Салех

– Итак, – снова повторил Рэнфри, – хватит разглагольствований. Я вынужден подозревать всех. Без исключений.

– Не ожидал от тебя, командир, – тихо прогудел Тукк. И Нима посмотрела на него, пытаясь угадать, почему он-то против. Самый спокойный, самый рассудительный, бывший палач, о чём говорили его татуировки на руках и две скрещённые линии на лице. Он был отмечен знаком, перечеркнувшим его лицо и жизнь, едва подвязался на ту должность, которая предполагает работу со смертью.

«Что такого он может прятать в своём мешке, что хочет выкрутиться без обыска? – попыталась угадать Нима. – Он ведёт себя так, словно от успеха миссии зависит очень многое в его жизни. Лезет под ствол северянина, первым примиряет остальных. Значит, за свою шкуру не особенно беспокоится. Тогда за кого? Семья? Долги? Если последнее, впрочем, как и первое, тогда ему деньги нужны сильнее всего. А значит, он мог подписаться на подлость. Во имя спасения, разумеется, но на подлость и предательство. И, кажется, он ни разу за все время похода не оставлял свои вещи без присмотра. Впрочем, у него их и не так много. Но хватит, чтобы запрятать на дно мешка пару сюрпризов для команды».

Если Нима правильно понимала этого человека, он бы не хотел открытого убийства. Вынудить Джейми повернуть обратно, лишившись амулета – пожалуй, да. Подранить парочку амазонок и нанимателя? Легко. Подтолкнуть в ловушку он тоже мог бы. Но очень уж он привязан к своему командиру. «Сентиментальный палач – непредсказуемое сочетание эмоций и твёрдости».

И, наконец, Нима посмотрела на Рэнфри. У него, вроде бы, не было причин подставляться. Нима была в курсе того, что у наёмника имеется больной ребёнок, которого тот надеется поставить на ноги. Но, в таком случае, чем меньше вокруг выживет людей, тем лучше. Её пронзила жуткая мысль, что Рэнфри мог подбросить ей амулет Джейми, чтобы устроить потом обыск и поднять цену вдвое. Так или иначе, подозревать стоило всех. у каждого была причина предать или остаться чистым. Доверять Нима никому и так не собиралась, но последние мысли, окончательно запутавшие разум, подталкивали её вообще трижды подумать, прежде чем повернуться спиной к кому-то из команды. Амазонкам она не доверяла с самого начала. А нанятых Первого и Второго вообще не брала в расчёт. Хотя, почему против эти мордовороты, она могла легко догадаться. Видимо, хорошо пошарили по лагерю предыдущей команды. Натаскали разных ценностей и непонятных штук, надеясь продать их после возвращения. Нима думала, что таскать все барахло с собой было верхом глупости, но объяснять это наёмникам не собиралась. С одной стороны, вряд ли Салех успел стать центром экскурсионных маршрутов, чтобы беспокоиться о прикопанном под кустиком барахле мёртвой экспедиции. С другой – кто-то же эту экспедицию добил. Да и взгляд, которым город ощупал её после прохождения барьера, вызывал на коже мурашки.

Рэнфри скинул с плеча рюкзак и подтолкнул его к ногам Нимы. Ей пришлось тоже расстаться со своей поклажей, бросив её наёмнику. Оба они так и остались стоять, пока к ним не шагнули Сиг и одна из амазонок. Северянин опрокинул на дорогу вещи Нимы, амазонка вытряхнула барахло Рэнфри.

– Я так и знал! – торжествующе поднял вверх одну руку с зажатым в ней амулетом Сиг. – Предатель! – ткнул он стволом винтовки в Нима. Рэнфри даже не успел ничего крикнуть, как наёмник спустил курок. Нима дёрнулась, ожидая выстрела, но ничего не произошло. Сиг секунду пребывал в замешательстве, потом ловко переключил режимы на экране, снова нацелился на нанимателя и снова нажал на спуск. Винтовка не сработала вторично. Он отступил на несколько шагов, продолжая лихорадочно искать режимы, бормоча что-то под нос, пока Тукк не сгрёб его в охапку и не встряхнул, приподняв над землёй на добрый фут.

– Хватит, – сказал он. – Даже приговорённых королевским судом дважды не казнят. А ты тут собрался до победного пытаться?

– Все, сдохла шавка, не на что теперь передёрнуть, – тихо заржал Первый, толкая в плечо собрата.

Сиг скис, разжав кулак и уронив спиральку под ноги палачу. Тот сгрёб её лапищей и сунул в карман.

