Полное собрание сочинений. Том 6. Казаки

Ну и поб?жишь бывало, къ д?дук?, подпрыгиваешь. А Бурлакъ колдунъ былъ. Его весь полкъ зналъ и батюшка его уважалъ. Безъ его приказа, бывало, за зв?ремъ и не ходи.

– «Отчего жъ это?» спросилъ офицеръ.

– «В?дь я теб? сказываю, что онъ колдунъ былъ. Бывало, соберется батюшка на охоту, пошлетъ къ Бурлаку. И просто не ходи, а чихирю принеси ему. Придешь, бывало, боишься. А онъ съ д?вкой жилъ. Лежитъ бывало на постели, ноги кверху задеретъ, голова большущая, раздуло его всего отъ чихиря. Сопитъ – лежитъ. «Кто пришелъ?» закричитъ.

– «Я, д?дука; батюшка прислалъ спросить, куда за зв?ремъ идти».

– «А чихирь гд?? Давай ка его сюда». Ротъ разинетъ, ему вольютъ. Такъ ц?лый кувшинъ выдуетъ и начнетъ соп?ть.

– «Чтожъ батюшк? сказать», спросишь, а самъ боишься.

– «А вотъ что скажи. Скажи ты, чтобы въ Ол?ний отрогъ не ходилъ и на островъ не ходилъ бы, а въ Новый Юртъ чтобъ шелъ, и убьетъ».

Какъ скажетъ, такъ и будетъ.

– «Да разв? отъ этаго?» сказалъ офицеръ.

– «А ты какъ думалъ? Былъ у насъ казакъ, молодецъ охотникъ, – урванъ, какъ я же, ничему не в?рилъ. Такъ сдохъ было. Я теб? разскажу, добрый челов?къ.

Пришли разъ – давно тому д?ло было, еще при батюшк? – Татары изъ-за р?ки; тутъ аулъ ихнiй. «Что вы, говорятъ, казаки, свиней за р?кой не бьете. Къ намъ на кукурузу каждую ночь табуны ходятъ. Мы ихъ не ?димъ, такъ намъ не надо, а караульщики наши стр?ляли, – отбить не могутъ. Сказывають, одинъ большущiй кабанъ впереди стаи ходитъ, всю кукурузу потравилъ и убить его никакъ не могутъ».

Нашъ одинъ охотникъ и пошелъ, вотъ твоего хозяина дядя, зас?лъ на кукуруз? и ждетъ. Пришелъ табунъ и большущiй чортъ впереди идетъ, – съ корову, говорилъ. Какъ обнюхалъ казака, фыркнулъ и прогналъ свой табунъ, а самъ пошелъ кукурузу полосовать. Только казакъ приц?лился: «Отцу и сыну и святому духу!» – какъ данкнетъ; даже слышалъ, какъ пуля въ него шлепнула; а кабанъ на него, подскочилъ и ну его полосовать, всю спину взодралъ. Такъ не бросили, пошли другiе казаки, лапазикъ построили, тоже убить хот?ли. Сколько ни стр?ляли, не беретъ пуля, да и все. Мой батюшка у Бурлака сталъ спрашиваться на этого кабана идти. «Не ходи», говоритъ: «онъ не кабанъ, онъ чортъ». Батюшка и оставилъ. А урванъ-охотникъ, про котораго я теб? сказывалъ, тотъ пошелъ: «пустяки», говоритъ: «я его убью». Взялъ въ ружье три м?рки пороху вкатилъ, да бирючей шерстью запыжилъ, да дв? пули, да жеребъ съ хлюстомъ послалъ и пошелъ за р?ку. Какъ пришелъ кабанъ, онъ и трахнулъ. Да такъ трахнулъ, отецъ мой, что ружье у него изъ руки выскочило да его по лбу, да сажени на три улет?ло. Такъ казакъ безъ памяти и упалъ. Утромъ пришли казаки, глядятъ въ кукурузу: урванъ лежитъ навзничь, все мурло разбито; прошли шаговъ 30, и кабанъ лежитъ: насквозь ему дв? пули черезъ грудь прогналъ. Такъ сказывали, въ томъ кабан? 25 пудовъ было».[48 - Дальше на полях: Разсказъ о томъ, какъ отецъ съ колдуномъ ходилъ за р?ку и превратился въ кустъ. Вопросы о д?вк?. Старикъ разсказываетъ свои любовныя исторiи. И про Кирку, его скромность, потомъ перем?ну. Онъ ходитъ къ ней, но она не даетъ ему. Офицеръ ходилъ всю ночь и подошелъ къ Кирк?, который п?лъ…]

10.

