Выход зубной феи

Опер зачарованно внимал своеобразной логике технарей, почти не прерываясь на заметки в протокол. Видно были, что инженерный взгляд на расширение семьи его возбудил необычайно, но Рыжий держался. Сверившись с опросником, милиционер уточнил:

– Допустим. То есть вы планировали в отношении пропавшего нечто, что с ребенком не сочетается?

Лукин-сын вскочил со своего места и взволнованно заговорил:

– Поймите же, мы делали все, чтобы спасти честь! И наш враг должен был пострадать. Но детские слезы в наш замысел не входили! К тому же, имелись и другие слабые моменты: мы не сумели раздобыть два пистолета с ажурной чеканкой.

– А два зачем? – опер даже бровью не повел и спросил так, для проформы.

Молодой человек сделал меланхолическое лицо, которое могли бы воспитать только в Тарханах, и скорбным шепотом ответил:

– Чтобы стреляться. Чтобы был честный поединок. Знаете, такие с витым литьем по бокам.

Рыжий быстро упал на стол, чтобы скрыть в конце концов победивший его смех. Парочка задержанных тянула на матерых преступников так же, как потешные тюлени в цирке. Но долг есть долг, и расследования еще никто не отменял.

Спустя еще час удалось окончательно и бесповоротно установить следующее. В день педсовета инженеры пришли к коронному выводу, что Поленко в школе живет, ибо торчит в ее стенах постоянно. Наверное, опять организовал что-то зловредное и снял в беззащитной гимназии помещение под офис. Негативы злополучной фотографии было решено искать там, как стемнеет. Негодяя караулили до самой ночи, сидя в кустах напротив парадного, и таким образом разжились информацией от выходящих из здания учителей. Те громко обменивались репликами о странном директоре-камикадзе, и Лукиных озарило: новый начальник – это и есть Леонид Серафимович. Около полуночи их жертва четким строевым шагом, пусть и давая изрядного кругаля, проследовала за ограду в направлении большой улицы. Машина осталась на стоянке, что косвенно подтверждало догадку об основном месте жительства негодяя.

В боковом окошке у входа горел свет, и инженеры справедливо рассудили, что в школе имеется охрана и часовой на посту. Вооружившись безусловными аргументами – легендой о потерянной сменке и бутылкой водки – мстители двинулись в здание. Секьюрити действительно вскоре обнаружился, практически в виде заливного: жирно блестя щеками, он неподвижно лежал на столе весь в завитках морковки. Уговаривать спящего не пришлось, и чисто из сострадания Лукин старший положил в карман его брюк припасенную четвертинку, для утренней профилактики. Потом отец и сын довольно быстро нашли кабинет директора. А вот дальше в их жизни опять наступила черная полоса. В ставке было пусто, то есть абсолютно и совершенно никаких следов пребывания Поленко там не наблюдалось. Разочарование помутило разум, и Олежек совершил необдуманный поступок: в гневе написал директору записку, чтоб, значит, отдал все по-хорошему, потому как по-плохому они уже еле сдерживаются. Но это только пока.

Погорюнившись с полчасика, не привыкшие сдаваться северяне стали заново методично перетряхивать все шкафы, полочки и ящички, и тут в дверь постучали. Постучали, поскребли и еще раз двадцать деликатно кашлянули. Роняя канцелярские безделушки, инженеры метнулись к несгораемому шкафу у стены за столом и захлопнули створки как раз в тот момент, когда в кабинет прокралось существо самого странного вида. Им запомнилось, что оно было все черное, с оттопыренными ушами, и постоянно приговаривало: "высокоуважаемый" и "попляшете".

Сквозь узкую щель Олежек видел, как незваный гость усаживается в директорское кресло к нему спиной. Сначала ничего, как водится, не предвещало, и Лукины стояли в шкафу спокойно. Эти домушники находят и золотые сережки, упрятанные хозяевами в варенье, что говорить про какую-то фотопленку? Сейчас черный вор–плясун вскопает им грядку, возьмет себе статью и ценности, а им, инженерам, только останется забрать негативы и гордо удалиться. Однако что-то пошло не так. Вместо того, чтобы простукивать паркет в поисках школьной кассы, черный с полчаса подрыгался в кресле, а затем вдруг схватил со стола послание Поленке. Допустить огласки их страшной тайны Лукины не могли: выпрыгнув из шкафа и схватив какую-то фентифлюшку со столешницы, Олежек отправил вора в нокаут.

Так им с папой достались трофеи: при посетителе обнаружились весьма занятная тетрадка и лобзик. Инструмент оставили убогому – конечно, он краденый, и сейчас безутешная вдова с шестью детьми плачет на том конце города, заламывая руки по единственному богатству, доставшемуся ей от мужа. По крайней мере, когда милиция придет брать этого ворюгу, награбленное окажется при нем немым укором. В тетрадке же на последней странице имя Поленко встречалось раз двести. Решив поизучать ценный документ в более располагающих условиях, Лукины забрали листок, порвали свою записку и побежали домой.

