Станумское озеро. Производственный роман

Мы сигодня ушли со смена потому чта мениджер смена Алина плоха относилась к нам сотрудникам из Узбекистан и Таджикистан и не атпустила нас на пакурить

    17 апрель
    Шавкат, Али, Миржалил

Как видно, вместо четырех оставшихся имен были поставлены закорючки – «подписи».

После передачи жалобы Шавкат и Али тоже переоделись, и спустя пять минут вся кухня покинула ресторан. На производстве в этот момент бурлила запара, поневоле усилившаяся потерей полкоманды. Впрочем, вскоре пришли люди с другого ресторана, которых вызвала Мария, – и, по иронии судьбы, запара как раз в этот момент стихла.

Алина еще долго возмущалась поведением кухни и выражала свой гнев – в основном, конечно, перед Марией:

– Я и так для них сделала все условия. Не могут нормально работать – пусть не работают.

– Они привыкли, что им многое разрешают…

– И плевать! Почему я должна отпускать их, если у них был обед?

– Конечно, не должна.

– Али, оказывается, такое говно.

– Они все хороши…

С прилавка высказался Леня:

– И хорошо, что они ушли. Без них только лучше.

Оказалось, на этом история не закончилась. Спустя где-то час кухня появилась снова, в том же составе, но в сопровождении еще одного менеджера – Юнусова Умиджона. Марку очень нравился Умид и его стиль работы, с ним было легко договориться. К сожалению, в последнее время Умида слили в ночь – и веселые, легкие, комфортные вечерние смены этого менеджера канули в прошлое.

Когда он появился – сам по себе стильный: в блестящей демисезонной куртке, зауженных джинсах, белых кроссовках на высокой подошве; с его фирменной укладкой черных волос: укороченные виски и затылок в сочетании с длинной, поднятой кверху челкой, – Марк сначала подумал, что Умид должен будет исполнить роль адвоката. Дескать, повара, оказывается, провели известный час не в праздном возмущении, а в поисках того, кто сможет бросить вызов Алине и защитить их интересы. И действительно, лишь только Умид пришел, он сразу подозвал Алину, все опять собрались у моповой, стали продолжать выяснение конфликта. А поскольку Юнусов часто переходил на узбекский, выступая для своих соотечественников еще как переводчик, то для Марка все происходящее походило на полноценный юридический процесс.

Только потом он узнал, что Умид на самом деле приходил с обратной целью: успокоить своих ребят и убедить их вернуться к работе. В этот день, правда, их «услуги» оказались уже не нужны: Алина сказала, что гостей стало меньше и ресторан справится без них; да и сотрудников с другого ресторана, которые уже пришли помочь, выгонять обратно было как-то некорректно.

Они пришли на следующий день. Однако их дальнейшее пребывание на УМЦ все равно оказалось недолгим. Марк достоверно знал, что Миржалил и Шавкат перешли в другой ресторан, потому что они и до этого больше всех жаловались на нехватку часов и просили о переводе. Али, скорее всего, уволился. Куда делись Хусан и два стажера, так никто никогда и не узнал: вероятно, им просто не понравилась работа, и они ушли. Достона уволили после того, как он не вышел на одну из смен. Единственный, кто остался и продолжил работать на УМЦ, – Хан.

Описанный инцидент и его последствия привели к тому, что ресторан еще больше стал нуждаться в новых сотрудниках, особенно на кухню. Поэтому набор штата, и так не прекращавшийся весь апрель, только усилился. До формального старта сезона оставалось около двух недель – этого времени впритык должно было хватить на то, чтоб устроить, обучить и бросить в бой.

Марку в этот период запомнились несколько людей, которые успешно пережили трудности первых смен и остались на УМЦ, чтобы отработать впоследствии весь сезон.

Во-первых, это Шахноза. В своем юном возрасте – девятнадцать или двадцать лет – она имеет уже довольно внушительные формы и живет с мужем. Несмотря на это, она устроилась в ресторан[41 - Мусульманская традиция предписывает жене заниматься домохозяйством, в то время как работать должен муж. Также мусульманке не рекомендуется работать в местах, где много мужчин. Оба предписания могут нарушаться в зависимости от конкретной финансовой необходимости, материальных условий и др. причин.] и уже провела несколько смен на прилавке. Помимо характерной прически – две шишки волос по бокам – и очень смуглой кожи, Марк отметил в первую очередь ее экспрессию: эта бойкая девушка – или уже женщина? – явно не склонна к тишине и спокойствию. Впрочем, все ее выкрики, замечания и эмоции происходят не со зла, что уже само по себе неплохо.

