Торговец дыма

Джи грустно улыбнулась и мотнула головой – видимо, планов у китаянки действительно не было.

– А ты, выходит, ни разу не бывала в тех краях? – прищурился Луис.

– Да когда бы? – чуть виновато ответила Джи. – Работа, а когда не работа, залипаю дома. Не хочется никуда, ни сил, ни настроения…

Луис сразу вспомнил Мадрид и строительную контору, на которой он вкалывал с утра до вечера. Санчес был из тех трудоголиков, которые приходят раньше других, а уходят последними. Конец рабочего дня нередко сопровождался мигренью. Хронический недосып и упадок сил вечно тенью следовали за Луисом в те годы.

И это у него была еще не самая трудная работа на свете!.. Уж точно проще, чем у тех, кто строил по его проектам дома и торговые центры.

Ответ Джи выдавал в ней опытного бегуна в колесе повседневного выживания, который нагоняет завтрашний день лишь для того, чтобы он стал днем прошлым – каким был Луис когда-то. Правда, в отличие от Санчеса, она, похоже, работала без какой-то глобальной цели – если, конечно, не считать таковой строительство китайцами канала между двумя океанами и неминуемое (сразу по завершению очередной «стройки века»), возвращение «добровольцев» назад, в Поднебесную.

Джи не смотрела в будущее – у нее просто не было на это времени. Луис видел это и раньше, определенно, но до конца не осознавал. Прежде разговоры с Джи были для Луиса частью рутины. Сейчас же, после того, как приезд Уго выбил его из привычной колеи, продавец дыма взглянул на китаянку несколько иначе. Теперь ему стало казаться, что в глазах Джи сквозь паутину формальной вежливости просматриваются искорки живого интереса – то, чего так не хватало ее взгляду в остальное время. Да, наверное, разговоры с родней ее радуют больше, но Санчесу приятно было думать, что из всех гостей столовой он, вероятно, лучший ее собеседник.

То, что Джи ответила согласием на прогулку к вулкану Масая подтверждало фантазию Луиса. Ему вдруг очень захотелось оказаться правым в своей догадке.

Вернувшись домой, Санчес не стал тратить время на ремонт покрышки. Понимая, что дорога туда и обратно отнимет пару часов, он быстро переоделся и прыгнул на байк.

В пути его настигло сообщение от Джи:

«Столовая закрыта я буду ждать тебя дома. Пришли номер мотоцикла, я закажу пропуск на КПП».

В конце был адрес ее дома. Отправив номер байка ответным сообщением, Луис в предвкушении чего-то нового, приятного, но неведомого, отправился в поселок китайских строителей.

Спустя час Санчес оказался на месте. Проезжая между общаг, составленных из морских контейнеров в 4 этажа, Луис подумал, что поселок очень напоминает ему терминал порта «Кортес» на Атлантическом побережье Гондураса, откуда его сигары отправлялись в США – так же бедно, тускло… безжизненно.

Координаты из сообщения Джи привели его к нужному «подъезду». Заслышав рев мотора, любопытные китайцы тут же прильнули к окнам своих «контейнеров-бараков»: для подобного поселка байкер на красивом мотоцикле вместо китайского мопеда – целое событие. Луис запоздало подумал, что после его визита Джи точно завалят вопросами, но надолго зафиксироваться на этой мысли не успел – его спутница появилась раньше, чем Санчес успел отправить ей сообщение: «Я жду у двери».

– Я готова, – сказала она, с восторгом глядя не на него, а на байк. – Поехали?

Луис на секунду завис, точно дым в помещении, лишенном вентиляции. Джи было не узнать. Совершенно другой человек подошел к Санчесу, не тот, которого он привык видеть в столовой. Там у Джи была мешковатая форма, дурацкая шапочка и маска.

Тут – обтягивающие джинсы, блузка с примечательным вырезом и крохотная сумочкой через плечо. На косметику Джи тоже не поскупилась: тушь очень выразительно подчеркивала чудесные глаза, а губы из-за алой помады напоминали крылья яркой тропической бабочки.

Нет, она явно не пыталась пустить ему пыль в глаза. Да и как ее пустишь сигарному магнату, если работаешь на стройке в столовой и живешь в железной коробке с кучей сородичей? Хотел бы Луис экзотическую модель, наверняка нашел бы способ ее заполучить в Манагуа – столицы во все времена притягивали женственность возможностью зацепиться за мужественность.

А Джи всего лишь стала собой обычной. Без милой дурацкой шапочки. Без формы.

И это, черт возьми, подкупало.

– Ты чего замер? – видя его оторопь, спросила Джи без обиняков.