Б?ГЛЫЙ КАЗАКЪ.

Глава I. Праздникъ.

1) Въ Греенской станиц? былъ весеннiй праздникъ. Исключая строевыхъ казаковъ, которые и въ праздникъ несутъ службу по кордонамъ,[49 - Кордонъ – казачiй промежуточный пикетъ.] весь станичной народъ былъ на улиц?. Старики, собравшись кучками, опираясь на посошки, стояли и сидели около станичного правленiя или у завалинъ хатъ и съ важностью, насупивъ с?дыя брови, м?рными голосами бес?довали о станичныхъ д?лахъ, о старин? и о молодыхъ ребятахъ, равнодушно и величаво поглядывая на молодое покол?нье.

Проходя мимо нихъ, бабы прiостанавливались и опускали головы, молодые казаки почтительно уменьшали шагъ, и снимая попахи, держали ихъ н?которое время передъ головой. – Старики замолкали, кто строго, кто ласково осматривали проходящихъ и медленно снимали и снова над?вали попахи. Бабы и д?вки въ ярко цв?тныхъ бешметахъ съ золотыми и серебрянными монистами[50 - Монисто – нитка съ украшенiями, большей частью серебряными или золотыми монетами.] и въ б?лыхъ платкахъ, обвязывавшихъ имъ все лицо до самыхъ глазъ, сид?ли на земл? и бревнахъ, на перекресткахъ въ т?ни отъ косыхъ лучей солнца и грызя с?мя звонко болтали и см?ялись. Н?которые держали на рукахъ грудныхъ д?тей и разстегивая бешметъ кормили ихъ или заставляли вокругъ себя ползать по пыльной дорог?. Казачата на площади и у воротъ мячомъ зажигали въ лапту и оглашали всю станицу своими звонкими криками. Д?вчонки, сц?пившись рука съ рукою, тоненькими голосками пища п?сню какъ будто большiя д?вки, топтались на одномъ м?ст?, водили хороводы. – Молодые льготные[51 - Льготнымъ казакомъ называется тотъ, который долженъ поступить на будущiй годъ въ строевые.] казаки, писаря и вернувшiеся домой на праздникъ, въ нарядныхъ черкескахъ, обшитыхъ галунами, подходили то къ одному, то къ другому кружку бабъ и д?вокъ и, придерживаясь рукой за кинжалъ и молодецки переставляя ноги или поправляя папахи, пошучивали и заигрывали съ д?вками и молодыми бабами. – Кое гд? краснобородые сухие Чеченцы съ босыми ногами, пришедшие продавать или покупать изъ-за Терека, сид?ли на корточкахъ около знакомаго дома и, покуривая и поплевывая въ пыль, быстро перекидывались н?сколькими гортанными словами и любовались на праздникъ. Изр?дка провозилъ на волахъ скрипучую арбу съ камышемъ широкоскулый работникъ ногаецъ. Кое гд? слышались пьяныя п?сни загулявшихъ казаковъ. Вс? хаты были заперты и крылечки съ вечера вымыты. Даже старухи были на улиц?. По сухимъ улицамъ въ пыли подъ ногами валялась шелуха арбузныхъ и тыквенныхъ с?мячекъ. Жаръ уже спалъ, небо было ярко сине и только растрепанныя, б?лыя разчесанныя тучки тянулись надъ б?ло-матовымъ хребтомъ, видн?вшимся изъ-за камышевыхъ крышъ.

