Голоса возрожденных

Десятки каменных домиков, разбросанных по сторонам реки, поросли щетиной кристаллических иголок, мерцающих от любой лучины света. Огороженные жердями дворики вокруг них принадлежали в этот час пещерным детям, голосистым созданиям этих мест. Взрослые, одетые в шкуры животных, разжигали костры на пустырях, кто-то нанизывал на вертел пойманную в сети трехфутовую гусеницу, другие с завистью наблюдали за этим, но Клер лишь морщилась, завидев конвульсии существа, обреченного стать чьим-то ужином. Вдоль домиков произрастали гигантские корни деревьев, змеями заплетающими все вокруг. Они проникли в эту полость наверняка тысячу лет назад сквозь пещерный свод. Как иначе, ведь жизнь ищет воду, а здесь она в избытке. На корнях гроздями произрастали масляные шары, сияющие не хуже огня желтым светом. Малые постройки переходили в сотни других твердынь повыше и покрепче. Клер не была начитанной, как ей хотелось бы, но даже она без труда припомнила историю, а в частности меровингскую архитектуру, свойственную здесь всему. Дальше скопа сооружений, подсвеченных огнями, простирался многоярусный арочный акведук. Именно под ним пролегало русло подземной реки. Этот массивный мост, раскинутый над пропастью, был единственной переправой на территорию высокородных Ха?рси, где высились небольшая крепость и десяток амбаров в ее окружении. Клер припомнила каньон под куполом, статуи, потоки энергии, постройки из белого камня, тот город разительно отличался от этого, словно все, что было здесь, относилось к прошлому, далекому и непостижимому.

«Все это так невероятно», – думала она, посматривая то на Э?нжа, парящего над водой, то на презабавный народец пещерного города.

Лодки причалили к пристани, и Клер завопила от радости. Ее взгляд упал на двухмачтовое судно, освещенное факельным огнем в руках встречающих береговых громил.

– Красавец, – восхитилась она, завидев изваяние дракона, мостящегося на носу корабля гальюнной фигурой. – На нем мы и уплывем, мой дорогой Э?нж.

Пельтуа?н, воспарив, пролетел вдоль палубы, затянутой повсюду паутиной, огибая штурвал, мачты, натянутые канаты и бочки неведомо с чем.

Громилы, привязав лодки к пристани, помогли своим господам покинуть тесные деревянные вместилища. Стоило отметить, что движения Ха?рси были легкими и плавными, не то, что у их подданных. Они сошли на берег и взошли на череду каменных ступеней, простирающихся по склону вверх. Клер никто не подал руки, и она, неосторожно сойдя с лодки, промочила ноги.

– Фу ты! – выругалась девушка, но этого никто и не заметил.

Все время, проведенное здесь, она пыталась понять, как же ей выбраться с территории тьмы. Но какие можно было получить ответы от существ, не понимающих причины человеческих мучений. Они не возлагали никаких надежд на иноземку, и им были безразличны постоянные девичьи мыканья. А сегодня, увидев корабль, она возликовала. Вот он, шанс покинуть темный материк по реке, петляющей в бесчисленных пещерах.

– Реки впадают в моря и океаны, Э?нж, – твердила она. И радость переполняла ее грудь.

В памяти плеском волн простирались безграничные темные воды океана. Так Э?нж попал в этот мир. Но ведь он пришел откуда-то?

Благодатные мысли приструнили приступы боли в районе живота, и Клер сгорбилась.

– Ай, – проскулила она. Э?нж прильнул к ее телу.

Обернувшись в сторону возникших звуков, Гэ?ста остановила восхождение. И вот тогда-то и началось самое интересное. Вся невнимательность к ее мукам тотчас улетучилась. Великая мать приложила свои ладони к животу Клер и почувствовала еле ощутимые толчки.

– Белифа?с! – возгласила она. И Ха?рси, изумленные ее открытием, одухотворенно переглянулись.

– Белифа?с, – повторили они это странное слово. И окружили Клер как квочки неразумного цыпленка.

Через минуту громила, что побольше, усадив девушку на мускулистые плечи, стал ее личным извозчиком и слугой, о чем по дороге пыталась сказать Гэ?ста, плюясь от непонимания и пропасти между ними.

– Хабуту из кью ту, – говорила она и снова плевалась, а ребенок все продолжал толкаться в животе.

Ступень за ступенью они восходили все выше и выше, пока на вершине не забелели останки какой-то умершей твари в виде гигантского черепа, а за ним показался широкий мост, стражником стоящий над стофутовой пропастью.

