Бабье лето любимой жены

– Зря ты не хочешь сказать правду, – сказал Сережа.

Лиза смотрела на юного своего мальчика, упрямо пытавшегося разобраться в нюансах взрослой жизни, и слезы навернулись на глаза.

– Что это изменит? – прошептала она, вытерев ладонью покатившуюся слезу.

– Многое, – серьезно глядя на мать, ответил Сережа, – я буду знать, как мне дальше жить.

– Да как получится, так и будем жить, – вздохнула Лиза, с ласковой улыбкой проведя ладонью по его волосам. – Всего каких-то полгода осталось. Потом ты уедешь, а я буду ждать тебя. Ты будешь приезжать на каникулы и снова уезжать. А потом ты станешь взрослым, у тебя будет своя жизнь и своя семья. Постепенно все утрясется. Переживем как-нибудь. Не мы первые.

Сережа какое-то время продолжал сидеть возле матери, опустив голову и о чем-то напряженно думая. Потом, вскинув к ней глаза, спокойно сказал:

– Хорошо, тогда я пойду?

– Иди, конечно, – Лиза провела сына теплым взглядом.

Но стоило ему выйти из гостиной, как она снова ощутила леденящий холод пустоты. Чего, собственно, так пугаться? По мере того как она возвращалась памятью к случившемуся, в ее душе зарождалось двоякое чувство. Не вчера этот груз упал на ее плечи. С того самого солнечного дня, когда Тоня сообщила ей эту новость, вся жизнь вдруг превратилась для нее в сплошной кошмар. Не успев оправиться от первого удара, через несколько дней Лиза получила второй от той же Тони.

В этот раз приятельница позвонила ей домой и тотчас набросилась на нее с обвинениями:

– Знаешь, Лиза, уж от кого, от кого, а от тебя я подлости не ожидала.

От слов таких Лиза только и смогла выдавить из себя:

– Ты о чем?

– Да все о том же, – не унималось боевое чириканье. – Отомстить решила? Разве я тебе неправду сказала?

– Да с чего ты взяла? – ничего не понимая, оправдывалась она.

– Да со слов Евгений Палыча! – чириканье грозило обернуться бабьей истерикой. —Радуйся! Пусть тебе плохо, но и мне не лучше!

– Я-то здесь при чем? – простодушно отбивала она нападки.– Я с мужем твоим даже по телефону не говорила.

– Откуда же он узнал, что я тебе рассказала?! – вела свое Тоня.

– Так у него и спроси, – бросила она в сердцах.

– По твоей милости он со мной говорить не хочет! – кричала Тоня. – И не надейся мне семью разбить! Не одна уже пыталась! Ха-ха!

Не зря говорят, друзья познаются в беде. Лишь сейчас Лиза по-настоящему поняла смысл этой избитой фразы.

Скрепя сердце, ради сына Лиза готова была и дальше замалчивать ту безобразную сцену у ресторана. Единственной ее надеждой было время – оно затянет раны и вполне еще может развеять любовный угар ее мужа. Рано или поздно должна последовать какая-то развязка. Ей так нужна была его поддержка – хоть одно доброе слово, хотя бы один понимающий взгляд. Все остальное сделала бы она сама, разыграв сцену прощения обманутой женой неверного мужа. Но пьеса пошла по иному совершенно непредвиденному сценарию. С того вечера Вадим стал просто игнорировать ее, словно это не она, а он застал ее с любовником. Нет, он не игнорировал ее как физическую единицу. Иногда он походя обращался к ней, даже не глядя на нее при этом. Он игнорировал ее как личность. Ему стало совершенно не о чем разговаривать со своей женой. Он даже не ужинал теперь дома. Зато Сереже он посвящал теперь все свободное время, подолгу просиживал у него в комнате, показывал на компьютере новые программы, расспрашивал о друзьях. Лиза часто слышала их смех. Как больно резал по сердцу этот звук. Со всей очевидной ясностью муж давал ей понять, что они теперь могут прекрасно обойтись и без нее. Если увлечение Вадима чисто по-человечески еще можно было понять, то сейчас Лиза совершенно не понимала, чего он добивался, унижая ее. Куда уж, казалось, больше? Показал, что можно больнее. Эти два месяца молчаливого ожидания окончательно добили ее. Чувствуя себя лишней в своей семье, она стала замкнутой и хмурой. Видя такую непонятную перемену матери, сын с каждым днем все больше отдалялся от нее. Лиза это просто сердцем чувствовала, хоть он старался быть одинаково вежливым и с отцом, и с ней. Мало-помалу в Сереже тоже нарастало внутреннее напряжение. Через два месяца Лиза отчетливо поняла, что роман ее мужа не был мимолетным увлечением. Не чувствуя за собой вины, он с молчаливым упорством давал ей это понять. Дошло до того, что ей и домой-то идти не хотелось. Возвращаясь, она молила Бога, чтобы Вадим пришел домой как можно позже. Так нет же! Именно сейчас у него куда-то испарились все его неотложные дела и возродилось пламенное отцовское чувство. В тот вечер все и случилось. Как всегда, вежливо поблагодарив, он отказался от ужина. Если бы он мог знать, чего ей стоило это ежедневное унижение – предлагать свои услуги, заранее зная, что получит вежливый отказ.

