Торговец дыма

– Не стоит сгущать краски? – сухо повторила она. – Луис, мы, в отличие от тебя…

Она запнулась, тут же спешно добавила:

– Прости, я не хотела…

– Брось. Ты права: я так давно не испытывал потребности в деньгах, что позабыл, каково это – в них нуждаться, – с мягкой улыбкой сказал Санчес. – Может, я могу чем-то помочь?

– Нет, Луис, – уверенно ответила Джи. – Не нужно. Мы что-нибудь придумаем. Я могу подрабатывать… Я найду способ. Не сомневайся.

Продавец дыма смерил ее взглядом. Женщины в беде всегда притягивают внимание мужчин, это заложено на уровне инстинктов. Но, по мнению Луиса, женщина, которая не пасует перед проблемой, а дает ей отпор, еще сексуальней.

«Сексуальней? Я что, действительно об этом подумал?..»

Кажется, впервые за много месяцев, с момента знакомства Санчес задумался об отношениях с Джи в таком контексте. Но, справедливости ради, и она прежде не выглядела так, как сейчас – раненая, но не сломленная, а гордая и решительная – несмотря на дурацкую шапочку.

– Что? – спросила Джи, неуверенно посмотрев на Луиса.

Он пожал плечами, а потом вдруг сказал:

– Может, я заеду за тобой, вечером? Кажется, тебе не помешает прогулка.

И она не нашла, что ответить, и тоже лишь повела плечом.

– Я буду здесь к семи, – тихо, но твердо сказал продавец дыма.

Выходя из столовой, он не знал, почему позвал Джи на прогулку.

Зато точно знал, куда они отправятся.

Глава 8

Дело табак

1493 г.

Ранним апрельским утром 1493-го года Марио Варгас стоял на носу каракки «Жемчужина» и любовался на Барселону, город, к которому усилиями капитана и его команды банкир с каждой секундой становился все ближе.

– Не спится, сеньор? – прислонив беспалую ладонь к изъеденному морским ветром и морщинами лбу на манер козырька, спросил старший матрос. – Скоро будем на месте!

– Вижу, вижу, – приветливо ответил ему Варгас.

Настроение у него было распрекрасное. Погоды стояли отличные, а скорая встреча со старым другом сулила дивные истории о далеких берегах.

Последний месяц вся просвещенная Европа только и говорила, что о чудесном путешествии Колубма и его флотилии. И Христофор, как уже был наслышан Варгас, не преминул устроить из своего возвращения настоящее представление. По слухам, в течение месяца от самого порта Палос-де-ла-Фронтера в Барселону двигалась по Кастилии пышная процессия. Ее возглавляли индейцы – аборигены, которых Колумб привез с другого конца света – облаченные в отлитые из трофейного золота наряды. Блестя в лучах солнца новообретенными «доспехами», они приветливо улыбались и махали любопытным жителям Кастилии и Арагона. Следом за индейцами шли матросы, которые демонстрировали почтенной публике диковинных птиц, прозванных попугаями, чучела различных экзотических животных и пряности на плоских щитах. Замыкал шествие сам Адмирал, едущий в окружении рыцарей, чьи начищенные доспехи блестели ничуть не хуже, чем позолота аборигенов.

Стоит ли говорить, что жители селений и городов на пути процессии Колумба бросали все дела, только чтобы одним глазком взглянуть на диковинных людей, птиц и трофеи далеких заокеанских земель?

А вот Марио оказался лишен этого выдающегося зрелища. По злой иронии судьбы, весть о триумфальном возвращении Адмирала застала Варгаса в Нюрберге; там он как раз в это время навещал живописца Альбрехта Дюрера. Поначалу банкир даже сокрушался, что не смог лично встретить Христофора в Севилье, где Колумб изначально гостил в ожидании дальнейших распоряжений благочестивых Фердинанда и Изабеллы.

Однако, чуть поостыв, Варгас подумал, что, помимо иронии, есть в этой ситуации и бесспорный символизм.

– Не продай вы Христофору карту Тосканелли, возможно, он бы никогда не совершил своего путешествия, – заметил банкир, когда они с Альбрехтом ужинали накануне отбытия Марио в Испанию.

– Приятно хоть в чем-то чувствовать свою сопричастность такому великому открытию, – с дежурной улыбкой поблагодарил гостя живописец.

Однако в глазах его была вселенская печаль. В ту пору, как заметил Марио, Альбрехт начал постепенно погружаться в легкую меланхолию, по слухам, неизбежную для большинства молодых творцов именно в этот тяжелый период – когда обучение уже закончено, путешествие по мастерским известных живописцев подошло к концу, и есть только ты, холст, отчаянное желание творить и полное непонимание того, чем именно ты хочешь поделиться с миром. Дюрер, как слышал Варгас, и без того был склонен к депрессиям, а здесь и вовсе, насмотревшись на работы уже признанных мастеров, всерьез начал сомневаться в уникальности собственного дарования. Он, безусловно, не бросал живопись, но, судя по излишней даже для Альбрехта печального образа бледности и сосредоточенному в себя взгляду, дела шли не самым лучшим образом.