– «Переправа Ха?рси», – подумала Клер.

За переправой десятком четырехскатных крыш мостились амбары и скотные загоны. Их охраняли самые крепкие из числа чудаковатых, коих было около сотни. Они им и слуги, и воины, и, если надо, средство передвижения.

Постройки сменял ров эскарповой стены, за которой в огнях разожженных факелов мерцала белая толстостенная крепость.

Когда Клер впервые попала туда, она завороженно изучала все вокруг. Статуи, коридоры, казематы, катакомбы, бесчисленные залы, и, конечно же, изумрудный трон, сделанный из гладкой чешуи бог весть кого. Теперь все казалось ей пустынным и холодным. Трон всегда пустовал, и потому паутина плотным ковром заплела его изгибы. Вот кто был истинным хозяином этого чертога – это пауки, маленькие и побольше. А Ха?рси явно пребывали здесь гостями, укрываясь от натиска темных дицефалов. Это было равно тому, если бы Клер поселилась в музее древностей, провозгласив себя хозяйкой, но, по сути, живущей на руинах.

– «Как давно они скрываются здесь? – думала она. – И что же будет дальше, если тьма накроет эти места полчищем беспощадных убийц?»

Амбары и загоны для скота остались позади, цепи звякнули, и ворота опустились, соединив мостком стороны каменистого рва. Ха?рси проследовали внутрь, теперь полутьма сменилась большей освещенностью белых залов.

– Вот и трубачи, – прошептала Клер, приметив парочку большеротых Ме?ртов возле череды колон, подпирающих четырехсводчатый потолок.

За колоннами из зала в зал тянулась арочная анфилада, как иллюзия бесконечности. Повсюду на факелах, водруженных в ниши, полыхал огонь, и свет, становясь то ярче, то тускней, играл с бесчисленным множеством танцующих теней. А какие тени громоздились от великих статуй, просто загляденье. По большей части многие из них были без голов, а те, что все же сохранились, казались чудовищами из греческих мифов. В одном из залов Клер наткнулась на алтарницу в виде плиты с креплениями для рук и ног. И пусть все это поросло паутиной, ей все же не хотелось думать, что здесь проливалась чья-то кровь. Только один взгляд на громил в услужении Ха?рси заставлял ее поджилки трястись. Благо их лежбища находились в нишах валганговой стены[23 - Валганговая стена – внутренняя стена крепостного вала, в которой устраивали казематы.] снаружи. Но, черт возьми, теперь один из них нес Клер прямиком в отведенные ей покои. Она, держась за его шею, чувствовала пульсирующую по венам кровь, а уж бугристые мускулы огромных ручищ, наверняка сломавшие не одну сотню врагов, и без того омрачали беспокойный взгляд.

Пройдя тропой извилистых коридоров, они наконец-та-ки увидели впереди заалевшую дверь в ее покои, и она притормозила бугая.

– Стой, стой, – попросила она и взмахом тяжелой руки повелела ему опустить ее на ноги.

Громила не понял иноземных слов, но догадался о желании девушки по незатейливому жесту. Он опустился на колени, и Клер покинула бугристую шею. Ее ноги порядком затекли, и кровь, поступая в онемевшие части тела, словно иголками заколола в зудящие пятки. Пампушка распрямилась, ухая от тяжести в районе груди. Ее рука соскользнула от горла вниз и с особой нежностью погладила беспокойный живот.

– Что смотришь? – вырвалось грубо с девичьих губ. – Беременные бывают очень жестокими, – она закатила глаза. – Вот моя мать, святая женщина, когда ходила мной, при любом недовольстве выдергивала из головы отца пучок волос, а когда я появилась на свет, он уже был лысым. – Ее улыбка стала заразительной и передалась недоумевающему громиле.

Пельтуа?н, подоспевший из колонной залы, обогнув извилистый коридор, внезапно уперся носом в спину верзилы, и она вздохнула с облегчением.

– «Спаситель», – подумала Клер, погладив его спинку.

Он замурчал, переворачиваясь в воздухе игривым котенком.

– Ну что же, – сказала Клер, посмотрев на великана, – ты можешь быть свободен, но прежде чем ты уйдешь, принеси мне еды.

Движением ладони у рта она показала ему, что хочет есть, и великан все понял.