И в этот момент к ним подошла одна из амазонок. Она держала пистолет у шеи Рэнфри, поднявшего руки и молча взирающего на происходящее. В кулаке женщины тоже болталась цепочка с амулетом. Команда наёмников шумно вздохнула. Получалось, что лишние штучки были не только у Нима. Но и у Рэнфри. И это немного меняло дело. Нима была удивлена не меньше остальных. Ей как-то не представлялось, что командир не позаботится о том, чтобы надёжней спрятать украденное. Хотя, Доусон-младший не очень-то походил на предателя и вора. Пусть и во имя спасения своего ребёнка. Он бы скорее перестрелял всех. Лично, глядя в глаза, но не так же.

– А у нас тут, оказывается, сразу два победителя, – громко выдал Джейми. – Ну, ты даёшь, командир! – восхищённо присвистнул он. – От тебя вообще не ожидал такой подставы.

В голосе взрывника было столько обиды и разочарования, что на лице Рэнфри проявились белые пятна гнева.

– Я тут ни при чём, – прошипел он сквозь стиснутые зубы.

– Да неужто? – как бы между делом произнесла Нима. – Тогда я тоже.

– Рэнфри мы все давно знаем, ему проще верить, – сказал Тэн, но подходить к командиру не спешил. – А вот тебя мы не знаем.

– Подозреваете всех, кто новенький? – приподняла она бровь. – Или на случайных людей проще свалить свои грязные делишки? Выносить мне приговор только за то, что вы меня не знаете, это, мягко говоря, не доказательство. И если ваш командир не виноват, то почему я – да?

– Да ему подложили эту хрень, – прогудел внезапно один из нанятых верзил.

– Кто? – хором спросили Тэн и Тукк, взглянув на Первого. Тот стушевался и отмахнулся. Мол, сам не знаю, но вариант хороший.

– И мне подложили, – не мигнув, соврала Нима. Упускать такой шанс она не собиралась. Доказать, что Рэнфри подставили, а у неё нашли запасы амулетов было невозможно. Впрочем, если Нима сейчас правильно понимала ситуацию, командира наёмников саботировали намеренно. И кто-то для этой цели как-то умудрился вывернуть её карманы. Если один из амулетов принадлежит Джейми, тогда почему Сиг нашёл только один в её вещах? Где второй? Скорее всего, тот, кто оставил Стукача без защиты, не рискнул таскать с собой опасное доказательство в виде золотистой спирали. Он выбросил амулет где-то в лесу. Потом взял запасы Нима, подложил один Рэнфри, второй оставил в рюкзаке Нима. Она точно знала, что хранила запасные амулеты в контейнере, в кармашке под подкладкой рюкзака. Видимо, предатель посчитал более целесообразным использовать запасы Нима, чем пожадничать и захватить амулет Джейми. И причиной могло стать то, что скоро он сможет снять запасную вещицу с очередного трупа. В этом сомневаться не приходилось.

К командиру подошёл Тукк и долго смотрел в глаза молчавшему все это время Рэнфри. Они будто о чём-то договорились, потому что после этого, отвернувшись, татуированный наёмник, одобрительно кивнув, сказал:

– Все амулеты – на бочку. Собираем их в ящик, откуда их достали. Чтобы никому не пришло в голову тайком ускользнуть через барьер с добычей. И пока мы не закончим начатое…

– И кто будет таскать всю эту прелесть? – перебил его Сиг, уже взявший себя в руки.

– Да вот ты и будешь, мил человек, – кивнул Тукк. – А я пока потаскаю твою поклажу. Всю, – сделал он акцент на последнем слове. Северянин заметно побледнел и дрожащей рукой отбросил прядь волос со лба. Но все же отыскал в себе достаточно достоинства и выдержки, чтобы медленно кивнуть, соглашаясь.

Глава 5

Стоило признать, что идея с обыском, казавшаяся столь гениальной после исчезновения амулета Джейми, вылилась в нечто совершенно непонятное и не лезущее в голову. Рэнфри до сих пор не мог понять, как так получилось, что в итоге под ударом оказались и его авторитет как командира наёмников, и влияние Нима. Такая равновесная ситуация не походила на обычные схемы подстав. Те, кто хотел бы подсидеть его лично, подбросили бы амулет только ему. Но вот откуда взялось лишнее украшение в багаже Нима – этот вопрос не давал командиру покоя. Наравне с прочими.