2) На площади у угла эсаульскаго новаго дома, въ которомъ была лавочка съ пряниками, стручками и с?мячками, больше всего собралось нарядныхъ бабъ и д?вокъ и молодыхъ казаковъ. Много зд?сь было чернобровыхъ нарядныхъ красавицъ, но Марьянка, эсаулова дочь, была лучше вс?хъ, чернобров?е, румян?е и красив?е вс?хъ и больше вс?хъ около нея увивались молодые парни. Д?вка эта была очень высока ростомъ и широкоплеча. Изъ лица ея видны были только продолговатые черные глаза съ длинными р?сницами, тонкiя черныя брови и начало прямого носика. Зеленый канаусовый бешметъ съ серебряными застежками, открывая выше локтя мощныя б?лыя руки и загор?лыя кисти, прикрытыя только широкимъ рукавомъ розовой рубашки, стягивалъ ея гибкой, неузкой станъ и д?вственно высокую грудь; такъ называемые фабричные синiе чулки со стр?лками обливали ея прямыя какъ струнки и сильныя ноги; узкая длинная ступня, обтянутая краснымъ чувякомъ съ галуномъ, высоко и легко становилась на землю. Во всемъ склад? ея, въ каждомъ порывистомъ движенiи, въ горловомъ звонкомъ см?х? и молодецкой почти мужской походк? видна была та д?вственная 17-л?тняя молодость, которая не знаетъ куда д?вать своего здоровья и силы. Ея нев?стка, молодая, худощавая, бл?дная казачка, сид?ла на бревнахъ подл? строившагося дома и держала въ руках двухъ л?тняго ребенка. Марьяна, спустивъ платокъ съ лица, такъ что ея тонкой прямой носъ и алыя изогнутая въ углахъ и покрытыя легкимъ чернымъ пушкомъ губы стали видны, нагнувшись надъ ребенкомъ, щекотала его сморщенную шейку и безпрестанно звучно ц?ловала его то въ лобъ, то въ носъ, то въ рученки, которыми см?ясь защищался ребенокъ.

3) Два молодые казака, грызя изъ рукава с?мячки, вышли изъ за угла и приподнявъ папахи прiостановились около д?вокъ. Одинъ изъ нихъ былъ худощавый черномазый парень въ новой с?рой черкеск? русскаго сукна, обшитой галунами. Это былъ сынъ станичнаго. Другой былъ плотный румяный казакъ съ маленькими, узкими, хитрыми глазками и едва пробивавшейся бородкой. Это былъ Кирка-охотникъ, б?дный сирота, готовившiйся въ нын?шнемъ году поступить въ строевые и занимавшiйся охотой съ старикомъ Епишкой.

На немъ была рыжая черкеска съ тесемочками, черный бешметъ не совс?мъ новый и стоптанные чувяки. Но все таки на него весел?е было смотреть, ч?мъ на наряднаго станичнаго сына; особенно ежели бы онъ былъ посм?л?е. Несмотря на свое красивое лицо, онъ смутился, подойдя къ д?вкамъ, закрасн?лся, не зналъ что сказать и опустивъ глаза сталъ неловко переминаться съ ноги на ногу. Марьяна же, продолжая ц?ловать ребенка и ц?луя приговаривать: ахъ ты черный песъ, черный, черный, – н?сколько разъ украдкой повела своими большими черными глазами на Кирку, тоже закрасн?лась, и припавъ губами къ пухленькой щек? ребенка, разгораясь все больше и больше, стала ц?ловать его такъ сильно, что мать отвела отъ нее дитя.

– Что ба?луешь, проклятая д?вка, сказала нев?стка, ступай лучше п?сни играть. —

– «Что такихъ малыхъ ц?луешь, нянюка[52 - Въ гребенскихъ станицахъ вс?хъ безразлично называютъ уменьшительными именами, но учтивость требуетъ прибавленiя словъ: нянюка для д?вки, бабука для бабы, батяка или д?дука для мушины, смотря по годамъ.] Марьянка, лучше меня поц?луй», сказалъ сынъ станичнаго, поплевывая шелуху с?мячекъ.

– Я-те поц?лую, смола чертовская, отв?чала Марьяна, полусерьезно, полушутя замахиваясь на него.