– Вот с этого места поподробней, – прервал плавное повествование Рыжий. – Каким образом ваш дом оказался на кухне у гражданки Поповой, она же учительница, она же свидетель?

– О, очень просто, – заулыбался инженер-отец. – Мы же давно путешествуем. Из экономии стараемся останавливаться в частном секторе, у знакомых. Так вот, у нашего сослуживца сестра в деревне. И с год назад ее соседка, Нина Васильевна, подалась в город, к сыну. Говорила, он там страшно разбогател и выстроил себе хоромы, есть и отдельное крыло с прислугой для родительницы. Сестру в гости приглашала, да забыла адрес оставить. Так и уехала, только вот посылка с добром, которую соседка на новое место отсылала, назад вернулась. Что-то там было не заплачено. На коробке куда, кому – все указано, сестра нам передала, сказала, мол, они не в обиде будут, места полно. А когда мы уже приехали, пришлось действовать согласно обстановке.

Рыжий понимающе кивнул, а Лукин-старший продолжал дальше:

– Вот, значит, первого сентября мы назначили день "Ч". Сейчас или никогда. Утром спрятались за его машиной, там еще мальчуган такой симпатичный прыгал, я его гаечным ключом хотел применить. Да он не заинтересовался и убежал. Зачем ключ? Ну, мы, конечно, не робкого десятка, но для встречи решили, пригодится. В одиннадцать мы заметили эту девочку в горох, которая утром напала на Поленко. Я как-то сразу понял, что ей можно верить. Мы ей велели передать дяде директору, что у авто его ждет друг. А пришел совсем другой человек, красномордый. Курточка еще на нем была, ему как распашонка, маловата. Мы мимо прошли и в кусты, оттуда смотрели, пока этот пришлый возле джипа крутился.

Потом и Ленька-упырь подошел. Красномордый с ним сначала очень ладно беседовал, затем засмеялся так нехорошо, как робот без смазки, замахал руками и достал из брюк листок весь в скотче. Поленко прямо в лице переменился. Он этому, красномордому, стал на что-то указывать там, за оградой, и пока тот щурился, открыл переднюю дверь, быстро достал палку и как жахнет ей этого первого по голове! Тот упал. Я даже зажмурился, а когда открыл глаза, Леньки нигде не было.

– Я конкретно удара не видел, – добавил сын. – Я на школу смотрел. Там, в окне женщина стояла. И наблюдала за нами. Я беспокоился.

– Какая женщина? – встрепенулся Рыжий. – Она смотрела на стоянку в момент убийства?

– Да, она все время у окна торчала, – подтвердил Олежек. – Все белая такая. Волосы белые, одежда, лицо такое белое-белое. И взгляд как зубоврачебный лазер.

– Винтер! – опер хлопнул себя по лбу. – Я так и знал! Продолжайте, пожалуйста.

– А продолжение короткое, – вздохнул старший. – Мы, конечно, поняли, что план меняется. Выходило, что провидение накажет Поленко само, только ему надо помочь, потому как у нас, в правовом государстве, провидение в связке с милицией. Красномордого мы положили в машину, чтобы он никуда не делся. И чтобы было ясно, что труп – Поленкина собственность, а не просто рядом проходил. Палку – она там же лежала – мы хотели отнести в органы. Только решили ее послать по почте, от доброжелателей. Чтобы не объяснять, что мы делали в кустах.

– Умно, ничего не скажешь, – опер мысленно похвалил себя за верный вывод о своеобразной логике авиационных инженеров. – А в подвале вы как оказались? Решили мстить из подполья?

–Так нет же! – хором воскликнули Лукины. – Он нас выследил!

И в ответ на изумленный взгляд милиционера, Олежек пояснил:

– Мы понеслись к дому. Чтобы сначала забрать свои вещи, а потом послать деревяшку. Где-то на середине пути, влезая в трамвай, я понял: на меня кто-то смотрит. Я обернулся с подножки и увидел, что через площадь, сшибая людей, за нами несется Поленко! На тот трамвай он не успел, и мы успокоились. Потом пересели в автобус, все было чисто. И вот когда уже с вещами выходили из дома, вдруг на лавочке у детской площадки увидели его! Он уставился на верхние этажи и заметил нас только тогда, когда мы ринулись назад в подъезд. Тут мы деревяшку и уронили…

– А подвал мы еще накануне приметили, – сообщил старший. – И инструменты туда перенесли. Чтобы, значит, оборудовать независимое место, куда можно пригласить Поленко для разговора. Наверху у нас-то было тесновато, да и отношения становились не очень…Вот мы в него и спрятались. Люк там странный, вовнутрь открывался. Мы крышку быстро монтировочкой и заткнули. Поленко там сверху погромыхал чем-то и ушел. Но мы на всякий случай сидели тихо.