– А? – переспросил Луис, но тут же, справившись с удивлением, отмахнулся. – Да так… задумался просто. Запрыгивай. И держись крепко, а то ветром сдует.

Джи улыбнулась.

– Я не шучу, – добавил Санчес.

Улыбка тут же исчезла. Джи села на заднее сиденье, обхватила его руками и прижалась бедрами. Он невольно напрягся – до того отвык ездить на мотоцикле с кем-то.

– Ничего не забыла? – уточнил Санчес на всякий случай. – Обратно не поеду, сразу говорю, путь неблизкий, а нам нужно успеть до заката.

– Еще не успели отъехать, а ты уже ворчишь, – приветливо фыркнув, ответила Джи. – Поехали, Луис. Все, что мне нужно, со мной.

И крепче сжала бедра.

Санчес сглотнул подступивший к горлу ком. Она совершенно не пыталась ему угодить, говорила, что думает, не подбирая слова… да и с чего ей это делать? Она работает в столовой, он – продавец дыма. Это два параллельных мира, которые встретились случайно, когда, в очередной раз пообщавшись с Ксингом, ведомый голодом Луис забежал перекусить чего-нибудь перед обратной дорогой. Сначала понравилась еда, а потом уже – общение с Джи.

Любовь с первого взгляда – для командировочных.

«Да и вообще – любовь…»

Санчез снял мотоцикл с подножки и, осторожно отпустив сцепление, стал плавно прибавлять газ. Байк резво покатил в направлении поселка, нашедшего приют у подножья вулкана Масая.

По обеим сторонам от дороги тянулись зеленые горы и поля сахарного тростника. Природа в Никарагуа благоухала, каждый фрагмент пейзажа радовал глаз, даже если ты видел все это уже не раз.

Некоторые говорят, что к хорошему быстро привыкаешь, но Санчес научил себя не относиться к чему-либо, как к должному, Он изведал горечь потери и знал, насколько быстро все может измениться.

Для него тропическое дружелюбное пространство и голубое безоблачное небо ежедневно становились настоящим подарком судьбы.

Из-за шума встречного ветра они не могли говорить. Все, что у них осталось – это объятья Джи. И по их темпераменту Санчес мог судить о том, как менялось настроение его спутницы от испуга до восторга и обратно. Если Луис чувствовал, что ей страшно, он левой рукой обхватывая ее руки. Или опускал ладонь на ее колено, когда от прилива восторга Джи сильно сжимала бедра; в такие моменты Санчесу казалось, что они слились, стали ненадолго одним целым.

Казалось, они могут наслаждаться дорожными объятиями бесконечно.

Луис мысленно похвалил себя за то, что решил ехать на мотоцикле. Машина принуждает к отстраненности, разве что вы специально не остановились где-то в укромном месте для объятий, а байк дарит объятия с первым витком колеса.

Автомобиль – комфорт, мотоцикл – доверие.

– Как тебе? – заглушив мотоцикл, чтобы заплатить за билеты для въезда в вулканический парк, спросил Санчес. – Не устала?

– Нормально, – ответила Джи.

И, прислонив руку ко лбу на манер козырька, посмотрела на спутника:

– А ты? Днем на канал, потом домой, в Мукуль, потом на байке за мной и потом еще сюда… полдня в дороге. Сам не пожалел еще, что позвал меня на прогулку?

Ее забота – как показалось, искренняя, неподдельная – тронула Луиса. Кто в последний раз интересовался у него, как он себя чувствует? Охранники на въезде в отель? Партнеры по бизнесу? Все эти бездушные фразы, за которыми в лучшем случае скрывалась дежурная вежливость или корысть, а в худшем – страх, не заковидил ли он, или равнодушие: просто реплики, на автомате, плюс-минус одинаковые для всех клиентов.

Среди вежливого безразличия его попутчица вдруг показалась Луису единственной, кому было на него не плевать.

– Луис? – отвлекая Санчеса от мыслей, обеспокоенно позвала китаянка. – Что с тобой?

– Все в порядке. – Он выдавил из себя улыбку. – Сейчас, возьму билеты и вернусь…

– А это вот… – Джи указала на плакат перед КПП, где крупными буквами было написано: «Вы въезжаете на территорию коренного народа Никарагуа Науа. Взъезд платный». – Это типа… правда? Я просто думала, что коренной народ Никарагуа это… никарагуанцы.

– Если бы! – грустно усмехнулся Санчес. – Еще до Колумба тут, в Никарагуа, население состояло из многих коренных народов. На западе, например, жили науа, которые еще называли пипил-никараос. С ними соседствовали, например, чоротега, а вот на побережье Карибского моря жили родственники чимба…

– Это все дико интересно. – Джи виновато улыбнулась. – Но я вряд ли это запомню, Луис.