Он встал с колен и распрямился, так что его тень накрыла их обоих. Она забегала глазками, как мышка, ищущая угол, и, прильнув поспешно к двери, распахнула ее. Великан только и слышал опасливые ахи да охи за дверью обширных покоев. И только когда его шаги утихли за поворотом, можно было с облегчением выдохнуть.

Вам приходилось когда-нибудь видеть средневековые покои рыцарей или же лордов? Каменный пол, стены обиты деревом и полнятся запахом плесени. По центру комнаты деревянная кровать без всяких там балдахинов и резных спинок. Под кроватью, чуть выступая, постелен грубый красный ковер. Но главное, что радовало Клер, – здесь был камин, огромный, покрытый сажей и гудящий потоком ветреной тяги. Она, присев на табурет рядом с ним, представила, как в топке разгорается огонь, как языки пламени испускают свое тепло, и ей стало намного легче.

Э?нж хитрым лисом облюбовал меховое покрывало деревянного ложа и запищал усталым путником.

– Спи, спи, – улыбнулась она. – Еще чуть-чуть, и я тоже лягу.

Глава 7

Извольте дать нам объясненье

«Извольте дать нам объяснение, как вы нарушили закон», – таким предложением начиналось письмо са?лкской королевы властителю урпи?йской крови. Словами пытливыми и прямолинейными оно выражало непоколебимую волю наследницы власти вывести гада на чистую воду. И наконец-таки объяснить, каким образом девушка, носящая на голове королевскую регалию, находилась на Сэ?йланже более десяти лун. Разъяснения в виде «я ни о чем не знал» Вессанэ?сс отвергала. Все корабли, когда-либо причалившие к бухте Обреченных, вносились в списки прибытия и приносились белому Фа?лксу вместе с поклоном прибрежных гонцов. И потому ответ белокожего правителя должен быть, по меньшей мере, логичным.

Написанное на кожистом пергаменте письмо было скручено в тугой свиток, запечатанный восковой гербовой печатью. Она в окостенелом пятне красного воска обозначила адресату высший приоритет и повеление немедленного ответа по закону Священного Союза. Вот тут-то можно было и понять, кто действительно соблюдает непреложные правила. А?мис, доставивший его до а?мисандовых башен, был королевским, о том свидетельствовали его когтистые лапки, покрытые золотой краской.

В Герби?туме воцарилась тишина, когда правитель по?фовой горы А?рси распечатывал королевский свиток. Лишь только проснувшийся вулкан Корку что-то бухтел на своем, притягивая к огненному жерлу покрывало грозовых туч. Надломленная печать ослабила натяжение пергамента, и он, прохрустев, развернулся в дрогнувших руках. На минуту показалось, что пышущая воля Вессанэ?сс, не уместившись в словах, рвется духом прочь, но это был всего лишь свиток. Хотя, что там говорить, вес его нешуточно перевалил за горсть пятидесяти изумрудных пет, и это только в физическом смысле. Что же касалось иного смысла, всем понятного, то эта штука весила куда больше. Он смотрел на него глазами разгорающихся опасений, и все в его окружении знали этот взгляд.

Ноги подкосились, белокожий правитель облокотился на свой драгоценный трон. Сотни кристаллов, водруженных в плетение металла и костяных вставок, отразили его бледное лицо, а он скривил поджатые губы.

– Я не могу это читать, – сказал Фа?лкс, окинув поспешным взглядом одного из своих личных гонцов, мальчика Ти?за. – Прочтешь ты.

Лысый мальчонка, стоящий в отдалении у резных колонн, сию же секунду припал к господским ногам и дрожащими пальцами обхватил свиток. Он что-то промяукал и развернул его.

Слепящее солнце, прорвавшись через пористую оболочку Герби?тума, одиночными лучиками осветило бело-желтый зал, и дворцовые орбу?ты поморщились. Их серебристые мантии, расшитые драгоценными камнями, сверкнули, отчего просторный зал порос бликами. Числом в сто двадцать пять мужчин, помпезно кучкующихся по правую и левую стороны от трона, они смотрелись разряженными павлинами, ожидающими занятных слов из письма. И малец не заставил себя долго ждать. Он вздохнул и опустил глазки на полотно выведенных букв.

– «Извольте дать нам объяснение, как вы нарушили закон», – пронзительно сорвалось с его губ.

Правитель присел на трон, подперев рукою поникшее чело. Его золотые перстни с белоснежными камнями почернели, и если бы кожа альбиноса могла менять цвет, то она бы стала такого же оттенка.