«Я готов допустить: либо Нима имел при себе запасную побрякушку, – думал Рэнфри, методично переставляя ноги, и щурясь на серое небо. Он следовал в середине небольшой колонны, опережая своего нанимателя на пару шагов. Наёмники двумя плотными группами шли впереди и позади, ненавязчиво выделив в отдельную сущность Рэнфри, Нима и его телохранительниц, – либо среди нас два саботажника. Причём, они действуют независимо друг от друга, что приводит к таким вот накладкам. Или, что менее вероятно, у меня есть доброжелатель, который очень не любит Нима. Настолько, что готов попытаться поднять мятеж против заказчика. Хотя, вряд ли. Вряд ли Нима – заказчик. За ним стоит ещё кто-то. Веллкро? Хм. Вполне возможно. Но кто же эти засланцы-то?»

Улицы на их пути сильно изменились по сравнению с тем, что было до барьера. Сейчас Говард это понимал совершенно отчётливо, замечая, как сверкают белизной стены некоторых зданий. Тянущиеся вверх, или расползающиеся в стороны строения не походили одно на другое, как будто их строили всегда разные люди, или правители города ненавидели однообразие. Но все же общее в архитектуре было – все выделяющиеся сооружения объединял материал, напоминавший белый мрамор, но намного более плотный, немного светящийся изнутри, и лишённый каких-либо включений. Это наводило на мысли об искусственности этого камня, словно бы отлитого в формы. Но Рэнфри не мог себе представить, как именно и какими инструментами можно было добиться такого эффекта. В его мире предпочитали строить из кирпичей, каменных блоков и бетона, изредка применяя дерево или металлоконструкции. Впрочем, в это он уже не вникал – его родичи занимались в основном юриспруденцией, промышленностью и бизнесом, но не лезли в строительство, предпочитая более приземлённые отрасли вроде металлообработки и животноводства. Впрочем, Говард предпочитал не поддерживать особенно тёплых отношений с ними.

Остатки машин, встреченные экспедицией после барьера, тоже привлекали внимание. Первый механизм, превратившийся от неумолимого течения времени в невыразительную кучу ржавой пыли, с нелепо торчащими в стороны тусклыми деформированными стержнями, опознать было невозможно, и его просто обошли стороной. Дальше попадались уже более сохранные обломки. А спустя милю, или около того, наёмники остановились перед уткнувшимся в стену приземистого здания без окон снежно-белым монстром.

На деле, внешний вид этой машины оказался не таким уж и чудовищным. Из неё не торчали рога, копыта, зубы или когти, а обтекаемый корпус не был снабжён зловещими символами, как часто любят рисовать в развлекательных книжках. Простые формы перетекали одна в другую, и все это вместе приводило к тому, что взгляд начинал соскальзывать в сторону от механизма, не смея вернуться обратно. Выступавший вверх и немного вперёд над дисковидным основанием яйцевидный купол, несомненно, служил кабиной, но пребывал мутным и непрозрачным.

– Словно соплями залили, – шмыгнул носом Джейми. Рэнфри пробежался взглядом по лицам стоявших рядом с ним наёмников, отмечая схожие гримасы, выражавшие широкий спектр эмоций: от лёгкого отвращения, смешанного с интересом у Сигизмунда, до страха и тревоги у Стукача. Тукк, старавшийся показаться спокойным, на самом деле скрывал свои чувства, и Говард не мог точно сказать, что именно кроется за татуированной маской палача. Но явно что-то схожее с тем, что переживал он сам. – Пакость какая, тьфу.

«Именно. Пакость, – командир заставил себя не отводить взгляд от диска, из белого нутра которого свисали какие-то трубки, склизкие на вид и покрытые шерстью или мхом. А, может, это была изоляция, распушившаяся от времени? При внимательном изучении становились заметны метки распада и разрушения, хотя и не такие очевидные. Обычная человеческая машина, простояв несколько десятилетий под открытым небом, тоже выглядела бы не так уж импозантно. – Как будто смотришь на что-то, сделанное не нами и не для нас».

Кем были создатели этого города? Как они жили в таком странном месте, по улицам которого разъезжали подобные машины, похожие на пришельцев из другого мира? Отвлекаясь от насущных проблем, связанных с выламыванием собственных мозгов с целью разгадать, кто в команде «играет на дядю», не замешана ли тут Королевская Служба, зачем Ниму нужно в центр города, и что делать, если Сигизмунд даст деру вместе с их амулетами, Рэнфри произнес:

– Смотреть на то, что не нравится – дурная затея, – и кивнул на Нима, со скучающим выражением наблюдавшим за столпившимися на безопасном расстоянии от неизвестной машины наёмниками. – Нам ещё долго идти, так что взяли ноги в руки, и потопали дальше.

