Полное собрание сочинений. Том 6. Казаки

– «Вы, нечистые духи, разстр?ли васъ въ сердце животы!»… закричала она на мальчишекъ, своихъ племянниковъ, которые разб?жались прямо на нее и чуть не сбили съ ногъ. – «Пошли на улицу играть, шалавы».

Глава 2-я. Губковъ

Странное существуетъ въ Россiи мн?нiе о д?йствiи, производимомъ жизнью на Кавказ? на состоянiе, характеръ, нравственность, страсти и счастье людей. Промотавшiйся юноша, несчастный игрокъ, отчаянный любовникъ, неудавшiйся умникъ, изобличившiйся трусъ или мошенникъ, оскорбленный честолюбецъ, горькiй бездомникъ, бобыль: вс? ?дутъ на Кавказъ, и ежели ужъ имъ не сов?туютъ, то по крайней м?р? никто не находитъ страннымъ, что такiе люди ?дутъ на Кавказъ.

По принятому мн?нiю это очень естественно. Я же до сихъ поръ, – сколько ни напрягалъ свои умственныя способности – не могъ еще объяснить себ?, почему они ?дутъ именно на Кавказъ, а не въ Вологодскую или Могилевскую, или Нижегородскую губернiю?

Мотъ останется мотомъ и въ Москв?, и въ Мамадышахъ, и на Кавказ?, только съ той разницей, что въ Петербург? учтивые французы-трактирщики и портные овлад?ютъ его жизнью, а на Кавказ? грубые духанщики и жиды. – Несчастный игрокъ на Кавказ? больше, ч?мъ гд?-нибудь, будетъ несчастнымъ, ежели только не гадкимъ. Неудавшiйся умникъ найдетъ много предшественниковъ на Кавказ? и скор?е, ч?мъ гд?-нибудь, будетъ понятъ. – Трусъ останется трусомъ, сколько бы разъ онъ ни ходиль въ походы и ни подвергалъ безъ ц?ли жизнь свою опасности. Честолюбецъ тоже едва ли найдетъ то, что ожидаетъ, такъ какъ на Кавказ? еще меньше, ч?мъ везд?, усп?хъ зависитъ отъ достоинства и усердiя. Остается одинъ отчаянный любовникъ, который въ кровавомъ бою хочетъ сложить свою голову и т?мъ самымъ, по какому то странному умозаключенiю, отмстить неприступной, коварной или жестокой; но и то мн? кажется, что ужъ ежели онъ непрем?нно нам?ренъ лишить себя жизни, то можно бы было сд?лать это удобн?е, верн?е и скор?е – дома. —

Александръ Львовичь Губковъ, съ которымъ я им?лъ честь въ первой глав? познакомить читателя, также какъ и почти вс? молодые люди хорошихъ фамилiй, служащiе на Кавказ?, поддался влiянiю утвердившагося мн?нiя о мнимомъ благотворномъ д?йствiи этаго края на кошельки и нравственность людей. Жизнь независящаго ни отъ кого гвардейскаго офицера и несчастная страсть къ игр? разстроили въ три года службы въ Петербург? его д?ла до такой степени, что онъ принужденъ былъ взять отпускъ и ?хать въ деревню, для прiискиванiя средствъ выйдти изъ такого положенiя.

Въ деревн? туманъ, въ которомъ представлялось ему его положенiе, понемногу разошелся, и онъ понялъ, что жизнь его еще не совс?мъ испорчена, ежели онъ съум?етъ вывезти тел?гу своей жизни изъ той глубокой колеи, по которой она до сихъ поръ катилась такъ незам?тно. «Походная жизнь, труды, опасности, отсутствiе искушенiй, дикая природа, чины, кресты!».......... и онъ р?шился перейдти въ кавказскiй п?хотный полкъ.

Само собою разум?ется, что д?йствительность далеко не соотв?тствовала тому, что ожидало его воображенiе; а черезъ сколько неизв?стныхъ ему до той поры – когда онъ жилъ въ большихъ разм?рахъ – горькихъ униженiй заставили его пройдти его недостатки, которыхъ не исправилъ одинъ воздухъ Кавказа.