– Ну-ка, ну-ка, ударь, сказалъ парень, все подвигаясь къ ней, и Марьяна ладонью ударила его по спин? такъ сильно, что онъ чуть не упалъ и отскочилъ на два шага. Вс? захохотали, исключая парня, который, притворяясь, что ему очень больно, потиралъ себ? спину.

– Вотъ, говорятъ, у д?вокъ силы н?тъ, сказалъ онъ.

– Купи пряничковъ, сказала одна изъ д?вокъ.

– За что покупать? деретесь больно. —

– Чтожъ п?сни не играете? Зап?вай, коли знаешь.

Между т?мъ, какъ въ кружк? шли такiе разговоры и шуточки между д?вками и парнями, Кирка ничего не ум?лъ сказать и потому, приподнявъ папаху въ вид? поклона, отошелъ прочь отъ д?вокъ къ толп? мальчишекъ, зажигавшихъ мячъ.

– Дайте ка, ребята, я зажгу разъ, сказалъ онъ; ему дали лапту и онъ, бойко развернувшись, зажегъ такъ кр?пко и удачно, что мячъ высоко, высоко взвился въ воздух? и перелет?лъ черезъ станицу. Д?вки глядя на него засм?ялись и громче вс?хъ засм?ялась Марьяна.

– Вишь маленькой, пошелъ съ ребятами играть, сказала она.

4) Кирка бросилъ лапту, надвинулъ папаху и пошелъ прочь съ площади къ своему дому.

Какъ только онъ вышелъ изъ виду д?вокъ, онъ совс?мъ сталъ другимъ человекомъ, и взглядъ и походка его стали бойкiя, молодецкiя. – У сос?дняго дома онъ сталъ на завалину и окликнулъ хозяина. Уйде ма[53 - По татарски значитъ: дома ли? Между казаками считается щегольствомъ между собой говорить по татарски.] дядя?

Здоровый басистый голосъ откликнулся изъ хаты тоже по татарски.

– Дома дядя, дома. Чего надо?

Кирка повернулъ на дворъ и вошелъ въ хату. —

Дядя Ерошка былъ заштатный казакъ л?тъ 70 отъ роду. Жена его л?тъ уже 20 тому назадъ сб?жала отъ него съ русскимъ солдатомъ, выкрестилась въ православные и вышла замужъ,[54 - Гребенскiе казаки – раскольники, и ихъ бракъ не признается нашiмъ правительствомъ.] д?тей у дяди Ерошки не было, братья тоже вс? перемерли и онъ жилъ одинъ байбакомъ, какъ говорятъ Татары, занимаясь охотой, рыбной и ястребиной ловлей. – Хата дяди Ерошки была довольно большая, но противъ казачьяго обыкновенiя чистоты въ горницахъ, была вся загажена и въ величайшемъ безпорядке. На стол? лежалъ старый грязный окровавленный охотничiй зипунъ, половина сдобной лепешки и кусокъ сырого мяса, для прикармливанья ястреба. На лавк? лежало пистонное одноствольное ружье, старый кинжалъ, м?шокъ съ пулями и порохомъ, поршни,[55 - Обувь изъ невыд?ланной шкуры, которую над?ваютъ не иначе, какъ мокрою.] старое мокрое платье и тряпки. Въ углу, въ кадушк? съ водой размокали другiе поршни, стояла винтовка и кобылка.[56 - Полотно на двухъ палкахъ, съ которымъ можно близко подходить по утрамъ къ птиц?.] На полу лежала с?ть, н?сколько убитыхъ фазановъ и около стола гуляла привязанная за ногу курочка, которую Ерошка употреблялъ для приманки ястребовъ. Въ нетопленной печк? находился черепочекъ съ ч?мъ-то молочнымъ. На печк? визжалъ копчикъ, старавшiйся сорваться съ веревки, за которую онъ привязанъ былъ, и линялый ястребъ смирно сид?лъ на краю, искоса поглядывая на курочку и изр?дка съ права нал?во перегибая голову.

