Орион: Око пламени

Случайные прохожие лицезрели, как единый организм, ревя в дюжину глоток что-то невнятное, вошел через главные ворота в город и двигался по главной аллее ведущей прямиком к площади. Их встречали герои Империи, чьи имена и величественные позы увековечили в камне.

Вот Нирис Клаус или Одуванчик – как его называло войско из-за белоснежной прически в форме шара – возвышает свой серп. Он был главнокомандующим передовых отрядов во время войны Тысячи искр. Во многом его умение воодушевить даже самого трусливого бойца позволило сдерживать врага в течение многих недель.

Вот Фернест Спаун держит надкусанную куриную ножку в одной руке и пробирку с лекарством от Красной чумы в другой. Обычно скульптор, перед тем, как выбить из куска камня свое творение, долго наблюдает за моделью и самую запоминающуюся позу воспроизводит затем по памяти. А так как Спаун был любителем покушать, то неудивительно, что мертвая курица так же удостоилась чести быть на аллее, вернее ее часть.

А вот и Кинс Ривс с дисковым револьвером и верный крикун Бигльс у его ног. В первые годы второй эпохи Кинс слыл первоклассным убийцей и главной звездой среди жителей населяющих развалины Старого города. Среди же обывателей далеких от темной стороны Ориона он запомнился тем, что никогда не брал платы с заказчика, если целью являлся человек или любой другой индивид, убивший домашнее животное. Так, выполнив договор императора Сервия второго, вместо мешка динариев он удостоился права после кончины стоять здесь. Однако в официальной версии, Кинса в табличке подписали как безымянного героя войны, а лицо скрыли за маской.

Солнце встало совсем недавно и спящий житель Гноги, тот, кто благополучно приближался к черте с надписью «опоздание на работу», как можно сильнее вдавился лбом в подушку, надеясь скрыться от шума, льющегося из открытого окна. Но ткань и пух не смогли сдержать порыв ржача и криков, почему Гноги от безысходности приказал всем замолчать, но остался всего лишь неслышным звуком где-то там.

– На месте… стой! – звонким командным голосом приказал офицер, и толпа остановилась. Флин не успев среагировать, врезался во впереди стоящего, а тот лишь шлепнул себя по лопатке.

Обладатель красного мундира поднял руку вверх и вышел вперед. Кругом суетились люди, гремели восстановительные работы города, дети бегали друг за другом, раскручивая над головами лассо, недалеко проезжала телега, чье содержимое скрывалось от людских глаз за досками. За всем этим наблюдала молчаливая статуя в центре в компании отдыхающих на ней голубей.

– Господа! – продолжал офицер. – У нас сейчас ровно два пути! – его пальцы горделиво выставились вперед. – Мы можем разойтись по домам к женам, детям и кроватям или ввалиться в «Сладкий Джо» и попросить Джоанну налить нам за полцены! – он попытался небрежно закрыть мундир, но тот лишь отскочил обратно, вновь оголив грудь. – Решайтесь!

Все едино выкрикнули:

– Джо!

Офицер, взяв командование, повел отряд брать таверну штурмом вместе с Флином, но тут его кто-то потащил за шкирку.

– Мы уже приехали, – сказал ему Клинт и они оба отсоединились от коллектива.

– Знаешь, – начал Флин, провожая взглядом исчезающих в тумане работяг, – мне этот транспорт больше понравился, чем телега.

– Главное до конечной не доехать. – Он поправил вечно слетавший сапог на левой ноге и добавил: – Пошли на пристань, пока нас не спохватились.

– Да, но следует поспешить. Сколько у нас времени? – странно переставляя ноги, словно заново учась ходить, спросил Флин.

– Дня два, может меньше. Смотря сколько безделушек уместилось в сундуках той бабы, – Клинт усмехнулся. – Пойдем.

Оба невозмутимо прошли мимо статуи в центре площади. Трое полицейских вблизи нее пытались разобрать слова, выплескивающиеся в непрерывном плаче женщины. Краем уха Клинт расслышал обрывки о муже, который утром ушел куда-то из таверны, но так и не вернулся домой.

Спросив у пары местных горожан, как пройти к порту, двое новоприбывших вышли прямиком к улице Первых фонарей.

Когда как Флин, ощутив легкую эйфорию, точно плыл по воздуху, при этом клянясь каждой встреченной даме и коротко кивая господам, его друг не переставал озираться на дома. Они выглядели, как послевоенные: полуразрушенные, покосившиеся, а некоторые и вовсе сровнялись с землей. На каменной плитке, словно расплескавшиеся капли дождя, валялись куски разбитой черепицы, а под ними скрывалась трещина, уходящая к центру площади.

Мимо прошли несколько мужчин и женщин в комбинезонах. Они несли коричневые мешки, из которых при тряске облаком пыли вылетала рабочая пыль. Клинт наблюдал за ними до стройки, где не меньше трех дюжин людей восстанавливали здание.

Улица Первых фонарей выглядела значительно лучше, нежели остальная часть Солтиса, однако и ей не удалось остаться невредимой. От нескольких домов остались лишь заваленные участки. Впрочем, на большинстве из них уже выстроили каркас новых построек.

Пока толстяк наблюдал, как явно чем-то недовольный усатый бригадир кричал на четверых гномов, Флин успел пройти почти до конца улицы. Буквально почувствовав, что в спину начал дуть ветер, он развернулся и свистом подозвал еле передвигавшего ноги толстячка. Тот очнулся и перед тем как прибавить шагу, с интересом поглядел на настежь открытую дверь одного из домов.

– Вот и отправная точка нашего путешествия, – начал Флин выходя к перилам, открывшись встречному соленому ветру.

– Ты хотел сказать «завершающая»? – ухмыляясь, ответил Клинт, подходя ближе.

– Вообще я имел виду, что отсюда мы начнем свой… м-м, – он замялся и вальяжно отмахнулся. – Да что же ты делаешь?.. В жопу тебя. Весь момент испортил.

– Ты сам себе его испортил, – Клинт хлопнул его по спине. – Подколол бы меня как-нибудь или просто угугкнул – оставил бы на доброй ноте и все тут, а нет – сразу в жопу. Вот поэтому же у тебя и с женщинами не складывается ничего, – договорив, Клинт осознал, что сказал и расхохотался:

– Что? И что ту смешного? – Клинт держа себя за живот, спустился по ступеням.

– Пошли уже, – поуспокоившись, ответил он, махнув.

Флин ещё какое-то время постоял с глупой улыбкой, после, вдохнув соленого воздуха, поплёлся вслед за толстячком

– Шматок бесформенный, – дружелюбно произнес он и, спустившись к подножью, толкнул плечо застывшего там Клинта.