–Понятно, – протянул Рыжий. – Леонид Серафимович думал, что это он вас замуровал. Битой под скобку. Наверное, люк для верности подергал, – опер хмыкнул, представив, как директор потирал преступные ручонки. – А не вышло. Интересно, где же он сейчас?

Тишину кабинета прорезал телефонный звонок. Звонили по межгороду. Рыжий снял трубку и недовольно гаркнул на монотонный треск и шорох:

– Ну, говорите! Здесь люди работают.

– Здесь тоже не сальсу танцуют, – огрызнулась трубка. – Областная больница. Нас просили позвонить, когда очнется. Вот, очнулся. Забирайте.

Рыжий вскочил и выпучил глаза:

– Кого забирать? Поленко??

– Нет, пластмасску, – передразнил голос. – Вольдемара своего забирайте. Афонькина. У нас спирт закончился.

Больница дала тобой, а опер на глазах у изумленных инженеров провалился в обморок.

Глава 27

"Этот человек, сэр, гениальный изобретатель. Он разделяет западные ценности и является их проводником в отсталой глубинке. За это русские его не любят. Его притесняют.

Недавно по месту его работы была организована ужасная провокация. Директор учреждения, независимый специалист, выделил его лидерские качества и рекомендовал к назначению на высокую должность в сфере образования. Это могло бы гарантировать нам распространение идеалов свободы и демократии среди российской молодежи.

Однако власти и олигархическая клика области сплотились против прогресса. Предположительно, директору был подсыпан в питье препарат, вызывающий агрессию. Этот человек даже предъявил нам этикетку, с угрозой для жизни добытую им из помойки рядом со зданием спецслужб. Препарат называется "боярышника настойка". Недавно я обнаружила, что настойка свободно продается в аптеках и пользуется огромным спросом. Это наконец-то объясняет непримиримость русских и их глупое желание никогда не сдаваться.

После подстроенной выпивки директор сначала напал на изобретателя прямо в своем кабинете, потом на охранника, потом на случайных прохожих, а потом на председательницу ячейки правящей партии. При коммунистах ему бы грозил расстрел, а затем лагеря ГУЛАГа, но сейчас времена изменились. Общество встало с колен, поэтому расстрела не будет. Только лагеря.

Итого, сэр, этот человек, Тайхон Гаврилов, опасается преследования со стороны врагов демократии. В связи с тем, что развитие нашей организации в области наткнулась на броню местной ограниченности, которую они называют патриотизмом, предлагаю считать Тайхона идеальным кандидатом на позицию друга Америки. Он энергичен, деятелен, верит в победу Марион Диксон на стометровке и говорит, что у сибирских медведей, которыми нас так пугают, рост по колено. Он знает расположение всех частей ракетных воск и за две минуты нарисовал мне схему всех подземных бункеров управления ядерным оружием в России. Мне кажется, это успех.

Сейчас необходимо оказать Тайхону финансовую помощь. Он называет внушительные цифры, которые нас сначала смутили. Но потом мы вспомнили, что демократия бесценна и согласились.

Также высылаю вам техническую документацию на 247 его последних изобретений.

P.S. Изобретения за этот месяц. Из него он пропустил две недели из-за событий, описанных выше. Какой ум! P.P.S. Изобретения настолько гениальны, что они опережают настоящее и даже будущее. Мы не смогли разобраться, что это такое и для чего оно нужно. Какой ум!!

Искренне ваша,

Шэрон Вильямс."

Крепкий мужчина в костюме без галстука закончил чтение и откинулся в кресле. Глаза его ничего не выражали, серой шторкой отгородив внутренний мир от треволнений внешнего, зато тонкие губы растянулись в условно приятной улыбке.

– Вот, Михаил Владимирович, какие грамотные люди работают у нас в области! – мужчина потряс листочками и бросил их на журнальный столик. – Мы с вами еще ничего не знаем, а они уже и про Поленко вашего все выяснили, и про бункеры не забыли.

– Да, познавательно, – лениво откликнулся заммэра, сидящий напротив в кольцах сигарного дыма. Из дальних комнат доносились звуки рояля, пахло дорогим одеколоном и выпечкой, а драгоценная Марточка о чем-то весело щебетала с подружкой. Чиновник был абсолютно счастлив. Настолько, что местами шаткие дела города казались ему сущей безделицей, если жизнь в целом так хороша. Заммэра вдруг захотелось, чтобы его собеседник, генерал одной федеральной службы, почувствовал такую же легкость на душе.