Истен

– Запретил бы.

Я поникла. Думала в его интересах держать меня подальше от себя.

– Тебя, кстати, приняли, но я им уже сообщил, что ты не сможешь у них учиться, – он порвал письмо, впервые так пристально глядя в глаза.

– Отец, прошу вас, – вымолвила я, сквозь слезы.

– Довольно, Кристина. Тебе не идут слезы. А упрямство мне уже надоело. Твоя роль ждать, когда я придумаю наилучшее для тебя применение.

– Я не какая-то вещь!

– Ты дочь политика! Все политики и их дети живут не своими интересами.

– Вам это не мешает. Вы делаете только то, что вам выгодно.

– Много знаешь о жизни, чтобы мне указывать?

– Знаю достаточно, чтобы вас казнили за убийство королевы, – произнесла я шепотом.

– О чем ты?

Его взгляд заметался. Он поправил пиджак и встал ровно. Я раскрыла ладонь, в которой все это время сжимала флакон.

– Мама умерла, потому что вы не дали ей вылечиться, – мой голос сорвался.

– Впечатлен, – уголки его губ приподнялись. – Моя дочь оказалась умной. Что ты собираешься делать?

Вот же сволочь. Не отрицает, не испытывает угрызений. Прости, мама. Кто может идти против него?

– Позвольте мне поступить в академию и уехать. Уйдите в отставку, а Кайл станет королем, – решительно произнесла я и скривилась.

Мама не вернется, если я докажу, что отец виновен. Она учила искать возможности в любой ситуации.

– Иначе, что?

– Все узнают об этом.

– Пойдем со мной, – отец направился ко мне.

– Я никуда с вами не… – он схватил меня за руку и повел по коридору, по пути приказывая охране сопровождать его.

Я пыталась вырваться, потом вспомнила, что у меня есть голос, и закричала, а он закрыл рот рукой. Вывел из дворца и усадил в машину.

– Сообщите отряду явиться в поселение на юге, – приказал он по рации и сел рядом со мной.

– Куда вы меня везете?

– Зря не уделял время твоему воспитанию. Но думаю, этот урок запомнишь на всю жизнь.

Я отвернулась, закусив губу. Еще не стемнело. Небо серое и зловещее. Никогда прежде мы не проводили вместе больше пяти минут, и никуда я не ездила рядом с ним. Может, ничего страшного? Он ничего со мной не сделает, раз берет собой столько гвардейцев. Но желудок стягивает узлом.

Может, он хочет доказать, что не виноват в смерти мамы? Пусть, пожалуйста, это будет так.

???

Прошло около двадцати минут. За все время никто не проронил ни слова. Трасса плохо освещена, но, когда машина повернула, вдали показались слабые огоньки.

Видимо, то самое поселение.

Деревья уже окрашены в темный цвет. Меня схватили за руку и вывели на пустую поляну. В нескольких метрах начинается дорога, по обе стороны расположились маленькие дома, уличные фонари. Дорога убитая, здания нуждаются в ремонте. Голоса, музыка. Несмотря на позднее время, здесь кипит своя жизнь.

Я никогда не была в таких местах. Оказывается, в большом городе не оставляет чувство, что ты здесь чужая, пускай даже родилась там. Я смотрю на этот крохотный городок. Поспорила бы на то, что здесь все знают друг другу и никто не остается незамеченным. Слышу смех. Какое-то городское веселье происходит на улице.

Наверное, мне просто стоило перебраться в город поменьше.

– Знаешь, там довольно милые жители, – сказал отец, рядом со мной. – Дети разных возрастов. Пожилые люди, всю жизнь трудившиеся на этой земле. Можно простить им неуплату налогов, но не покровительство отбросов.

От чего-то пробрало холодом. Вспомнила, что отец здесь. Что он сказал? Что-то о прощении?

– Кристина, ты меня слышишь?

«Можно простить им неуплату налогов, но не покровительство отбросов», – вот что он сказал.

Меня никогда не били в солнечное сплетение. Но так это ощущается?

– Отец, нет! Не наказывайте всех!

– Пусть другие видят, что их ошибки влияют на остальных.

– Нет, нет, отец, пожалуйста!

Я вцепилась в его руку. Черт. Я же его дочь! Он не может намеренно причинить боль. Это не может быть правдой. Он не может убить невинных людей.

– Знаешь, что Кристина? – он убрал мои руки, будто ему противно даже прикасаться ко мне. – Каждый раз, когда ты захочешь в чем-то обвинить меня, страдать будет сотни людей. Это я тебе обещаю своей головой.

Я не могу выдавить рыданий. Дыхание прерывается, я смотрю остолбенело, и не могу дышать.

Он холодно приказал:

– Приступайте. А вы двое держите ее крепко.

Резкая боль пронзила левое предплечье. Я вскрикнула и дернула ее, но гвардеец крепче ее сжал. Около десяти человек в черной форме и масках прошли мимо нас к деревне, держа обеими руками огромное оружие. Я не видела такое ни разу. Кажется, им самим тяжело нести его. Кто-то справа слабо и медленно обхватил мою руку чуть выше локтя. Инстинктивно хочу посмотреть кто это, но впереди ослепляет вспышка.

Все начало покрываться пламенем.

Первый крик был моим. Дальше последовали остальные.

Хватка усилилась, но я извивалась, что есть сил.