Я придумаю будущее. Любовь после любви

– Нет! – повторила я через десять минут по телефону.

– Нет, так и передай! – сказала на следующий день Жениному другу Антону, протянувшему мне цветы.

Мама принесла мне чистую пижаму, стакан теплого молока и, вздохнув, вышла из комнаты. А что тут скажешь?

На нет, как говорится, и суда нет!

4 июня 1987 г.

– Толик, ты все еще хочешь, чтобы я была твоей женой?

– Очень!

– Я согласна! Вместо Агеевой – стану Сергеевой!

Юбилей Евгения (15 июля 2014г.)

Да, странно продолжался день моего пятидесятилетия. Впервые за десять лет без Машкиного поздравления.

Я возвращался домой из офиса на очередном такси. В голове не переставал звучать ее голос! Отныне я прощался со своим, как мне казалось, вечным ощущением безграничного счастья.

Отвечая на непрекращающиеся поздравительные звонки, я пытался шутить с водителем, обсуждая проходящих женщин. Потом долго поднимался пешком по лестнице на одиннадцатый этаж. И вовсе не потому, что не работал лифт. Нужно было выглядеть хоть немного необычно, как-то взволнованно, что-ли, заходя домой. Иначе Ирина догадается, что со мной что-то не то.

Хотя она, наверняка, уже все поняла! Не просто же люди начинают пить в девять часов утра коньяк, а после сматываются на такси в неизвестном направлении.

Ей, как всегда, кажется, что она все поняла!

Все, да не все! Скорее всего, Ирка просто подумала, что у меня – очередная интрижка.

Знала бы она, что у меня тот, десятилетней давности роман, в самом разгаре!

Виноват я перед ней очень. Всю свою жизнь, вернее, всю нашу совместную жизнь, а это уже почти тридцать лет, она сражалась с моими феерическими внесемейными связями. Но настоящей и единственной угрозой ее счастью была только одна женщина. Только Мария.

Хотя сейчас у меня есть Виктория. Потому что она очень напоминает мне Машу своей необычностью. Может быть, поэтому я с ней? Она художница. Рисует мои портреты в каком-то, придуманном ею стиле. Потом подолгу сидит на подоконнике, и это тоже напоминает Машку. Вика много курит и почти никогда ни о чем не спрашивает. И, так же, как когда-то моя смешная Росомаха, хочет спасти мир. Мне это тоже нравится.

Обычно, когда я отдыхаю после наших интимных отношений, Виктория рисует, а я подолгу смотрю на нее. Пью кофе или вино. И всегда вспоминаю свою далекую, канувшую в вечность, любимую.

Да, пожалуй, все чаще и чаще. Иногда боюсь, что назову Вику другим именем. С женой у меня подобного страха никогда не возникало, мне никогда не назвать ее Машкой, а с Викой я постоянно настороже. Очень много в них общего. Только моя нынешняя пассия – это прекрасный манящий холод, с которым, в принципе, легко расстаться, а Мария – любимая теплая, душевно теплая девочка. И расстаться с ней, даже в мыслях, до сих пор невозможно!

Хотя Виктория – очень чувствительная натура. И, возможно, она даже догадывается, что напоминает мне кого-то. Но упрямо складывает мои портреты на верхней полке в одну большую стопку, и легко провожает меня к выходу.

Сегодня она тоже позвонила мне:

– Привет, именинник! Ты как?

– Привет! Отлично, – ответил я.

– Мы увидимся во вторник? – громко выдыхая в трубку сигаретный дым, спросила Вика.

– Конечно!

– Мне хотелось бы. – За этими словами последовали гудки.

Такая вот у нас любовь! Вике просто «хотелось бы» со мной увидеться?

Никаких тебе «Женечка, ты – лучший!», «Ты – мое чудо!», « Ты – Гений!», «Люблю, люблю, люблю тебя»…       

…Была сразу после ухода Марии у меня еще одна девушка. Мне просто необходимо было заполнить образовавшуюся пустоту.

Это случилось тогда, когда Ирина успокоилась, что я ее не бросаю, не ухожу в счастливую страну с названием Сергеева-Агеева Маша, а остаюсь в семье. Спустя некоторое время после двух наших совместных с Иркой отпусков и, по крайней мере, ежемесячных, культурно-массовых походов в рестораны, кино и на выставки. Она, видимо, от меня слегка устала и ослабила свою железную хватку. А, поскольку, секс у нас (даже в такие периоды жесткой оккупации меня) все равно случался крайне редко, я с чистой совестью снова ушел налево. А, может, это были поиски Марии?

