Путь с войны

– Так проходит в восприятии время. Здесь проходит, ощущается, – он повертел пальцем на стенке. – За изгибом дуги время скрыто. А теперь, – Борис снял планшет, со щелчком растянул ремешок руками. – Прямая. Время-прямая, и феномены, аномалии, то есть кто-то способен увидеть так. Прямую. Наш фигурант в том числе.

Вилена изобразила аплодисменты.

– Осталось, Боренька, формулу загамырить, и вперед за научным званием. Там и сталинскую премию можно поднять.

Борис улыбнулся, сел на кровать.

– Это я так…

– Я на минутку, – сказала Вилена. – Дай карандаш. А по делу есть что, теоретик?

– Как сказать, – Борис, не вставая с кровати, стал шарить на столе. – Вариативно, Где-то избыточно вариативно, так что не понятно за какую ниточку тянуть. Да и в принципе дело – тухлое.

Вилена поняла слова Бориса по-своему

– Точно. Вроде сколько настоящих врагов вокруг, а мы силы на какого-то незадачливого скотовода тратим. Впустую растрачиваемся.

– Да я не про то, – скуксился Борис. – Это тоже, но… Это тоже. Да хоть бы знать, в чем ценность фотокарточки, на что она указывает. Может, есть другие пути, помимо Бардина ы точка, тэ, точка.

– Карточка указывает на клад какой-то с музейными ценностями. Как Прокопьич говорит: я вот прям сразу поняла. Задание по той самой линии пришло. Это и бесит! Добываем информацию о музейной рухляди, картины какой-нибудь. Я как бы ценю живопись. То, что она есть. Но какие могут быть картины фуфломета Ренуара, когда такая, м-м-м, ситуация? Полно же интересной живой работы! Правильной работы. Преступники, враги, они что, кончились?

– Замуж тебе надо, Вилена. Дом, семью.

– Ты представляешь меня с поварешкой? Возле беспомощного мужа.

– Отчего беспомощного?

Вилена села за стол, уперла локоть в сукно.

– Давай на руках поборемся, – предложила она. Борис отрицательно качнул головой. – Ясно? Со мной рядом любой мужик – амёба… Кроме, может, нескольких…Ложки – поварешки, дом, семья, что это? Борьба! Работа! Вот в чем жизнь. Вроде того, что сволочей находить и направлять палачу.

– Ты смеешься?

Вилена встала, доставая карандаш из-за уха Бориса, сказала:

– Мы вроде ровесники, а кажется иногда, что я лет на двадцать постарше. Спасибо за карандаш.

Она вышла, а Борис отметил про себя, что слово «вроде» появилось в лексике Вилены не иначе, как от майора Ветрова. Раньше это «вроде» так часто она не использовала.

А Вилена, выходя от Бориса, столкнулась с начальником группы. Он подслушивал в замочную скважину.

Загорский укоризненно сморщил лицо в левую сторону. Вилена слегка закатила глаза, мол, что вы ко мне пристали? Ну не нравится мне Борька, не нравится.

Ростислав зашел к Борису, тот задумчиво шатал колпак настольной лампы.

– Не переживай. Не про тебя бабенка.

– Я не переживаю, – сказал Борис, он встал, блюдя ритуал субординации.

– Такая тема на подумать. Польские войска. В смысле Войско Польское. В нем дивизии формировались нашими. И набирали туда каторжан, которых в тридцать девятом пленили, сослали на север, а также в Сибирь.

***

Бардина сопровождали польские солдаты, двое без знаков различия, третий с надменной лесенкой лычек – старший капрал. Ырысту не обыскивали, только проверили документы и предложили пройти. Шли через поляну. Жужжание пчел, жужжание польских фраз. Капрал серьезен, рядовые расслаблены, Ырысту озабочен.

Можно сбежать? Левому – с локтя в кадык, правому – ногой по яйцам… Нет, не получится. Манерный капрал наготове. Наверное, сориентирован. Как-то сразу он, едва узнав фамилию, скомандовал идти, но шли все-таки не конвойным порядком, а будто приятели на прогулке. Перебросились парой слов, поляки немного знали по-русски (самые простые обороты и матерки до неловкости примитивные), Ырысту помнил чуточку польского (Матка Бозка, пся крев, будье добры дайт ешть).

Бардин не ощущал опасности. Опасности именно для жизни. А неприятности как-нибудь перемелются. Лучше было ехать и дальше в грузовике, польский патруль машину остановить не осмелился бы. Но оставаться в кузове с этими чертями было невозможно – мерзостно, так пьешь холодный чай из котелка, а там, на дне зубатая мышь с мохнатым хвостом, влезающим в твой рот. Те, кто рядом посмеются и забудут, а тебе будет долго мерещиться хрящеватый мокрый хвостик за щекой.

Ырысту хотел сплюнуть, но остерегся – чужая земля, хозяева рядом. Вдруг оскорбятся.

Навстречу попался носатый офицер в коричневом берете, конвойные отдали честь, приложив два пальца к виску, встреченный тоже поприветствовал, но смерил солдат пренебрежительным взглядом. Да и те особого почтения не показали. Бардин знал, что в Польше есть два направления – наше советское, коммунистическое и сторонники еще старого довоенного правительства. Когда воевали против фашистов, как-то уживались, а теперь противоречия вновь разгорелись. Ничего, начальство разберется.

Вышли вскоре, видимо, к штабу. Длинный барак составлен из древних бревен, увенчан новой красно-черепичной крышей. На крыльце смеялись солдаты. У крыльца вдоль окон барака замерли недавно вымытые автомобили.

Ырысту званным гостем вошел в помещение, предложение сесть на скамейку вдоль белой стены с благодарностью принял, рядовые упали с боков, капрал отрывисто вжикнул (сказал что-то о докладе), правый солдат кивнул.

Когда командир удалился, патрульный, сидящий слева, принялся тасовать карточную колоду на пальцах одной руки.

Ырысту с восхищением ухнул и показал большой палец.

– Пан так уме? – спросил рядовой.

– Ни моге, – ответил Ырысту. – Я это… в карты ны грав.

В длинном коридоре показался осанистый офицер. Он был в солнцезащитных очках, и Бардин сразу вспомнил Жорку, в животе сжалась требуха – с другом что-то не так.

А конвойные встали, вскинули пальцы в польском приветствии.

Бардин тоже привстал.

– Здравствуй, Войтек, – сказал он.

Офицер повернулся, стянул очки, тут же вернул обратно. Растерянно развел руками, проговорил «А как?..», неуверенно положил руку Ырысту на плечо.

– О! Ну…О!.. – пел Войтек. – Как?

– Да вот…– Ырысту кивнул на конвоира.

– Разберемся, – сказал Войтек. – Это удивительно! Это же мы… Сколько лет?....Турочак-Артыбаш! – с каким-то даже удовольствием выговаривал он. – Пойдем ко мне.

– Гже до тебе? – улыбнулся Ырысту.

Войцех, приобняв Ырысту, повел его по коридору. Солдаты сели на лавку. В это время вернулся капрал, яро спросил о задержанном. Рядовой, пряча игральные карты в карман, ответил, что задержанный оказался приятелем поручика Ярузельского. Капрал прожужжал недовольную ноту: стоило, мол, таскаться туда-сюда.

– Нажа справа невилька, – сказал картежник.

В кабинете поручика Ярузельского был искусственный полумрак, окна тщательно затемнены. Войтек усадил Ырысту к столу, сам присел напротив. Тут же вскочил, достал простецкую закуску. Ординарец со старомраморным лицом занес две кружки кипятка.