Исцели меня

В кухню вошел серьезный мужчина, высокий брюнет с редкой проседью, широкий в плечах, одетый в классический темно-синий костюм, светлую рубашку, шею подчеркивал серебристый галстук. На вид как минимум начальник отдела. София окинула его теплым взглядом и приветливо улыбнулась.

– У нас ранний гость, и весьма прыткий по отношению к нашей дочери, – он сел напротив Насти, слегка одернув рукава, положил руки на стол и лукаво посмотрел на нее. Настя густо покраснела под его серьезным взглядом и украдкой посмотрела на меня.

– Ярослав Витальевич, – подает он мне руку через стол, – папа Насти.

– Морозов Максим, – отвечаю на его рукопожатие, он крепче мне сдавливает руку, показывая свою силу.

«Родители держат Настю в черном теле, очень странно, учитывая, что Настя не похожа на пятнадцатилетнего ребенка», – отметил я для себя.

За столом снова воцарилось молчание. Ярослав Витальевич пьет кофе с бутербродами и оценивающе смотрит на меня. София Вячеславовна закончила трапезу и послушно ждет мужа.

– А каким образом ты оказался у нас в гостях? Кто ходит в гости по утрам… парам-парам… – с иронией улыбнулся Ярослав Витальевич, когда проводил параллель с Вини Пухом.

Я посмотрел на Настю, она сидела подавленная, как серая мышка, и мне казалось, что она вот- вот затрясется от страха.

– Сегодня утром я проснулся в диком ужасе, мне приснилось, что Настю мучает некая сила, и она кричит от нестерпимой боли. Поверьте, я в своей жизни мало чего боюсь, но сегодня меня привел сюда именно дикий страх, я хотел знать, что она в порядке, – твердо ответил я.

Ее родители слегка напряглись, когда я произнес свою речь. Я все же положил свою ладонь ей на руку, она не противилась и несмело улыбнулась мне.

– Интересно, – задумчиво произнес он, не меняя своего строгого вида, – вы давно знакомы?

– Максим, не утруждайся отвечать. Ярослав, я по дороге на работу тебе все сама объясню, потому что с Максимом мы относительно знакомы… – торопливо произносит София, не дав мне даже начать свой ответ.

– Мне надо в институт, – осторожно начала говорить Настя, – Максим, ты можешь подвезти меня?

– Твоя машина опять сломалась? – озадаченно спросил отец и посмотрел на наши руки.

– Пап… – сказала Настя, подавая отцу какой-то намек.

– Значит, так, – командирским голосом начал он, – я тебя отпускаю и хочу, чтобы ты сама во всем разобралась, но помни свою миссию, – он перевел строгий взгляд на меня. – Я тебя не знаю, но если ты обидишь мою дочь, тебе жизнь покажется адом.

Он был настолько суров, что я потерял дар речи, хотя у меня в мыслях не было обижать ее.

– Дорогая, нам уже пора, – мягко и ласково произнес Ярослав Витальевич своей жене.

Она нехотя встала, неодобрительно посмотрела на меня, потом на Настю. Но Ярослав заботливо положил ей руку на спину, ей пришлось подчиниться его воле и выйти из кухни. Они о чем-то темпераментно шептались, потом раздался хлопок входной двери. Тишина.

Настя, заметив мою растерянность, вложила бутерброд мне в руку.

– Ешь. Они не такие строгие, просто не каждый день на завтрак является потенциальный парень их дочери, – улыбнулась она.

– Потенциальный? – ухватился я.

– Я еще ничего не решила, – тихо произнесла она и начала намазывать тост повидлом.

Мы прекрасно позавтракали в компании друг друга. После ухода родителей она была расслабленной и непринужденной, часто улыбалась, и мне постоянно хотелось дотронуться хотя бы до ее руки, но она тактично прятала их, держа меня на расстоянии. А я пытался понять, какое влияние родители оказывают на нее и о каких рамках они говорят.

– Какие у нас планы? – неожиданно спросила она, прервав мой рассказ о том, как я яростно боролся с искушением, когда узнал ее адрес.

– У меня особо никаких, – легко отодвигаю все свои планы ради нее, – вообще-то я приглашаю тебя погулять, – ухмыльнулся я, подключая фантазию.

– Это свидание?

– Да, то самое, которое должно быть в пятницу, – настаиваю я.

Она отводит глаза в сторону, как будто преодолевает внутренний спор.

– Не бойся меня, – ласково прошу я.

– Хорошо, но пообещай мне, что ты не будешь задавать вопросов о той ночи, – решительно отвечает она, грозя мне указательным пальцем и смешно морща нос, – и не распускать руки.

С последним мне трудно согласиться, но для ее успокоения я обещал, что все будет в пределах допустимого.

