Торговец дыма

– При формировании четырех листьев на четвертой недели происходит процесс подрезки листьев, – продолжал Санчес. – Это нужно, чтобы сформировалась сильная корневая система. Лишь спустя два месяца рассада готова для высадки на табачные поля. Притом пересадка – это крайне травматичный для табака процесс, во время которого может погибнуть большое количество саженцев.

– Рисково, – сказал Уго.

– Еще как! Поэтому пересадкой занимаются лучшие и самые опытные работники. Следующие два месяца происходит взросление и созревание табачных листьев. Время не является константным и зависит от погодных условий, терруара и сорта табака. В течении этого времени грядки рыхлят, добавляют удобрения, следят за уровнем влажности почвы и анализируют созревание табака и определяют начала сбора урожая. На втором месяце жизни растение растет полным ходом. Жаркие летние ночи могут быть адом для спящих, но они рай для табака.

– Значит ли это, что табак – изобретение дьявола? – спросил Уго и, покосившись на Джи, довольно хохотнул.

Она неуверенно улыбнулась, а Луис и вовсе проигнорировал шутку майора и продолжил рассказ:

– Примерно через четыре месяца приходит время пожинать первые плоды – собирать табачные листья. Сборщики вручную ощипывают их, из-за чего сбор урожая растягивается на несколько дней. После этого зеленые листья вручную собирают в связки по 15-20 штук и развешивают на многоярусных реях в сушильных сараях, где они сушатся более месяца…

– И меняют цвет из зеленого в насыщенный коричневый, – вставил майор. – После чего можно курить. Верно, мой друг?

– Неверно, – покачал головой Луис. – Высушенный табак выглядит привлекательно, но он полон аммиака и других примесей, от которых даже у самых заядлых курильщиков кружится голова, режет глаза и аммиачное послевкусие во рту будет напоминать кошачьи экскременты, если они будут курить такой лист.

Улыбка на лице Уго застыла. Он явно не ожидал, что Санчес так его осадит.

– И что же нужно, чтобы убрать эти примеси? – едко осведомился майор.

– Ферментация. Именно здесь начинается развилка фейковых «сигар» на кубе с их фабричными собратьями.

– В смысле? – нахмурилась Джи.

– Дело в том, что на Кубе крестьяне обязаны сдавать табак государству, где на специальных фабриках его ферментируют. Но табаководы удерживают часть урожая производя сигары для продажи. Они дешевые, но для курильщиков опасные. Поэтому грубо можно сказать, что ферментация – это такое… волшебство превращения «сельского табака» в настоящий сигарный. Хотя, конечно, по факту это, скорей, сочетание искусства и науки.

– И как проходит ферментация? – осведомился Уго.

– Рабочие берут связки табачных листьев и кладут их на платформу, сооружая стога высотой по пояс, известные как пилоны, которые могут вмещать тысячи листьев. В листьях после сушки, благодаря климату, еще много влаги, поэтому под давлением тяжеленного – до 5000 фунтов – пилона создается тепло, которое изменяет химические свойства листа, формируя вкусовую палитру и выпаривая аммиак.

– Там, наверное, очень жарко, – пробормотала Джи.

– Не столько жарко, сколько зловонно. Если войти в помещение, где ферментируется табак, может стать дурно, а в глазах появится жжение.

– Из-за аммиака, – вставил Уго.

Луис кивнул и сказал:

– Ферментация тоже бывает разная по длительности. Все зависит от типа обрабатываемого листа. Тонкие, мягкие листья проходят через этот процесс в течение 40-50 дней. Толстые и грубые требуют более длительной ферментации.

– А табак не может… загореться сам? – спросила Джи.

– Может. Поэтому за температурой постоянно и бдительно следят. Увы, регулировать ее можно лишь ручным перекладыванием пилонов, когда внутренние связки перемещают наружу… и наоборот. Вообще секретов ферментации великое множество, и каждый из них тоже влияет на вкус конечного продукта…

К столу подошел официант и поставил перед гостями тарелки с закусками.

– Черт возьми, а я думал, здесь кормят только историями! – хохотнул Уго и набросился на угощение.

Джи вопросительно посмотрела на Луиса, но он лишь пожал плечами. Старый вояка и манеры – не то, чтобы вещи несовместимые, но все же достаточно далекие друг от друга.