Ту девушку звали Анастасия.

Она была немного моложе меня, вся такая упругая и заводная. Я подобрал ее после неудачного романа с женатым мужчиной, обогрел, ласково называл Пульхерией, потихоньку приучил к удобному мне графику и почти год, а точнее одиннадцать месяцев, проводил с ней свои некоторые командировочные дни. Она, в принципе, была неглупой и милой.

Чтобы прервать этот романчик, не потребовалась даже жена. Я это, без сожаления, сделал сам. Дело в том, что, потерпев фиаско со своим первым женатым кавалером, в случае со мной, Настя решила, видимо, на этот раз свой проект довести до победного конца.

Уж не знаю, в каком таком бреду я признался ей в любви, но она в это свято верила. Желала родить мне сына и создать со мной ячейку общества.

Как только ее напор стал мне надоедать, я интеллигентно, но внятно и четко заявил ей о нашем разрыве. Разговор был тяжелым, закончился, как полагается, в голливудском стиле – с разбитой посудой и неприятными оскорблениями в мой адрес.

Слушая разбушевавшуюся теперь уже бывшую любовницу, я опять вспомнил Машку и наше расставание. Тогда у нее текли слезы, дрожали руки… «Найди покой в своей семье», – как заклинание, повторяла она. Да, что там – у нее! Слезы комом стояли в моем собственном горле. И я упорно молчал, чтобы они не вырвались наружу.

Снова я – о Маше… Снова, и снова, и снова…

Все эти годы Ирина наслаждалась своей победой, я периодически отвлекался на стороне, а Марии не стало. Как она умерла? Я так до сих пор и не знаю. Она исчезла. Растворилась. Ее подруга придумала острый лейкоз, кто-то тихо поговаривал про суицид, но подробности никому не известны. Даже дата ее смерти.

Я часто представлял себе темный мраморный памятник со знакомой мне фотографией и датами жизни 29.01.1965 – ХХ.ХХ.2004.

…Жарко. Я дотащился до одиннадцатого этажа, весь разгоряченный, как и требовалось, чтобы моим родным было понятно, что именно отсутствие лифта довело пятидесятилетнего именинника до такого состояния, а вовсе не гнетущие его душу мысли!

– Ты вечный бабник, откуда у тебя только силы берутся? – частенько говорит мне мой друг Антон, хотя подробности своих романов я ему никогда не рассказывал. Или рассказывал? В любом случае, он, наверное, завидовал. Ведь всем известно, что «хороший левак укрепляет брак», но не каждый на это решается.

По коридору внук с трудом волочил огромную машину, которую мы ему недавно купили. В ее кузове победоносно и совершенно спокойно сидела всеобщая любимица – пушистая кошка неизвестной породы. Звали мы ее Аськой, и вечно спорили, кого она больше всех любит? Увидев меня, Аська грациозно соскочила с детского автомобиля и стала тереться о мои ноги. Вот вам и ответ – кто в доме хозяин?

Ира из кухни не вышла. Оттуда раздавался громкий смех ее приятельницы Ольги. Видимо, делает жене маникюр, попутно обсуждая последние новости. Вот кто сплетни в мой дом приносит, – подумал я и заходить к ним не стал. Пусть сплетничают.

Зять вместе дочкой «висели» в моем компьютере, и увидев меня, быстро вытащили из USB порта золотистую флэшку с длинной цепочкой, которая неожиданно зацепилась за мой ежедневник, и Катя, смущенно нервничая, тщетно пыталась ее отсоединить. Наверное, они подарком своим любовались: что-нибудь типа коллажа для меня под грустную музыку ушедших годов.

Я снисходительно улыбнулся, поцеловал Катюшку в висок и завалился на кровать.

Мои ушедшие года закружились вокруг меня в своем беспощадном танце, как новогодние снежинки. От кондиционера веяло январским холодом, а я вдруг смертельно захотел спать, успев невразумительно промычать дочке: «Президент выступать будет, разбудите…»

– Какой президент, папочка? – прошептала дочка, укрывая меня. – У тебя всего два часа на сон. Скоро гости на твой юбилей начнут собираться. Автобус заказан на 16.30.

Из письма Марии (5 января 2005 г.)

Милый, бесконечно родной мой человек. С Новым годом тебя! С Новым счастьем!