Не разъ ему случалось слышать фразы въ род? сл?дующихъ: «я вашихъ картъ не бью, потрудитесь прислать»; или: «маркитантъ говорить, что онъ въ долгъ не отпустить, что много, молъ, васъ и т. д. и т. д. – Въ то время, какъ я начинаю свой разсказъ, Губковъ уже два года служилъ на Кавказ? и уже давно заплатiлъ дань глупостей неестественному взгляду новаго челов?ка, смотрящего на вещи не съ т?мъ, чтобы понять ихъ, а съ т?мъ, чтобы найдти въ нихъ то, чего ожидало обманчивое воображенiе. – Онъ уже пересталъ покупать никуда негодные шашки, кинжалы и пистолеты, пересталъ од?ваться въ азiятское платье и у?зжать отъ оказiй, кунаки, которые прежде не выходили изъ его квартиры, страшно надо?ли ему, и онъ уже не старался каждый разъ попасть въ походъ, а предоставлялъ это д?ло начальству и случаю; однимъ словомъ, благоразумный практическiй взглядъ кавказскаго офицера, сущность котораго составляютъ ненависть и презр?нiе ко вс?мъ Татарамъ, и правило, никогда никуда не напрашиваться и ни отъ чего не отказываться, – невольно усвоивался имъ.

Несмотря на то, что онъ принадлежалъ въ полку къ партiи бонжуровь, какъ н?сколько непрiязненно называли офицеры т?хъ, которые говорили по-французски, его любили за то, что онъ всегда старался быть хорошимъ товарищемъ. – Я говорю, старался, потому что д?йствительно онъ им?лъ такъ мало общаго съ другими, что не могъ быть товарищемъ по наклонности, а былъ имъ только по уб?жденiю. —

Совершенно необыкновенная красота Марьяны не могла не поразить его, челов?ка въ высшей степени впечатлительнаго и пылкаго. Ежедневныя, безпрестанныя встр?чи съ этой женщиной въ ея простой одежд?, слегка закрывающей только вс? прелести удивительнаго т?ла, ея видимая холодность и равнодушiе и даже самая ея грубость и р?зкость усилили его впечатл?нiе – какъ онъ самъ справедливо признавался – до степени любви самой страстной. —

– «Марьяна!» сказалъ онъ ей однажды, когда она одна сид?ла за шитьемъ, поджавши ноги, въ своей избушк?: «пусти меня къ себ?»,

– «Зач?мъ я тебя пустю? Каку? черную немочь ты тутъ найдешь ?»

– «Марьяна, я ничего для тебя не пожал?ю, все, что ты только захочешь, я готовъ сд?лать для тебя; а ты никогда добраго слова мн? не скажешь. Теб?, можетъ быть, нужны деньги, вотъ возьми себ?».

– «Такъ вотъ и стану я твои деньги брать! Не нужно мн? ничего».

– «Да я в?дь отъ тебя ничего не хочу, ничего не прошу, мн? только жалко, что такая красавица, какъ ты, мучаешься работой».

– «А кто за меня работать будетъ? Поди ты отъ меня прочь съ своими деньгами», сказала она, отталкивая его руку. «Разв? хорошо, какъ люди увидятъ?»

– «Ну такъ я вечеромъ прiйду, никто не увидитъ. Пустишь меня?»

– «Сколько ни приходи, ничего теб? не будетъ».

– «Такъ я прiйду…»

Какъ только потухли огни въ станиц? и полная луна начала подниматься изъ-за казачьихъ хатъ, осв?щая ихъ высокiя камышевыя крыши, Дубковъ тихо отворилъ дверь своей хаты и, весь дрожа отъ волненiя, осторожными шагами вышелъ на дворъ. Все было тихо, только кое-гд? изр?дка раздавался лай собаки, заунывная п?снь пьянаго казака, или громкое дыханiе скотины, расположившейся посереди двора.

Дубковъ подошелъ къ закрытому ставню избушки и приложил къ нему ухо. Слышалось дыханiе двухъ спящихъ женщинъ и въ одномъ изъ нихъ – въ ближайшемъ – ему показалось, что онъ узналъ Марьяну.

