Торговец дыма

– Нет, я знаю только про одного моряка – Торреса, которого несколько лет назад инквизиция арестовала за то, что он выращивал и курил табак у себя дома, не обращая внимание на ворчания недовольной супруги… за что и поплатился.

– Так вот с Родриго де Хересом случилась такая же история. Только тюрьмой тут, возможно, не обойдется.

– И что же с ним приключилось? – удивился Марио.

– Говорят, Родриго, изрядно захмелев, нагло закурил прямо в трактире, и сидевшие за соседним столиком люди, увидев, как он выпускает дым изо рта, решили, что беднягой овладел дьявол, и тут же донесли, куда следует. Матроса забрали в застенки и теперь, говорят, пытают.

Липкое и обжигающее холодом чувство страха вспыхнуло в душе Варгаса. Он, безусловно, подозревал, что инквизиция рано или поздно вмешается в контрабанду табако, но не думал, что кара за курение будет настолько жестока. Интересно, если люди однажды научатся летать, как птицы, их тоже спустят с небес и отправят в подземелья на рандеву к дознавателям?

– Может, и меня эта история как-то коснулась? Как знать… – пробормотал Колумб.

– Постой. Ты что же, думаешь, что инквизиция могла убедить Изабеллу арестовать тебя, чтобы прекратить поставки табако на континент?

– А почему бы и нет? Если кто-то донес, что ты подпольно торгуешь этим чудесным растением, которым тебя снабжаю я, последствия могли быть любыми. В том числе – фатальными. – Колумб сделал еще «глоток» дыма. – Родриго де Херес, надеюсь, не был твоим покупателем?

– Думаешь, он сдал бы меня, если бы я с ним торговал?

– Как знать, – повторил Колумб. – Говорят, клещи инквизиторских дознавателей могут разговорить кого угодно…

Той ночью после разговора с мореплавателем Варгас плохо спал – ворочался, долго не мог уснуть, а когда наконец провалился в сон, угодил прямиком в мрачный каземат инквизиции. Тусклый свет от горящих углей в очаге едва надрывал пелену тьмы, царившей в этом зловещем помещении. Марио с ужасом понял, что руки и ноги его зафиксированы кандалами на какой-то конструкции, напоминающей крест. Бритоголовый верзила-послушник, мурлыча молитву себе под нос, грел над красными от жара углями кочергу. Раскаленный конец металла придавал кочерге сходство с тлеющим листом табако, и Марио подумал, что с удовольствием бы закурил.

– Не ты один, – послышался справа до боли знакомый голос.

Варгас с замиранием сердца повернул голову и увидел, что рядом на такой же крестообразной конструкции распят его друг, Христофор Колумб. Путешественник был одет в исподнее, а голову его украшал нелепый ночной колпак, который он, насколько Марио знал, никогда не носил.

– Колпак и вправду нелепый, – согласился с мыслью банкира Колумб.

– Где мы и что тут делаем? – выговорил Варгас с трудом.

– Сначала мы жгли табако, теперь будут жечь нас, – меланхолично ответил Христофор.

Ком подкатил к горлу Марио, и он с трудом выговорил:

– Значит ли это, что мы должны перестать им торговать?

Колумб внимательно посмотрел на друга и, прервав затянувшееся раздумье, строго сказал:

– Делай что должен и будь что будет.

В этот момент инквизитор резко повернулся и вонзил кочергу в грудь Марио. Банкир распахнул рот в беззвучном вопле…

И проснулся.

Некоторое время он просто лежал, отчаянно хватая ртом воздух, не в силах продышаться – боль сна не спешила отступать.

Что значило это сновидение? И о чем его предупреждал образ Колумба? Что надо быть осторожнее? Или, напротив, не стоит переживать насчет инквизиции? Марио терялся в догадках весь следующий день, пока снова не встретился с Колумбом.

– Как думаешь, мой друг, рисково ли отправить груз табако нашему общему знакомцу, Альбрехту Дюреру, прямиком в Германию? – спросил Марио, когда они ужинали за бокалом вина в одном из трактиров. – Как я понял, в этот раз ты привез не слишком много?

– Не слишком. Но Дюрер… Его лишать табако кажется жестоким. Вот только…

– Вот только что? – не понял Варгас.

– Вот только золото не выглядит достойной платой. Опять же, золото мы можем раздобыть и здесь, да и везти его из самого Нюрнберга сложно и хлопотно… А вот урвать немного дара гения – это мне кажется заметно интересней!

– Я не пойму, куда ты клонишь, – сказал Марио, – хотя как будто выпил не слишком много.

– Что, если нам в оплату табако попросить у Дюрера его гравюры? – наклонившись к столу и понизив голос, сказал Христофор. – Они могут пригодиться переселенцам в новый свет. Поверь, большинство тех, кто отправляется на острова, заплатит уйму денег за что-то европейское, за часть нашей культуры, которую сможет забрать в Эспаньол вместе с собой.

– То есть мы не просто продадим высушенный табако, но еще и приумножим капитал? – задумчиво пробормотал Марио. – Что ж, давай напишем так и посмотрим, что ответит Альбрехт.

Следующим же утром Варгас сел за ответное письмо, в котором доходчиво изложил Дюреру их с Колумбом мысли по поводу варианта обмена. По настоянию Христофора банкир приравнял цену набитого табаком кистеня к одной гравюре Дюрера.

Запечатывая письмо сургучом, Марио невольно ломал голову – продешевил ли он или, напротив, оскорбил ранимую натуру Альбрехта недостойным предложением?

Ответить на этот вопрос могло лишь время.

Глава 13

Ужин на троих

2024 г.

– Милый, поставь чайник, – пропел ее голос из коридора.

Луис вздрогнул. От моментального флэшбэка перед глазами полыхнуло красным. Мадрид, смятые консервные банки вагонов, и где-то там, среди этого месива, похоронено его прошлое – перепачканная кровью беззаботность и способность улыбаться, навсегда, как казалось, умершая.

– Милый? – Джи заглянула в кухню, и наваждение отступило.

– Да-да, сейчас поставлю, – сказал Луис, неуверенно улыбнувшись китаянке.

Щелчок кнопки – и конфорка под чайником зажглась. Крохотные бирюзово-желтые язычки пламени заплясали под стальным дном.

Сегодня он делает новый шаг. Еще недавно он впускал Джи в свой мир, а теперь выходит с ней в мир внешний.

Луис и Уго уже посещали ресторан «Сосьедад», когда отставной майор только-только прибыл в Никарагуа. Тогда они с офицером обсуждали потенциал сделки по экспорту сигар в Испанию. Сегодня, как понял Санчес, Уго подготовил для него нечто более конкретное – возможно, первое официальное предложение.

Впрочем, кого это волнует, подумал продавец дыма, перемещаясь из кухни в спальню.

Для первого совместного выхода в никарагуанский гламур Луис купил Джи шикарное вечернее платье, и ему не терпелось посмотреть на нее в нем. А еще больше продавцу дыма хотелось посмотреть на спутницу, в этом шикарном платье входящую в ресторан «Сосьедад», на глаза распределителя Габриэлы, на лица местных официантов и гостей, сидящих в зале. Гости наверняка заметят их, оторвутся от своих омаров и стейков (или чего там будет у них заказано?..) и с интересом посмотрят, кого это на сей раз привел с собой вечный холостяк Луис?

И Санчес очень хотел, чтобы все вокруг поняли: Джи – не его очередное сиюминутное увлечение. Она не растворится, словно сотканная из дыма, в предрассветной неге.

Пусть знают, что завтра утром Луис откроет глаза и увидит изгиб спины спящей Джи, и его губ коснется робкая улыбка.

Смотри, мироздание, я не один!..

Это была своеобразная терапия, и Санчес не знал, чего тут больше – истинного чувства или желания его испытывать. Ему казалось, что он любит Джи, но так ли это было на самом деле.