Он уже направился было к сыну, но Лиза коротко остановила его:

– Нам надо поговорить.

– О чем? – бросил он с полным безразличием, явно не собираясь задерживаться.

– Ты считаешь, что нам с тобой не о чем говорить? – резко бросила она ему в спину.

– Чего ты хочешь? – с недоумением оглянулся он.

– Я хочу знать, до каких пор ты намерен игнорировать меня?

Вот оно, настоящее унижение. Ты – ноль, пустое место, просишь о снисхождении до элементарного уважения человека, которому как минимум должна была бы плюнуть в лицо.

– Что это значит? – Вадим повернулся и теперь смотрел на нее хмуро с высоты своего внушительного роста. – Раньше ты упрекала меня в том, что я поздно возвращаюсь и мало уделяю внимания сыну. Что теперь не так?

– Раньше у тебя получалось уделять внимание нам обоим.

– Хорошо,… – он не спеша подошел к креслу и тяжело опустился в него.

За последнее время он заметно поправился и все его движения стали более размеренными и плавными. Какое-то время они сидели молча. Лиза поймала себя на том, что почему-то внимательно рассматривает его. Правильные черты лица передались Вадиму от матери. Но, будучи грубоватыми, они наделяли его настоящей мужской красотой. Взгляд его больших серых глаз был обычно всегда уверенным и спокойным. Сейчас же его взгляд был, скорее, озабоченно мрачным.

– Когда ты последний раз смотрела на себя в зеркало?

Лиза опешила.

– Давай без оскорблений, – отрезала она. – Считаешь, тебе нельзя предъявить то же?

– Я не это имел в виду, – категорично отмел он ее упрек. – В конце концов, каждый выглядит, как выглядит. Ты не хуже меня знаешь, что в семейных проблемах виноваты оба, а ты упорно переводишь их в плоскость подлец – жертва.

– Потому что мне больно и,… – в сердцах бросила она и осеклась. – Ты хочешь, чтобы я лгала тебе? Ты этого хочешь?

– Нет. Мне приятнее видеть твой кислый вид.

– Не в этом дело. Просто ты привык, что я дорожу тобой, ко всему отношусь с пониманием, а сейчас мне плохо, и я перестала это скрывать. Оба мы виноваты, нет ли, но не я тебе, а именно ты мне лгал. И, по-твоему, сейчас я должна думать о том, как бы не омрачить твой приход твоей же ложью? – Лиза решилась, наконец, затронуть главное. – С того дня прошло уже два месяца, а я до сих пор так и не услышала от тебя ответа. Разве так трудно понять, что я могу при этом чувствовать? Что, кроме унижения и неопределенности?

– С каждым днем нам все сложнее друг с другом, – тяжело вздохнул Вадим. – Разве так трудно понять, зачем я стал раньше возвращаться домой? Или так трудно сделать, чтобы мне этого хотелось снова?

– Возвращаешься, – кивнула Лиза, – чтобы показать мне свое безразличие.

Эти слова заставили его задуматься. Вот только воспринял он их, вопреки ее надежде, иначе.

– Похоже, нам надо какое-то время побыть врозь, – глядя на нее в упор, ответил Вадим. – Тебе должно быть совестно. Фактически, ты лишаешь меня возможности нормально общаться с сыном.

– Ты хочешь уйти?! – Лиза почувствовала, как у нее сжалось сердце и онемели кончики пальцев.

– Если ты при виде меня не чувствуешь ничего кроме унижения и неопределенности, что же мне остается?

Лиза закрыла глаза, пытаясь собрать в себе жалкие крохи терпения. Получалось, своей откровенностью она развязала ему руки. Самой уйти ей было некуда. Что же делать?.. Упрашивать его остаться, чтобы дальше притворяться и лгать? Для этого не осталось сил. Да и смысла не было. Если захочет, он всегда найдет способ уйти. Сегодня ведь нашел? Кому нужны были два месяца ее унижений? Чтобы он ее за это же обвинил? Оказывается, она и мужа своего не знала, хоть не просто прожила с ним двадцать лет, а любила его. Не знала, кого любила… Лиза продолжала тупо смотреть в одну точку, ничего вокруг не замечая. Первый раз из этого состояния ее вывел голос Вадима. Но обращался он не к ней. С ней он даже не попрощался, на нее он даже не взглянул. Совестно было? Вряд ли…

И вот сейчас этот звонок. Она не чувствовала ни злости, ни обиды, вообще ничего. Все ее чувства словно занемели. Потому что рана свежая – подсказывало ей сердце. Будет еще, по-всякому будет…

7

Постылый дождь барабанил по подоконнику. Земля отказывалась принимать влагу, и вода расплывалась по ней огромными лужами. Ни объехать, ни обойти. Под стать погоде такими же неприветливыми были и люди. «Если бы дождь мог знать, как им надоел, давно бы уже перестал», – думала Лера.