Онъ подвинулъ къ себ? ставень, который былъ заложенъ снутри. Ничто не пошевелилось въ избушк?. Онъ повторилъ то же движенiе и приложивъ губы къ ставню, прошепталъ: «Марьяна!» Кто то тяжело вздохнулъ и пошевелился. – «Марьяна, отложи», повторилъ онъ громче, толкая ставень. На минуту, которая показалась ему часомъ, снова все замолкло; потомъ послышался звукъ вынимаемаго болта, скрипъ ставня, запахъ с?мячекъ, тыквы и жилого покоя, и голосъ Марьяны шопотомъ сказалъ:

– «Кто это? Ну чего по ночамъ таскаешься, полуночникъ!»

– «Ты одна?»

– «Н?тъ, со мной нев?стка спитъ».

– «Выдь въ с?ни, отопри мн?».

– «Какже, отопру!» сказала она, выставляя голову въ окошко: «мало теб? д?вокъ по станиц?, что ко мн? привязался».

– «Да что-жъ, коли я тебя люблю, мн? никто не милъ, кром? тебя. Отопри».

– «Н?тъ, у меня мужъ есть».

– «Да я то въ чемъ же виноватъ, ежели я безъ тебя жить не могу, ежели ты всегда у меня одна на ум?. – Ну отчего ты не хочешь меня любить, Марьяна?» —

– «Н?тъ, не отложу», сказала она, отв?чая больше на борьбу, происходившую въ эту минуту въ ея душ?, ч?мъ на его слова. —

– «Марьяна!» началъ онъ, давая ей т? страстныя ласкательныя названiя, которыя вспоминаешь потомъ всегда съ чувствомъ какого-то стыда и раскаянiя: «ради Бога, только подойди къ с?нямъ на минуту», и онъ рукою старался обнять ее. —

– Не будетъ теб? ничего, уйди», сказала она, отстраняясь отъ окошка.

Дубковъ подошелъ къ двери и сталъ стучаться, но никто не отворилъ ее, онъ топнулъ ногой съ выраженiемъ истиннаго отчаянiя и поб?жалъ въ свою комнату. —

Въ то время, какъ онъ стучался, Марьяна встала съ кровати, легкими шагами подошла къ с?нямъ и, положивъ одну руку на замокъ двери, а другую на высоко поднимающуюся грудь, придерживая разстегнутую ожерелку, остановилась въ нер?шительности. Когда шаги его удалились, она вздохнула, вернулась на постель, гд? еще долго сид?ла въ раздумьи, глядя въ осв?щенную луною щель ставня на дверь, въ которую онъ скрылся, потомъ р?шительнымъ движенiемъ бросилась на подушку и тотчасъ же заснула т?мъ кр?пкимъ, безмятежнымъ сномъ, которымъ спятъ только д?ти и люди, проводящие жизнь свою въ тяжелой работ?.

<Губковъ былъ молодъ, богатъ, влюбленъ и обладалъ наружностью красивою и благородною. Кром? того онъ былъ предпрiимчивъ и ум?лъ находить языкъ любви для каждаго сословiя, поэтому трудно предположить, чтобы вс? эти достоинства не им?ли влiянiя на женщину умную, страстную и съ д?тства прiученную къ грубому полу-восточному обращенiю казаковъ. Марьяна любила Губкова той понятной земной любовью, которая состоитъ въ желанiи всегда вид?ть предмета своей любви и принадлежать ему. Боже мой! Какого мн?нiя будутъ обо мн? вс? писатели, изощрявшiеся столько времени разбирать различные отт?нки любви, когда я скажу, что не понимаю другого рода любви, который мн? даже кажется единственнымъ, ежели не самымъ возвышеннымъ и поэтическимъ. то по крайней м?р? самымъ честнымъ и откровеннымъ. Марьяна любила со всей искренностью и силой женщины простой, доброй и трудолюбивой.

Только дв? равносильныя причины удерживали ее: страхъ гр?ха – старов?рк? любить православнаго – и постоянные трудъ и усталость, не допускавшiе искушенiя до ея неиспорченнаго, хотя и пылкаго сердца.>

Глава 3-я. Встр?ча.[40 - Перед этой главой набросаны другим почерком (очевидно, несколько позже) конспективные фразы, уже имеющие в виду форму изложения от первого лица: Что будетъ, я не знаю, хорошо, что я ушелъ въ походъ.]

