ее к себе на работу на стройку, ее взяли в бухгалтерию. Настя начала осуждать Тасю на работе, она ей сильно завидовала.

–Живет как барыня в отдельном доме, огромный участок земли, муж у нее не пьет, не курит, работяга, сама она красавица. А я одна без мужа с тремя детьми теснюсь в одной, комнате. Женщины с работы говорили Тасе про ее сплетни, но она не обращала внимания.

– Собака лает ветер относит. Смеялась она.

Женщины с работы, подружки Насти, подучили написать на Тасю заявление, что Настя мать одиночка, снимает у нее комнату, платит ей огромные деньги, что едва хватает ей на еду с ее несовершеннолетними детьми. Но и этого ей показалось мало, она проболталась Степану, про их тайну, мало того она еще и Тасе сказала об этом, чтобы окончательно ее унизить и растоптать.

– Да? Это правда? Все так и было? А ты не врешь? Но так не может быть? Степан конечно в эту чушь не поверил, но начал в Тасе сомневаться.

– Тасюра, а когда меня не было эти два с лишнем года, у тебя кто-то был? Не может быть такого, что бы ты жила два года одна без мужика.

– Я детей маленьких поднимала, когда мне было гулять. Ты что совсем уже.

– Мама, а почему Вера с белыми волосами, в кого у нее такие волосы? Значит эта с.. нагуляла ее, пока меня не было, а я дурак признал ее, я ее так люблю. А она не моя дочь?

– Ты же родился с белыми и кудрявыми волосами, как Вера. Потом они у тебя начали темнеть, перед армией стали русые. Забыл, как тебя в школе дразнили, белобрысый. Вера похожа на тебя. Это твоя дочь. Тася жила у меня на глазах, если бы что, я бы знала. Хватит тебе уже мучить жену.

– Все вы бабы одинаковые, вы защищаете ее. Я ваш сын, а она вам кто?

– Валера, сынок. Скажи к маме приходил какой-нибудь дядя чужой, пока меня не было? Скажи сынок папе правду, вспомни, дядя чужой приходил к маме?

–Ты приходил. Ты дядя чужой, а мама сказала, что ты наш папа.

– Во-первых не ты, а вы, я сколько раз тебе говорил, чтобы ты обращался ко мне и к маме на, вы.

–Потому, что ты нам чужой?

– Не чужой, я твой папа, нужно говорить, вы.

– Тогда и ты обращайся ко мне на – вы.

– Ты маленький, а я взрослый, а взрослых нужно называть на – вы.

– Мама никогда не говорила называть ее на – вы. Значит тебя надо называть на – вы, потому что ты чужой, а маму на – ты, потому что мама чужая не может быть. Я ее с детства помню, она всегда была с нами.

– Ты же ребенок наш, дети должны называть отца и мать на – вы. В нашей семье так принято, мы все дети, называем отца и мать на – вы.

– Если я жеребенок, то ты конь?

– Я не говорю, что ты жеребенок, я говорю, ты же ребенок.

– А ты конь.

– Щенок! Заорал Степан. А мать твоя с… и была всегда с… Почему же я тебя маленьким не удавил, вот таким, когда ты в мои ладони помещался. Щенок. Степан выставил вперед ладони. Вот таким ты был, вот таким, маленьким, визжащим. Я же тогда мог легко тебя удавить, в 5 секунд. Гаденыш. Вставай на колени и проси прощенье у отца.

– Не буду, ты мне не отец. Степан снял ремень, начал быть Валерку. Он встал на колени и плакал.

– Стой, пока не попросишь прощенья. Степан ушел. Когда пришла Тася, Валера ей все рассказал. Она не понимала, что происходит, подумала, что сын никак не может до сих пор привыкнуть к отцу.