Во-вторых, Дами и ее подружка Аида. Обе – монгольской внешности, брюнетки, обычно ходят с длинными распущенными волосами. На самом деле работают они давно, но из-за особенностей графика учебы выходят на смены редко. Марк видел их несколько раз в марте, но теперь, наконец, запомнил и стал различать. Последнее оказалось нетрудным, так как девушки, хотя и дружат, крайне непохожи. Дами очень спокойная, вежливая, стрессоустойчивая; Аида, напротив, может вспылить от первого пустяка: больше всего матов на прилавке – от нее.

Марка впечатлила еще одна новая сотрудница – Карина: тоже брюнетка, невысокая, с пирсингом на носу (его она вынуждена заклеивать пластырем, дабы не нарушать пищевую безопасность[42 - На предприятиях общественного питания сотрудники, как правило, не должны носить посторонних предметов: украшений, колец, часов и т. п. – во избежание попадания их в пищу. Попадание инородных тел в пищу относится к физическому загрязнению продуктов.]). Она явно имеет за плечами опыт работы с деньгами, потому что с первой смены уверенно встала на кассу «Френч Фрайз». И вообще, Карина так легко влилась в коллектив, как будто всю жизнь работала в этой команде.

Что касается мужчин, то среди них сразу обратил на себя внимание Рамиль – низкого роста, широкоплечий, очень смуглый, с лицом, как у колобка; уже немолодой. Выяснилось, что ранее он работал в ресторанах «Френч Фрайз» целых шесть лет, в том числе на УМЦ, потом уволился – и теперь вернулся обратно. Наверно, поэтому с ним не все и не сразу смогли сработаться – Рамиль, работая в привычном для себя темпе и перемещаясь по УМЦ не иначе, чем шагом, находит время на споры и возмущения по адресу коллег, менеджеров и всей смены. Марк тоже неоднократно попадал под раздачу. Впрочем, он был уверен, что опыт Рамиля еще не раз скажет за него во время сезона, – очевидно, поэтому он снова здесь.

Артенский очень легко нашел общий язык с Ботирджоном, которого все чаще стали, по его же просьбе, называть Джоном (а кто-то оставлял, наоборот, первую часть имени, и получалось «Ботир»). Марка сразу подкупили его простота в общении, чудаковатое и игривое выражение лица, стиль работы – элементы пофигизма и откровенного несоблюдения стандартов, – его веселость. С такими сотрудниками он вообще срабатывается в два счета, но почему-то именно они встречаются крайне редко.

Рамиля, как наиболее опытного повара, ставили в основном на кухню, на большую или малую зоны; Джона – больше на фасовку или какой-нибудь из фритюров. Помимо них, пришло еще очень много людей, в том числе и местных. Марк запомнил на кухне довольно высокого парня Илхома – явно опытного, потому что для первых дней он уже работал чрезвычайно быстро. Появился еще примерно с него ростом Уйбек – киргиз, очень позитивный, но почти не говорящий на местном языке: один раз в раздевалке, перед сменой, он спросил Марка о зарплате, Артенский три раза силился ему объяснить, что график выплат зависит от аутсорсинговой компании, – но тот так и не понял. На сменах еще почти все время был Давлат: очень симпатичный, вежливый, с кудрявыми волосами и явно спортивными задатками фигуры. Марк видел его неизменно в малой зоне – и так и запомнил.

Также мелькали имена Мунир, Акмал, Шехзод…

Из местных Марк на прилавке постоянно пересекался с Севой. Этот сотрудник, впрочем, больше бездельничал, чем работал: регулярно подходил к коллегам с самыми странными вопросами, отлучался без предупреждения, во время сборки часто путал позиции заказа, не докладывал кондименты, а порой и вовсе оставлял заказ, предлагая его собрать кому-нибудь другому, сам же в это время переходил уже к следующему. И облик его произвел на Марка довольно неоднозначное впечатление: пушистые двухцветные – красно-черные – волосы, большие очки с толстенными линзами, которые Севе посоветовали надеть, чтобы он не косячил, постоянная легкая небритость, а при улыбке – все тридцать два зуба, среди которых уже блестит парочка коронок! При этом в минуты усталости и мимолетных потерь мотивации Марк не мог не признать, что с Севой веселее, чем без него.