Мимоходом Санчес отметил, что компания за соседним столиком уже откровенно глазеет в их сторону. Кажется, им не терпелось узнать продолжение истории табачной семечки.

– А после ферментации что происходит? – прикончив с полдюжины канапе, напомнил о себе майор. – Можно уже курить?

– Еще нет. Может статься, одного этапа ферментации вообще окажется недостаточно, и тогда для достижения идеального качества этот процесс повторяют, дав табаку «отдохнуть» несколько месяцев. Например, премиальные табаки практически всегда используют два цикла.

– А бывают те, что проходят через три или четыре?

– Да, но, хоть табак после такой выдержи получается безупречным, немногие осмеливаются применять такой подход – это все слишком долго и дорого. После ферментации необходим еще как минимум один этап взросления табака – выдержка или старение. Этот процесс происходит при гораздо более низком уровне влажности и в упаковках меньшего размера, что сводит к минимуму тепло, создаваемое сочетанием влаги и давления.

Уго коснулся локтя Джи и, мотнув головой в сторону Луиса, сказал:

– Давно говорю ему – становись преподавателем и вещай для благодарной публике! У него же талант!

Луис с трудом сдержал улыбку и продолжил:

– После ферментации – или между её циклами – табак упаковывают в тюки из картона, дерева или пальмового листа весом около 200 фунтов каждый.  Тюки маркируется с указанием вида табака, года урожая и наименованием терруара. Табак в этот момент довольно сухой, что останавливает процесс ферментации. Внутри тюка табак будет стареть, медленно созревая, чтобы еще больше округлить ароматы.  С этого момента время работает на вкус и стоимость.

– И какой же минимальный срок выдержки? – прищурился Уго.

– Три года, однако производители великих сигар предпочитают выдержку не менее пяти лет. Лично мне доводилось делать сигарные бленды с табаками 10,12 и 14 лет выдержки. И поверьте, такой табак заслуживает того, чтобы курить его соло, не смешивая с другими собратьями. Но, к сожалению, в силу конструктивных особенностей сигарной витолы это невозможно.

– То есть у тебя дважды великие сигары. Ладно, мы выдержали их 10… черт с ним – 14 лет. Все, табак готов?

– Табак готов… но это еще не сигара. – Луис виновато улыбнулся. – Процесс создания сигары сложнее и требует большего труда, чем процесс создания сигарного табака.

– Куда еще сложнее? – удивилась Джи.

– Сейчас все узнаешь, – с кривой ухмылкой заверил майор. – Он же теперь уже не успокоится! Но прежде давайте выпьем. У нашего лектора, думаю, тоже в горле пересохло!

Луис смерил Уго обеспокоенным взглядом. Кажется, хмель и неосмотрительные затяжки сигарного дыма сыграли с майором злую шутку. Он все еще продолжал изображать непринужденную веселость, но по слегка заторможенной мимике, бледности и испарине, проступившей на высоком лбу, Санчес понял, что Уго накрывает никотиновый шторм.

Лучший антидот для таких состояний – стакан сладкой газировки или кусочек тростникового сахара.

Майор поднял бокал:

– Что же, за встречу?

Все выпили вина. Сладко причмокнув, Уго лихо затянулся сигарой и выпустил в потолок плотную струю дыма, после чего откинулся на спинку стула и расплылся в улыбке. Видя это, Луис подозвал официанта.

– Будьте добры, бутылочку «колы» и… Уго, старина, рекомендую. Мне кажется, тебе не повредит.

– Я в порядке, – упрямо проскрипел Уго. – Лучше продолжай про табак.

Луис вздохнул украдкой и, отпустив официанта, сказал:

– Все начинается с блендинга – то есть создания букета из разных табачных листьев для рождения уникального вкусового профиля. Этим занимается бленд-мастер. Конструкция витолы, как правило содержит от четырех до восьми разных по свойствам и вкусу табачных листов. Центральный лист – лихеро – горит медленно и отвечает за крепость, затем идут листы секо и воладо, отвечающие за вкусовую палитру. Эта начинка обматывается одним или двумя связующими листами, а в финале, словно дорогим камзолом, украшается покровным листом.

– Пока звучит не супер-сложно, – заметил майор.