Впрочем, в ту пору Варгас не предал особого значения расстройству юного художника. Талант его не вызывал у банкира сомнения, вдобавок все мысли его занимала скорая встреча с Колумбом. Таким образом, ступая на трап «Жемчужины» в Генуе, чтобы отбыть на ней в Барселону, Марио уже и думать забыл о немецком самородке.

Банкир не знал, чего именно ждать от встречи с Адмиралом. В коротком письме, которое с гонцом прислал Варгасу Колумб, было много экспрессии, но ничтожно мало конкретики. По сути, все сводилось к «скорей приезжай в Барселону, есть, что обсудить».

Но Марио доверял Христофору и знал, что тот не стал бы торопить его без веской на то причины.

Порт Барселоны встречал «Жемчужину» привычным гомоном, руганью на десятках разных языков и сотнями других характерных шумов, от треска досок и скрипа веревок до пения на незнакомых Варгасу наречиях. Едва спустили трап, Марио распрощался с капитаном и, вручив ему тугой мешочек с монетами, устремился через разношерстную толпу на поиски экипажа, чтобы найти жилье. За Варгасом неотступно следовали двое слуг, которые везли его немногочисленный, но увесистый багаж.

Поскольку Колумб на правах почетного гостя расположился рядом с готической церкви Санта-Мария-дель-Мар, во Дворце Беренгера д’Агилара – одном из лучших дворцов Барселоны, мало чем уступающему Большому Королевскому и Национальному. Найти жилье по кошельку Марио в том районе оказалось не так-то просто. Скрепя сердце, Варгас выложил немалую сумму прижимистому хозяину постоялого двора за две комнаты, при этом та, что предназначалась самому банкиру, единственным окном была обращена как раз к временному пристанищу Христофора.

Утешая себя тем, что свидание с новоиспеченным героем Испании стоит всех сокровищ мира, Марио сразу после заселения отправил во дворец гонца, чтобы договориться о встрече. Каково же было удивление, когда гонец вернулся с четким и ясным приглашением от Колумба немедленно переехать к нему.

– Быстро вы, – усмехнулся хозяин постоялого двора, когда Варгас вместе со слугами, несущими багаж, спускался со второго этажа.

Возвращать деньги этот скряга, конечно, не собирался, да Марио и не настаивал – слишком натерпелся с поисками, чтобы сейчас вступать в долгую перепалку. Банкира грела мысль о том, что он будет жить в одном из лучших дворцов Барселоны – а именно туда благодарные Фердинанд и Изабелла поселили своего нового фаворита- землеоткрывателя.

У резных ворот в два человеческих роста Марио встретил слуга.

– Сеньор Варгас? – уточнил он и, получив утвердительный ответ, произнес:

– От лица сеньора Колумба позвольте приветствовать вас. Прошу, следуйте за мной, я отведу вас в ваши покои, чтобы вы могли подготовиться к ужину.

Апартаменты, которые выделил другу Христофор, оказались пятикратно просторней, чем комната в постоялом дворе. Отдохнув и сменив дорожное платье на более приличествующий встрече в роскошном замке наряд, Варгас в компании слуги отправился на встречу со старым другом.

Христофор встречал его в зале, возле стола, который был накрыт со скромной роскошью. При желании за ним преспокойно разместились бы все члены процессии, которая следовала за путешественником во время марша из Севильи в Барселону.

– Как я соскучился по тебе, старый друг! – воскликнул Колумб и заключил Марио в крепкие объятия.

Варгас с некоторой долей облегчения улыбнулся и ответил:

– Это совершенно взаимно, Христофор.

Признаться, банкир побаивался, что слава вскружит мореплавателю голову настолько, что путешественник возомнит себя настоящим богом на земле и забудет о былых привязанностях. Конечно, вполне вероятно, так оно и случилось, но, к счастью, с Марио Колумб вел себя, как раньше – и это не могло не радовать Варгаса.

– Садись скорей. – Христофор жестом пригласил банкира к столу. – Нам столько всего надо обсудить…

Быстро удовлетворив голод птицей, хлебом и сыром, друзья принялись говорить о путешествии Колумба. Марио с интересом слушал истории про далекие берега, окутанные для него, жителя Иберийского полуострова, серой дымкой загадочности. Христофор без умолку рассказывал обо всем, что считал интересным – и о бедности индейцев, и о доверчивости, о предательстве Пинсона и примирении с ним, о крушении каракки «Святая Мария» в середине зимы и возвращении на двух оставшихся кораблях в Испанию.

– И что дальше? – спросил Марио, когда путешественник взял паузу, чтобы промочить горло вином. – Будешь готовить вторую экспедицию?

– Она уже готова, – с улыбкой ответил Колумб. – Все то время, что я провел в Севильи, я занимался подготовкой новой экспедиции. И, на сей раз, туда отправится целая флотилия.