Настя оставила меня в гостиной, а сама пошла переодеться. Даже на такой краткий срок мне не хотелось ее отпускать, как будто она стала важной частицей моего существования. После ее ухода я первым делом осмотрелся, чтобы найти какие-нибудь детали, характеризующие ее семью. Конечно, у меня нет задатков психолога, но даже мне стало явно видно, что в этой идеальной семье что-то не так и Настя боится своих родителей.

Большая прямоугольная комната со стерильно-белыми обоями, только одна стена выделена темно-коричневым цветом на тон светлее цвета паркета на полу. В отличие от кухни, эта комната была обставлена в духе минимализма. Вдоль стены стоит длинный белый диван с орнаментом в виде переплетающихся коричневых и темно-синих ромбов, перед которым лежит небольшой мохнатый палас с рисунком из белых и синих прямоугольников. Я подошел к дивану, с виду он показался простым, но, сев на него, я сразу ощутил его мягкость и комфорт и продолжил осматривать комнату. Слева огромное панорамное окно, которое прикрыто жалюзи, на мой взгляд, без штор комната теряет свой уют. Под окном стоит низкий стеклянный журнальный столик, мобильность которому придают маленькие металлические колесики на ножках. Напротив меня коричневая стена, слева белая дверь с матовым стеклом, вероятно, она ведет в спальню родителей. Остальную часть стены занимает низкая белая тумба с закрытыми шкафчиками, по логике на такой тумбе должен стоять телевизор, но его нет, только три вазы темно-синего цвета с искусственными дизайнерскими ветками, похожие на сакуру. А над тумбой расположены легкие подвесные белые полки, на которых много разных картин, которые меня заинтересовали, потому я встал и подошел поближе, чтобы их рассмотреть.

На полках стояли большие картины, и мой взгляд притянула картина с изображением женщины. Ее голову покрывает красный платок с золотой каймой, она нежно наклонила голову к своему ребенку, а он прижимается лицом к ней, в то же время его мудрый взгляд направлен на меня, и скрещенные пальцы выставлены вперед. Я и раньше видел подобные иконы, но никогда не придавал значения тому, что у младенца черты лица взрослого человека, и от этого мне стало не по себе. На других полках были еще иконы, лица у них подобны друг другу: овальные, вытянутые и утонченные черты, которое выражают спокойствие и мудрость. У каждого святого величавая одежда, расшитая золотом, и золотой ореол над головой. Смотря на эти иконы, я пытался почувствовать что-то необычное для себя, но осознал, что это самое живое место среди всей этой мертвой стерильной чистоты.

Среди небольших икон и подсвечников в виде ангелов у основания я заметил фотографию в жемчужной рамке. На фото изображена моя Настя, ее лицо лежит на открытой ладони, улыбка прикрыта пальчиками, глаза светятся добром, она умиротворенная и счастливая. Я невольно беру фотографию в руки и внимательно рассматриваю ее лицо, наслаждаясь простой красотой, которая так крепко пленила меня.

Какое-то притяжение заставило меня обернуться, и я увидел стоящую в дверях Настю. Убрав руки за спину, она с любопытством наблюдала за мной. Наверное, теперь она решила за мной подсмотреть, и это вполне справедливо. Увидев ее, я был напрочь очарован. Она надела светлое платье, по низу которого изображен орнамент синих цветов, такие же цветы обрамляли край небольшого рукава, тонкую талию подчеркивал ремешок в тон цветам, из небольшого выреза виднелись краешки ключиц. Слегка накрашенные глаза стали еще ярче и выразительнее. А мерцание на губах соблазняло меня сделать то, о чем я так давно мечтаю.

Не отводя любующегося взгляда, я медленно иду к ней. Она смущенно смотрит на платье, потом на меня.

– Как я выгляжу?

– Ты очень красивая, – не задумываясь отвечаю я.

Настя опускает глаза, я легонько потянул ее за кудрявую прядь волос, которая спружинила обратно. Настя ответила открытой улыбкой. Мы снова зависли в том моменте, когда мы разделяем нечто единое, но между нами стоит некое смущение.

– Подари мне ее, я хочу, чтобы ты всегда была рядом со мной, – первым начал я говорить, разбивая ту неловкость, что возникла между нами, и показал Насти на фото.

– Ммм, хорошо, – растерялась она.

– Спасибо! – улыбнулся я. – Ты готова к нашему свиданию?

– Если честно, то не совсем… – робеет она.

– Перестань меня бояться, я тебя не обижу и не укушу, – подбадриваю ее я.

– Этого я и боюсь, – еле слышно сказала она себе под нос.

Я сделал вид, что ничего не слышал.

Глава 7

Он