Было около полдня, когда все остававшееся народонаселенiе въ станиц? – старики, неслужащiе льготные казаки, бабы, д?вки, д?ти – высыпало на поляну, чтобы встр?тить за оградой похожихъ – сотни возвращавшихся изъ похода мужей, отцовъ, д?тей, братьевъ.

Вс? собрались, какъ на радость, а въ душ? каждаго бол?зненно боролась надежда со страхомъ.

Не разъ прислушивались они во время похода къ дальнимъ орудейнымъ выстр?ламъ зa Терекомъ и не разъ мысль о томъ, на чью долю выпадетъ нынче жребiй несчастья? заставляла сжиматься каждое сердце.

Съ правой стороны яркозеленаго луга, перер?заннаго дорогой, по которой ждали казаковъ, разстилалась гладкая степь, заканчивающаяся бурунами (песчаными буграми ногайскаго кочевья), съ л?вой стороны зелен?ли низкiе, только что од?вшiеся виноградные сады, надъ которыми кое-гд? возвышались р?зко выдающiяся на прозрачно-голубомъ неб? группы высокихъ, стройныхъ тополей и раскидистыхъ фруктовыхъ деревьевъ. За садами м?стами видн?лась серебристая полоса Терека и покрытый сплошнымъ л?сомъ первый уступъ Чеченскихъ горъ. —

Весеннее солнце, стоявшее высоко на чистой лазури неба, св?тило ярко и согр?вало св?жiя испаренiя оживавшей земли носившiяся въ воздух?. Воздухъ, въ которомъ весело вились хохлатые жаворонки и медленно поводя хвостомъ плавали черные орлы и коршуны, былъ совершенно неподвиженъ и до того прозраченъ, что очертанiя л?систыхъ горъ были видны съ поразительной ясностью, хотя находились на такомъ разстоянiи, что огромныя деревья казались мелкими кустами. —

Старыя казачки, поставивъ около себя кувшины съ чихиремъ и узелки съ рыбой и лепешками, которые они принесли съ т?мъ, чтобы съ хл?бомъ солью встр?тить похожихъ, расположившись на трав?, разговаривали между собой. Молодыя бабы и д?вки въ лучшихъ канаусовыхъ бешметахъ, въ ярко-цв?тныхъ рубашкахъ и головныхъ платкахъ, которыми до самыхъ глазъ закутаны большей частью красивыя, св?жiя, оригинальныя лица, и льготные парни – казаки, и писаря въ обшитыхъ галунами зипунахъ и сапогахъ съ каблуками составляли другую группу. Писаря и вообще казаки, служащiе въ правленьяхъ по письменной части и отличающiеся всегда щегольствомъ, политичностью и особенной манерою краснор?чиво выражаться, бойко поплевывая шелуху с?мячекъ, балагурили и заигрывали съ д?вками.

Старики – почетные – въ простыхъ черныхъ или с?рыхъ зипунахъ, обшитыхъ тесемками, и старенькихъ попахахъ, съ с?дыми бородами и выразительными лицами, облокачиваясь на палки, съ достоинствомъ останавливались то подл? той, то подл? другой группы. – Мальчишки и д?вчонки, чтобы не терять время, собравшись немного въ сторон?, зажигали – играли въ лапту. —

Но вотъ кто-то зам?тилъ по дорог? подвигающееся облако пыли и вс? глаза обратились по этому направленiю. Слышно: стр?ляютъ, поютъ, и вотъ изъ-за облака пыли выдается быстро подвигающаяся черная точка. Это казакъ скачетъ......

Вся толпа нетерп?ливо подвигается ему навстр?чу и онъ не усп?ваетъ отв?чать на вопросы, которыми со вс?хъ сторонъ осыпаютъ его. —

– «Здорово, родной,» кричитъ, высовывая изъ-за плеча молодой казачки свое сморщенное лицо, высокая старуха: «что мой старикъ идетъ?»

– «Идетъ, бабука».