На коротенькой кровати, устроенной между ст?ной и печкой, въ одной рубашк? лежалъ навзничь, заложивъ руки подъ голову и задравъ сильныя ноги на печку, самъ дядя Ерошка. —

Это былъ огромный плотный казакъ съ необыкновенно развитыми широкими членами, съ коротко обстриженной с?дой головой, б?лой длинной и окладистой бородой и совершенно краснымъ, изрытымъ морщинами лицомъ, шеей и руками. Кром? морщинъ на лиц? у него было два зажившiе шрама на носу и брови, толстые пальцы его и руки были вс? сбиты и въ струпьяхъ. —

Во всей комнат? и особенно около самаго старика воздухъ былъ пропитанъ страннымъ, не непрiятнымъ см?шаннымъ запахомъ чихиря, водки, запекшейся крови и пороху.

– А а а! закричалъ старикъ во весь ротъ. Сос?дъ Марка пришелъ. Что къ дяд? пришелъ? Аль на кордонъ?

Ястребъ встрепыхнулся отъ крика хозяина и хлопалъ крыльями, рвясь на своей привязи. —

– Иду, дядя! иду! отв?чалъ молодой казакъ, взявъ въ руки винтовку и съ видомъ знатока осматривая ее. А ты куда идешь нынче ?

– Да что, съ бариномъ об?щался, сказалъ старикъ, скинувъ ноги съ печки и начиная од?ваться.

5) Гуляй, Машинька, мой св?тъ, тебя краше д?вки н?тъ, вдругъ затянулъ во все горло старикъ и, встряхнувшись и блестя маленькими глазками, бойко и легко сталъ подпрыгивать босыми ногами по трясущемуся полу комнаты. Кирка весело засм?ялся.

– Пойдемъ, дядя, я теб? поставлю осьмуху, сказалъ онъ, да и сказать теб? слово нужно.

– Карга! отв?чалъ Ерошка и не переставая заливаться п?ть п?сню и босыми ногами ходить по комнат?, досталъ изъ сундучка новые чамбары и бешметъ, над?лъ ихъ, затянулъ ремнемъ свой мощный станъ, полилъ воды изъ черепка на руки, отеръ ихъ о старые чамбары, кусочкомъ гребешка расправилъ бороду, посадилъ курочку въ м?шокъ, ястребу кинулъ кусокъ мяса и, приперевъ дверь задвижкой, бодрыми шагами вышелъ съ Киркой на улицу. Три его собаки, радостно махая хвостами, ждали его у порога, но зам?тивъ, что онъ безъ ружья, не пошли за нимъ, только глазами провожая хозяина и изр?дка искательно помахивая кончиками хвостовъ. Дядя Ерошка шелъ бодро, той особенной, свойственной только людямъ, носящимъ на себ? оружiе, молодецкой походкой, широко и кругло размахивая руками и гордо поглядывая направо и нал?во, изр?дка подергиваясь плечомъ и шеей.

Молодой казакъ видимо находился подъ влiянiемъ старика и старался подражать ему даже въ прiемахъ и походк?, хотя ему еще далеко было до этой самоув?ренности, спокойствiя и н?котораго щегольского удальства, которое выражалось въ каждомъ движенiи старика.

Ерошка здоровался со вс?ми старыми казаками, казачками, а особенно съ молодыми д?вками и бабами и каждому ум?лъ сказать какую нибудь шуточку. Ежели иногда онъ и ничего не говорилъ, то подмигивалъ и д?лалъ такой жестъ и испускалъ такой звукъ мычанья, что д?вки хохотали и кричали: ну тебя, старый чортъ! Молодой казакъ одобрительно посм?ивался. Хотя вс? отв?чали на поклоны старика и какъ будто радостно смотр?ли на него, ему оказывали мало уваженья и н?сколько мальчишекъ на площади стали дразнить его и кричать: дядя Ерошка, сучку поц?ловалъ, сучку поц?ловалъ!

Проходя по площади, они остановились у хоровода, въ которомъ ходила Марьяна. Ерошка послушалъ п?сню и недовольно покачалъ головой. —