Из совсем новеньких на прилавке встречался Сергей, также Вова: очень похожий на недавно уволившегося Богдана, он даже встал на его позицию – десерты.

Но все это для Марка, строго говоря, было вторично. Потому что самым главным событием описываемых дней стало, конечно, появление на УМЦ Саши Кротова.

Саша получил свой шанс 21 апреля – и Марк сказал, что этот день он запомнит навсегда. Кротов мог выйти и раньше, но возникли какие-то задержки с добавлением его в список сотрудников УМЦ, из-за чего менеджеры чисто технически не могли вывести его на смену.

Он уже успел пожаловаться на это Марку, и Артенский пожелал другу терпения, потому что чувствовал, насколько сильно Саша после стольких разговоров о работе хочет и сам оказаться по ту сторону прилавка.

И вот этот день настал. Саше поставили небольшую смену, с четырнадцати до двадцати, хотя он изначально планировал работать в среднем по десять часов. Марк объяснил, что для первых дней укороченные смены – это нормально.

В первый день Саши Марк уже был на смене с двенадцати. Он даже не заметил появления друга, потому что продолжался теплый циклон, гостей было много – и Марк, стоявший на сборке, практически не имел возможности отвлечься.

Кроме того, вместе с Сашей вышли сразу еще несколько стажеров, и, учитывая компактность УМЦ в целом, в ресторане стало невероятно тесно. Марк прикинул, что примерно к трети сотрудников он не смог бы обратиться по именам, потому что видел этих людей первый-второй раз в жизни.

Юсуфе, управлявшей утренней сменой, а позднее и сменившей ее Марии тяжелее было разобраться, чем запутаться, при таком скоплении сотрудников. Паша, практически не вылезавший из офиса, помог им тем, что напечатал стажерам бейджи. А вот всю расстановку и все поручения менеджерам пришлось придумывать самим. Протереть подносы, подмести и помыть пол в зале, убрать бычки на улице, вынести мусор, поломать картон[43 - Под картоном имеются в виду оставшиеся первичные упаковки от использованных продуктов. Поломать картон – значит согнуть коробки, привести их в плоский вид, аккуратно сложить и убрать.], помыть посуду, навести порядок в складских[44 - К складским относятся большой морозильник, большой холодильник и упаковочная. Навести порядок в складских – значит расположить одинаковые продукты в одном месте, закрыть все коробки крест-накрест, отодвинуть коробки на необходимое расстояние от стен, проверить, чтобы продукция не соприкасалась с полом, подмести (и по возможности помыть) пол.], проверить там же ротацию[45 - Ротация подразумевает использование в первую очередь продуктов с более ранним окончанием срока годности. Для соблюдения ротации одинаковые продукты раскладывают так, чтобы спереди были те, у которых срок годности заканчивается раньше.], помыть все двери, пополнить прилавок, почистить стыки[46 - Имеются в виду зазоры между стенами и полом, в которых, как правило, скапливается грязь.], помыть туалеты, протереть окна, подмести и помыть пол на производстве, убрать грязные стаканы из обеденной, прибраться в раздевалке, проверить сроки годности сиропов для напитков около черного хода… – какие только задания ни придумывали менеджеры для того, чтобы увлечь абсолютно всех новых сотрудников в бесперебойный рабочий процесс. Причем, как видно, многие из поручений касались зала, что было связано с недавним увольнением Дилфузы, – новую зальщицу пока не нашли, и массовый наплыв стажеров пришелся в этом смысле как нельзя кстати: по идее, трех-четырех из них можно было сразу отправлять в зал, заставляя чистить такие уголки, которые вообще, возможно, никогда не убирались за всю историю УМЦ!.. Все это – без учета собственно обучения. Кто-то сидел в обеденной или раздевалке, проходя на планшете электронные курсы, другой изучал инструктаж по противопожарной безопасности, третий расписывался за ознакомление с правилами продажи алкоголя – а кто-то уже был брошен на передовую: готовить свои первые в жизни бургеры, впервые ставить мясо в Prima, в первый раз наносить майонез на картофельную лепешку – или, как Саша, дарить свои первые улыбки гостям.

Да, прямо во время интенсива и нескончаемого потока гостей его сразу приставили к Лене и бросили на выдачу! Зато позднее, в разговорах с Марком и другими сотрудниками, он даже не сравнивал себя с остальными стажерами, дескать, кому больше повезло в первые дни: Саша был уверен, что ему достался самый экстремальный, но самый лучший вариант обучения на рабочем месте.