Ему не понравилось, как отреагировали его люди на команду – они оторвались от созерцания с неохотой и ворчанием. Даже Тэн что-то буркнул на своём родном языке, нелицеприятное и обидное. Но, отойдя на пару десятков ярдов от чуждого взгляду гибрида экскаватора и уборочной машины, бойцы незаметно приободрились, как будто механизм излучал вокруг себя некое поле, действовавшее на рассудок и восприятие. Джейми пошутил насчёт наличия у строителей этого «белого дерьма» щупалец вместо рук, и глаз вместо ушей, наёмники невесело рассмеялись немудрёной шутке, но это несколько разрядило обстановку.

– Возле следующего здания можно сделать передышку, – Нима произнес эти слова так, что они стали похожи на ругательство. Слова из-под черного платка-маски вылетали отрывисто, и казалось, что отдых больше необходим ему самому, нежели кому-то из наёмников. Но желание заказчика было законом, пока не шло вразрез со здравым смыслом или выживанием отряда.

На импровизированном привале Рэнфри проследил, чтобы никто не разбредался особенно далеко, и уселся на небольшой выступ стены, удобно опершись спиной на белый камень. Ему не терпелось раскрыть выуженный из объёмистого рюкзака номерных братьев журнал в коричневой мятой обложке, подобранный теми во время обыска лагеря погибшей экспедиции. По мнению самого Доусона-младшего, это было больше похоже на мародёрство, но, с другой стороны, владельцы этих разнородных и не всегда ценных вещей были неопровержимо мертвы, и вряд ли могли предъявить права на изъятое у них имущество. Книжица же, пусть и с вырванными местами страницами, сразу привлекла внимание Рэнфри во время общего обыска. Найти в ней записи учёных или отчёт о происшествии он не надеялся, но был приятно обрадован. Всё-таки в его руки попал личный дневник одного из участников погибшей экспедиции. Личность владельца, как и содержимое небрежно вырванных страниц, оставались тайной, но чтиво получилось увлекательным.

Прежде, чем погрузиться в чтение, командир снял с крепления пояса фляжку, но потом повесил её обратно. Пить не хотелось. Да и потеть он перестал уже давно, просто не обращал на это внимания. Остальные, кстати, тоже не пили и не ели. И не тратили времени на отправление естественных надобностей, что, с одной стороны, было удобно, так как не приходилось рисковать, отходя в сторону, влипнуть в одну из временных ловушек, но, с другой стороны, вызывало неприятные предчувствия. Особенно после того, что Рэнфри вычитал в записях о Ральфе и в дневнике неведомого учёного.

Сам факт того, что уничтоженная экспедиция была не столь уж и древней, его удивил. За последние годы никто не слышал об исследовании затерянных городов силами университетов или спецслужб. Давным-давно те потеряли по несколько отрядов, исчезнувших в глубине Салеха и его братьев, рассеянных по всему миру, и предпочитали делать вид, что Города – это такая достопримечательность, которую все игнорируют. Последняя попытка случилась почти столетие назад, и в людском сознании крепко засела идея, что в затерянные зоны ходят только совсем уж оторванные авантюристы и самоубийцы. Но на заметно обветшавших страницах книжицы были даты, отстоявшие от настоящего момента всего на несколько лет. И это заставляло задуматься.

Например, кто уничтожил мирных учёных, копошившихся недалеко от барьера. И почему во всём их лагере не нашлось ни одного клочка бумаги с записями измерений, экспериментов, расчётов и всего того, чем обычно занимается научная группа под прикрытием нескольких наёмных солдат. Как не было ни карт местности, ни даже фото- или голографий. На страницах, которые осторожно переворачивал ставшими вдруг странно неловкими пальцами Рэнфри, можно было различить слабые вдавленные линии, которые остались от рисунков, сделанных на недостающих листах, но восстановить их содержимое он так и не смог. Только понял, что там были начерчены от руки схемы или наброски. В остальном книжица представляла сухой отчёт о прошедших днях какого-то скучного типа, страдавшего от мизантропии и чувства собственного величия. Уничижительные комментарии в адрес идиотов-коллег перемежались едкими характеристиками в адрес наёмников, имевших, согласно неизвестному автору этих строк, интеллект бактерий и внешность лабораторных обезьян. И ловкость стремительно крадущихся ленивцев.

Однако, перелистывавший без особой цели хрупкие листы Рэнфри наткнулся на пару фраз, привлёкших его внимание.

«На исходе второй недели стал заметен замедленный метаболизм некоторых участников, – писал учёный, вдавливая пишущий узел в бумагу, словно нож в тело врага. – Потребление продуктов сократилось втрое, а идиоты-охранники жалуются, что вечерняя порция вина на них не действует. Я всегда был против примитивных стимуляторов, но сейчас даже мне стало несколько некомфортно, едва я представил, как после пересечения второго барьера, отделяющего город от равнин, мы все испытаем его резкое ускорение. Но это сущая мелочь по сравнению с тем, что придётся пережить тем, кто совершил глупость, отказавшись от использования…»

Здесь запись обрывалась, а книжица лохматилась остатками вырванных страниц, после которых стояла только дата, и длинный росчерк пера, как будто пишущего резко толкнули, или он вскочил, отбрасывая в сторону дневник.

Рэнфри потёр бритый подбородок, отмечая, что щетина не выросла ни на миллиметр, и задумался. Кажется, теперь стало понятно, почему так скоропостижно умер сошедший с ума Ральф, единственный выживший из злополучной экспедиции. Говард был не силен в медицине, но представлял себе, что такое обмен веществ. И мог догадаться, что случается, если метаболизм, как двигатель машины, остановить, а потом запустить на повышенных оборотах. Истощение – самое малое, что могло произойти с человеком, испытавшим подобное. В худшем случае, как понял командир наёмников, можно было обнаружить обтянутый кожей скелет, высохший и лёгкий. «Дьявол, – похолодел он. – Если это случилось, э, за четыре недели, пока они торчали с той стороны барьера… то что будет, если мы проведём внутри барьера неделю? Смерть от истощения не входит в мои планы».

Но острое отравление обеднённым ураном из сердечников бронебойных пуль, которыми были снаряжены магазины пистолетов наёмников, или несварение стали боевого ножа тоже шли вразрез с тем, что хотел Рэнфри. Здесь, как он считал, их интересы совпадают с интересами Нима. Что делало их естественными союзниками, или хотя бы не врагами.

Но сидевший в отдалении ото всех Нима не выглядел готовым к сотрудничеству или настроенным на общение. Наоборот, он обхватил колени руками, и положил затянутый платком подбородок на них. Поза казалась закрытой и напряжённой, а расстёгнутая кобура с торчащей из неё фигурной рукояткой странной пушки выдавала готовность к неожиданным действиям.

Нима взяла карту и расстелила её на коленях, пытаясь отыскать что-то, чего и сама не понимала. Только сейчас, сидя на камешке и предаваясь отдыху, она поняла, что ей страшно вовсе не от того, что происходит вокруг. Не от того внешнего, что творится рядом, а от того внутреннего, чего она не замечала.

Столкновение с чудодейственными полями Салеха, ещё до барьера, настолько поразили её, что на какое-то время она забыла обо всем остальном. Отпустившая боль в шраме поразила в самую душу, и Нима потихоньку начала вспоминать, каково это – жить без боли. Жить и не чувствовать мерзкие тянущие толчки на шкуре, дёргающие и покалывающие каждую минуту. К боли она привыкла, почти перестав её замечать. Но ей только так казалось. Когда она пропала, Нима поняла, как разжимаются тиски. Ощущение свободы, полноценности и лёгкости переполняли её каждую минуту в Салехе. И если она хотела избавиться от клейма, то она нашла место, где его власть ослабла.

Вот только платить за это придётся дорого. Даже если Нима умрёт, она останется нетленной в этом месте. Плёнки флюктуационных квантовых полей затянут её в кокон безвременья, сохранив тело в целости. Но жить в Салехе можно было только несколько дней. Дальше ждала смерть. Мучительная для организма и совершенно незаметная для мозга. Человек начинал худо соображать, делал неосмысленные поступки, терялся на ровном месте и проявлял другие признаки снижения и деформации сознания, когнитивной деятельности и слаженной работы организма.

Нима знала, помнила, с каким трудом добыла себе разрешение присоединиться к команде. Выдумывала разные предлоги, убеждала и терпела все претензии Гувера, проводила с ним время в беседах, испытывая тошноту и омерзение от его мерзкого масленого взгляда, ощупывавшего её тело под одеждой. Будто холодные пальцы мертвеца трогали её кожу.