Колыбель

– Затем, Валесия, что у нас достаточно тех, кто может махать мечом, а вот ты единственная и неповторимая. Если ты сдохнешь, то все расстроятся – отмахнулся Архахаар.

– Я буду брать Са-Кавар!

– Конечно. Мы с Аром тоже идем в город. Поэтому нам надо хорошо выспаться.

– Я уж высплюсь. В гордом одиночестве высплюсь.

– Вот возьмем Са-Кавар, и не выспишься по-человечески, в постели. А теперь введи нас в курс дела.

– Как я и предполагала, часть тоннелей не была уничтожена. Мы перебрасываем по ним войска, последними пойдут маги. Как только они окажутся под стенами, в стенах появятся проломы. Анталийцы предпочитают сражаться небольшими отрядами, поэтому проломов будет много. Как только стены падут, мы выскакиваем и ударяем в тыл. Вся возня с рубкой леса и строительством осадных башен предназначена только для отвода глаз имперцев.

– Ты хорошо поработала, Вал.

– Ждем – прошептал Архахаар, услышав грохот рушащихся стен, – пусть сообразят, что произошло.

– Если мы выйдем сейчас, то застанем имперцев со спущенными штанами, – огрызнулась Валесия.

– Ты знаешь, где находятся не совсем одетые имперцы?

– Нет.

– Вот и я не знаю, поэтому ждем.

Прошло немного времени и за дверями склада раздались крики и проклятья.

– Вот теперь пора – крикнул Архахаар, вышибая ворота вместе с куском стены. Архахаар, Кельвирея, Валесия и два десятка обоеруких выскочили в неприметный переулок. Солнце еще не взошло, но предрассветную мглу разгоняло зарево от горящих стен. Вдалеке раздавались звуки разгорающегося боя. Они выбежали на широкую улицу и наткнулись на отряд имперцев, спешивший к стене. С крыши свистнули стены, а волна искаженного пространства просто смела выживших. Кельвирея помахала засевшим на крыше Ночным теням, один из эльфийских разведчиков махнул рукой, указывая направление движения. Несколько раз на их пути оказывались небольшие группы солдат, недостаточно многочисленные, чтобы хотя бы замедлить их продвижение. Не встретив особого сопротивления, отряд выбежал на площадь перед храмом Единого.

– Сейчас намашемся и натанцуемся – прошипела Кельвирея, разглядывая опешивших от неожиданности воителей Единого, – держимся ближе к домам, в храме могут быть лучники. Вал, прикрываем Ара.

Воители не стали нападать, а вместо этого предпочли скрыться в храме, захлопнув двери.

– Пусть сидят, глядишь, сдадутся, как основные силы подойдут, пошли дальше.

Они побежали по другой улице и неожиданно натолкнулись на отряд имперцев, возводивших баррикады. Занятые работой солдаты были застигнуты врасплох и не смогли бы оказать достойного сопротивления, но высыпавшие из близлежащих домов солдаты серьезно осложнили ситуацию. Теснота улицы и давка не давали как следует размахнуться даже коротким мечом и стычка переросла в свалку. Лишенного размаха Архахаара оттеснили в сторону, а завязшие Кельвирея и Валесия ничем не могли ему помочь. Кельвирея заметила взметнувшуюся и распростершую призрачные крылья тень, воздух задрожал.

– Ложись! – прокричала девушка, роняя Валесию и накрывая ее своим телом, над ними поднялся защитный купол. «Только не сильно, любимый» – успела подумать Кельвирея и все превратилось в хаос. По куполу ударили фрагменты бревен, части тел, обломки оружия, все накрыло пылью, смешанной с кровью.

– Торжественно клянусь никогда не злить твоего мужа, Кель – прокряхтела Валесия.

– Ты какая-то бледная, Вал.

– Дышать больно. Похоже, ребра сломаны. Прямо на бревно упала.

– Прости.

– Если бы не ты, мои кишки украшали бы крыши соседних домов.

– Идти сможешь? – спросила Кельвирея, наблюдая, как обоерукие приканчивают оставшихся в живых имперцев.

– Посижу, отдышусь и я в порядке. Найди Ара.

– Тут я и, вроде как, живой – произнес Архахаар, – только посижу немного.

– У тебя голова пробита – ахнула Кельвирея.

– Ага. И рука сильно порезана. Давай, бери тех, кто на ногах, я тут вас подожду.

– Мы. Останемся. Здесь.

– Ладно, молчу, молчу – прошептал Архахаар, закрывая глаза.

К полудню анталийцы заняли Са-Кавар полностью, до заката были подавлены последние очаги сопротивления. Дом градоправителя приспособили под лазарет, в одну из комнат перенесли Архахаара.

– Как он, Кель? Не пришел в себя?

– Слишком тяжелые раны – покачала головой Кельвирея, – он все слышит и понимает, может пользоваться мыслеречью, но тело слишком слабо, он не проснется, пока тело не восстановится.

– Как это произошло? – спросил Тарлак, обнимая жену.

– Имперцы готовили засаду, говорят, их было две-три сотни. Мы наткнулись на них случайно. Ара оттеснили, я потеряла его из виду. А потом пробудилась его сущность.

– Что говорят лекари?

– Они удивлены. С такой раной на голове выживают считанные единицы, а он ходил и разговаривал. Жилы левой руки перерезаны до костей.

– Мне очень жаль, дорогая – произнесла Эллениэль, обнимая всхлипывающую Кельвирею, – я бы многое отдала, чтобы залечить его раны.

– То же самое сказал Вас, а Арея даже пробовала лечить, израсходовала кучу силы, лежит сейчас в соседней комнате, Валесию разговорами развлекает.

– Пока этот гыров ящер не очухается, ты единственная, кто может читать разум.

– Да Тар. Теперь у меня будет очень много работы. Здесь останутся Арея с Валесией.

– Как дела у братьев?

– Иногда мне кажется, что улирец рождается с мечом. Конол захвачен полностью, взяли несколько городов в Коане. Что у вас?

– Как вы и предполагали, имперцы заняли холмы и пытаются окопаться. Наши силы на подходе. Мы позовем тебя, когда возникнет необходимость. Пока побудь с Аром.

– Спасибо вам – улыбнулась Кельвирея.

– Какие у нас хорошие друзья, – раздался в ее голове голос мужа.

– Да, любимый, у нас очень хорошие друзья – ответила мылеречью Кельвирея.

– Ты уходила…

– Да, надо было Вал проведать, поговорить с князем и лекарями.