В первый час смены он просто стоял рядом с Леной и в основном только поднимал подносы с тем, чтобы выдать их гостям. Его помощь была минимальной. Быстрый темп, в котором работали коллеги, их четкие движения, громкие команды, незнакомая терминология и мгновенные переходы от одного заказа к другому походили на виртуозную игру музыкантов, которая была пока совершенно недоступна Саше; а все вместе напоминало один большой оркестр, в котором Кротов чувствовал себя разве что зрителем, пришедшим на уникальный в своем роде спектакль. Лена умело дирижировала прилавком: проверяла содержимое заказов, докладывала недостающие кондименты, выдавала заказы, быстро говорила стажеру, что ему следует делать, и параллельно перекликалась с Марком, – тот, в свою очередь, оперативно раскидывая бургеры, роллы и салаты по пакетам и подносам, успевал не только ответить Лене, но и что-то сказать стажеру на фасовке, которого обучал опытный Бек, и прикрикнуть на кухню, и скинуть собранные заказы с монитора, и пополнить пакеты, и подмигнуть Саше.

Только спустя два часа у них нашлось время, чтобы отойти к черному ходу и сделать селфи – первую совместную фотографию на УМЦ. После этого оба помчались обратно на прилавок и продолжили работать.

Марк и не заметил, как наступило восемь вечера и закончилась смена Саши. Ему еще предстояло работать два часа, поэтому они договорились, чтобы Кротов его не ждал. Вечером, конечно, они созвонились, и Саша передал свои ощущения:

– Я вообще не понимаю, как вы так быстро работаете. Я только хочу собрать заказ, поворачиваюсь – а он уже собран. С ума сойти! Мне еще что-то все вокруг говорят, а я ничего не понимаю. И я не знаю, как кого зовут…

– Да, первая смена всегда такая…

Марка вдохновил радостный голос друга. Он не раз сталкивался с примерами, когда сотрудники уходили после первого рабочего дня, обычно не называя причин. Собственно, такое уже неоднократно происходило в последние две недели на УМЦ. «С Сашей этого не будет», – уверенно подумал Марк.

Однако последующие дни сильно изменили настроение обоих.

Во-первых, теплый циклон прошел, и началась пора дождей – первых весенних дождей в Станумске. Тогда же, во-вторых, все снова вспомнили, что УМЦ – это сезонный ресторан, потому что вслед за дождями начались опять… сокращения смен.

В этот раз они вызвали даже больше возмущения, чем в начале апреля. Дожди обещали на всю неделю, чуть ли не до начала мая. Сотрудников стало еще больше, поэтому сокращения в первую очередь ударили по стажерам, причем довольно сильно. Смены урезали до минимальных четырех часов, многим просто давали выходные – и сотрудник, условно просивший шесть смен по десять-двенадцать часов, получал три смены по четыре часа. Разумеется, это вызывало недовольство. К слову, поэтому многие стажеры, отработав одну-две недели, тут же уходили, так и не дождавшись наступления сезона.

Под сокращения неминуемо попал и Саша. В конце апреля, 29-го или 30-го числа, он посчитал, что из восьми смен ему не сократили только одну – первую, – хотя и тогда он получил не желанные десять часов, а всего лишь шесть. В остальные дни ему не только не ставили столько часов, сколько он просил, но и неизменно отпускали пораньше: могли на час, а могли и на добрую половину смены. Кроме этого, Саше дали один внеплановый выходной. Еще к этому можно прибавить тот факт, что Кротова в принципе не сразу включили в список сотрудников: теоретически его первая смена могла состояться раньше, и тогда бы к концу апреля он имел большее количество часов.

Саша старался относиться к этому иронически. И все-таки на третий или на четвертый день, когда Кротова снова отпустили раньше, а Марк еще остался работать, Артенский, выйдя из ресторана, обнаружил на своем телефоне голосовую примерно такого содержания:

«Марк, ты обещал мне работу со стабильным графиком и более-менее нормальной зарплатой – где все это? – раздался его смех. – Мне сегодня дали отработать четыре часа и отпустили домой. <…> Я посчитал, с такими сменами я получу не больше двадцати тысяч, даже если буду работать каждый день! В какое дерьмо ты меня втянул?!»

А еще один раз, когда они вместе вышли из УМЦ, Саша сообщил: