Дихроя. Дневники тибетских странствий

Все, что Гомбожаб видел в этом путешествии, осталось текстом на страницах его дежурного дневника, но быстро покинуло его голову – поскольку размышления о памятниках старины с недавних пор стали казаться востоковеду абсолютно бесполезным занятием.

•••

9 октября 2019 года

Пелкор Чёде. Шигадзе. Монастырь Ташилунпо. Художники танка и книга по тибетской медицине. Сны Тибета

После двенадцатичасового перехода в 360 километров накануне мы дали себе возможность отдохнуть на час больше обычного и в восемь утра проснулись свежими и полными сил. За завтраком все были непривычно приветливы и словоохотливы: делились впечатлениями о вчерашнем дне и ожиданиями от дня, который только-только начался.

– Как нога? – спросил Виталик у Ламы.

– Пойдет, – ответил тот. – К ночи опухла, но компресс вроде бы помог – ботинок по крайней мере надел без труда.

Олег ждал нас в лобби.

– Я думал, он после вчерашнего поседеет, – тихо сказал мне Лама. – Так нервничал.

– Да там они все втроем психовали, – хмыкнул я. – Ну, дорога правда была непростая…

К десятому дню мы уже точно знали, что нам понадобится в пути, поэтому на сборы ушло от силы четверть часа. Когда все были готовы, мы покинули отель, чтобы посетить замок Дзонга. Поднявшись по очень узкой и очень крутой лестнице, наша группа забралась на одну из площадок, откуда открывался прекрасный вид на монастырь Пелкор Чёде и главную его достопримечательность – ступу Кумбум. Пелкор Чёде находился в самом центре города: крыши квадратных серых построек видны были практически из любой точки города, поскольку находились на возвышении.

– Раньше за городскими стенами находилось около 20 монастырей, – сказал Олег. – Но культурная революция беспощадна… Что-то разрушили полностью, что-то – частично… Что удалось восстановить – перед нами.

В Пелкор Чёде мы пошли колоритными улочками Старого города. Крохотные двухэтажные дома с белеными стенами выглядели бедно, но в лучах не по-осеннему яркого солнца казались даже симпатичными; невольно возникали ассоциации со спальным районом где-то в глубинке России ранней весной.

– И как удалось сохранить все эти постройки нетронутыми? – спросил Артем.

– О, революция тоже не обошла их стороной, – хмыкнул Олег. – Большую часть тоже отстраивали заново, но по старым чертежам, поэтому и кажется, что все уцелело, хотя это совсем не так…

Из-за поворота вдруг вышла корова и, остановившись, удивленно уставилась на нас. Несколько секунд она переваривала увиденное, а потом громко замычала, то ли приветствуя нас, то ли прогоняя прочь.

«Ну точно как в небольшом провинциальном городке…»

– Это одна из трех известнейших ступ Тибета – Кумбум. Ее название переводится, как «Сто тысяч священных изображений», – вещал Олег.

«Когда люди не знают, чем заняться, они строят монастыри», – зевнул в моей голове Андрей, пока я рассматривал храм, выполненный, подобно Самье, в форме мандалы.

«По-твоему, это бесполезный труд?» – подумал я.

«Абсолютно. Поверь, Макс, я на это насмотрелся за сто с лишним лет. Годы спустя культурная революция напоминает мне помутнение, всплеск – как будто дети долго и упорно строили башню из кубиков, потом разнесли ее к ебеням, заскучали и построили заново. Это охуительное развлечение – строить, потом рушить, потом восстанавливать разрушенное, – но оно годится, вероятно, только для людей, не способных догадаться о существовании этого цикла, повторяющегося снова и снова…»

«Но почему так происходит?»

«Потому что человек – существо непостоянное. Он может долго терпеть любые измывательства, пока в один прекрасный день все накопленное дерьмо не выплескивается наружу… Остыв, человек смотрит вокруг, понимает, что натворил, и пытается все исправить. А затем все повторяется – поначалу совесть и память о былых страданиях примиряют человека с новым витком рабства… до поры до времени».

«Но как этого избежать?»

«Да никак. Просто жить, пока живется. Монахи тоже думали, что за стенами своих храмов смогут спокойно медитировать… но стены оказались достаточно ломкими, когда на них навалились разом тысячи завистников, уставших трудиться на благо лам».

«И тем не менее конец все равно неизбежен?»

«Конец есть у всего, что имеет начало. Эту банальную вещицу знают даже детишки, собирающие башни из кубиков. Иронично, но я давно уже не боюсь смерти, наверное, поэтому и живу так долго: судьба любит давать нам то, чего мы не хотим».

– Макс! – позвал Лама.

Я встрепенулся и удивленно посмотрел на друга.

– Ты чего завис? – усмехнулся Боря. – Пошли, все уже внутри.

– Да так… задумался, – пробормотал я и вместе с Борей прошел через красные двери с изображениями безымянных клыкастых демонов внутрь храма.

Как и в других монастырях, куда мы заезжали прежде, здесь царил полумрак. Я скучающим взором скользнул по гонгу, по монахам, прошедшим мимо нас. Я не то чтобы отчаялся найти дихрою, нет… но слова Андрея не шли из головы.

«Судьба любит давать нам то, чего мы не хотим».

Оспорить это утверждение было чертовски сложно, как и обратное ему – чем больше мы чего-то хотим, тем меньше шансов, что мы это что-то получим.

«Если не спрошу, потом жалеть буду…» – подумал я, глядя на молящихся перед статуей Майтреи монахов.

Повторяя заученный наизусть текст, я разочаровывался снова и снова, когда обитатели Пелкор Чёде в ответ на мои слова лишь с виноватыми улыбками качали головами. В такие моменты я почему-то представлял себе Андрея, сидящего в одном из кафе на берегу Невы, прихлебывающего чай из чашки и глумливо ухмыляющегося.

«Наверное, если бы я прожил 150 лет, вел бы себя точно так же…»

После обеда мы поехали в Шигадзе. Там нам предстояло посетить монастырь Ташилунпо и заночевать на высоте 4200 метров над уровнем моря. Дорога туда вела весьма комфортная, не чета вчерашней, куда нас занесло из-за нашей неуемной жажды приключений. Впрочем, никто из группы не был готов к таким траблам на постоянной основе.

Лама то ли из-за больной ноги, то ли по какой-то другой причине гнал 100–120 километров в час, совершенно забыв про группу. Мы едва за ним поспевали: метаморфоза движения в колонне – если ведущий катит со скоростью 120, значит, тем, кто в хвосте, приходится топить не меньше 140–150. Благо, дорога почти не виляла и обошлись без каких-либо происшествий.

– Куда так несешься? – спросил я во время короткой передышки, которую мы устроили по дороге. – Забыл, что не один едешь?

– А? Да, блин, Макс, я… че-то не заметил даже, что так мчу. Поглядывая в зеркало, видел вас, но че-то задумался и покатил, весь в думках, про скорость вообще забыл.

Боря обескураживающе улыбнулся. Глядя на него, возникало чувство, что боль и страдания позволили ему обрести некую гармонию с самим собой и получать удовольствие от путешествия, а не ворчать по поводу и без.

«Похоже, ушиб ноги привел его в более спокойное, уравновешенное и даже чуть отстраненное состояние… хотя, может, конечно, это всего лишь побочный эффект обезболивающих…»

– Даже жаль, что путешествие уже заканчивается, – сказала Лариса. – Как-то ближе к концу стало так… комфортно, что ли.

– Спокойно, – вставил Роман.

Все закивали, соглашаясь с ними. Трудно было спорить с тем, что, когда мы остались ввосьмером, все дрязги сами собой сошли на нет, исчезла суета. И дело не только в том, что нас покинули Дмитрий и Паша; подобный эффект свойствен относительно коротким «командировкам». По сути, сейчас мы ловили момент, когда все уже освоились в новой стране, привыкли к распорядку дня, к мотоциклам и друг к другу. Плюс атмосфера Тибета неизбежно влияла на всех и каждого, и даже эксцентричный Виталик вел себя спокойнее, чем обычно.

«К концу жизни тоже будет комфортнее, чем в течение ее?» – осведомился голос.

Хотя наши обеды-ужины по-прежнему напоминали восточный базар: долгий выбор блюд, томительное ожидание, обязательное ворчание на тему «как же надоела эта тибетская еда», слежка за соседними столиками – «а ну как мою тарелку туда поставили, а я тут жду?» – и долгий распил счета в конце. Неизменный атрибут всех стадий – мобильник. Да, сейчас мы пялились в свой гаджет немного меньше, чем в самом начале, но все равно ни один из «паломников» (включая и меня, разумеется) не представлял себе прием пищи без новостной ленты и посещения соцсетей.

«Цивилизация во всей красе…»

Собственно, именно это слово пришло на ум, когда мы въехали в Шигадзе. Здесь, в сравнении с Гянгдзе, все было куда более цивилизованным: по дороге в Ташилунпо я с удивлением обнаружил среди пестрых вывесок табличку «Бургеркинг», а также вполне европейскую (по крайней мере на первый взгляд) кофейню, смотревшуюся здесь так же чужеродно, как русский в ушанке и ватнике, медитирующий в одной из пещер Самье.