В краю несметного блаженства

– Кто это поёт? – психовал Вех, дёргая кудри на своей голове. – Кто?

– Крауди – слава!

– Покажись! Выйди на свет!

– Крауди нас защитил от развала!

– Хватит петь!

– Крауди – наш настоящий герой!

Вех заорал в испуге, переключившись с дёргания волос на царапание лица.

– Вместе за Крауди встанем толпой!

Он проснулся в своей комнате, в своей измятой постели. Глаза его поймали бледный солнечный свет, искажаемый через тонкие белые шторы. Было позднее утро следующего дня. Вех проспал с шестнадцати часов вечера (время, когда он пришёл домой) до одиннадцати утра. Девятнадцать беспробудных часов.

– Где Рокси? Она ли пела? – задался он вопросом.

Да, она, в гостиной, причём почти беззвучно, как бы напевая себе под нос. Она занималась уборкой. Обнаружив Веха, она примкнула к нему и чмокнула в шею.

– Я сегодня не на работе, – объяснилась Рокси неизвестно зачем: Вех в любом случае не стал бы интересоваться насчёт этого. – И ты, судя по времени, тоже…

– Да, и больше на неё не пойду.

– Что? – дёрнулась девушка. – Тебя… уволили?

– Сам уволился.

– Но… как так?.. Я никак не могу понять…

– Взял и уволился. Правда, директор долго сопротивлялся, ввиду чего мне пришлось проявить особую настойчивость.

– Хватит говорить загадками, Вех! Объясни всё с самого начала.

– Если я начну объяснять с самого начала, ты посчитаешь меня свихнувшимся наркоманом.

– Не посчитаю, клянусь. Я обойду стороной твою пагубную привычку. Мне важно знать, что творится внутри тебя, из-за чего ты порой не можешь нормально спать, а порой дрыхнешь целыми сутками.

– Как скажешь, но сначала я хочу позавтракать. Что у нас есть?

Вех съел два варёных яйца, запил их чаем и за кухонным столом пересказал Рокси всё то, что вчера выдал ему Барн Вигель. На протяжении получасового пересказа Рокси то расширяла зрачки и слушала с большим вниманием, то переходила на смешки и улыбки, а под конец уже не могла сдержать эмоций и хихикала во весь рот.

– И чего ты смеёшься? – прервался обиженный Вех на моменте о плевке в рожу директора.

– Ну и выдумщик твой Барн! Такую эпопею перед тобой развернул, и всё для чего? Он банально желал тебя проверить. На реакцию, на стрессоустойчивость. Он случайно не интересуется фэнтези? У него складно получаются истории.

– Какую, блин, реакцию и стрессоустойчивость, Ро? – вспыхнул Вех от острой досады. Это состояние, состояние униженного и до боли оскорблённого в душе человека, было едва ли не самым сильным его впечатлением за последнее время. Даже смерть мамы, которая объективно должна была находиться на первом месте по горечи переживаний парня и ещё долго с этого первого места не сползать, проигрывала по своей силе досадному чувству, возникшему по той причине, что Рокси отказывалась верить словам и смеялась, тем самым выставляя Веха глупцом. Вех впервые ощутил себя одиноким, не понарошку, а по существу. Когда в своё время ушёл Ролгад, он не был одинок. Когда ушёл Донован, он не был одинок. Когда ушла мама, он не был одинок. Когда ушёл доктор Брайан, он не был одинок. Когда ушёл Келли – он и тогда не был одинок. Теперь же, когда и Рокси, его последняя надежда, задумала отвернуться от него и пойти своей дорогой, долгожданное одиночество всё же нахлынуло, и волна этого одиночества была в разы мощнее, чем предполагалось, поскольку недавнее заключение Барна Вигеля о том, что Рокси не выйдет из состояния зомби, продолжало вертеться в мыслях Веха и сильно его угнетало.

– Барн решил поиздеваться, провести эксперимент, как ты поведёшь себя в нестандартной ситуации. Разузнал кое-что о тебе и твоих близких и начал бросаться неприятными фактами. А вся эта вакханалия про войну и Второе Правительство – ха-ха! – глупости! Он это выдумал. Этакий он выдумщик. Ну что за Второе Правительство, ты сам посуди! Бу-у, тайная организация! – Девушка вытянула руки, как привидение. – Нам об этом в Центре Социальной Адаптации не рассказывали. Вообще ни слова! Впрочем, Вешик, я рада, что ты навалял ему под конец. Барн затронул достаточно больную и щепетильную для тебя тему, тему твоей семьи, и начал над ней подтрунивать, и ты не смог не сдержаться. Молодец. Достойный мужской поступок. Только я против увольнения. Сходи к нему, и оба друг перед другом извинитесь.

– Я так и знал: не стоило тебе ничего рассказывать! Ты мне не веришь. Какой смысл говорить что-либо тому, кто изначально не воспринимает тебя всерьёз? К чёрту…

– Вех… Дорогой, я тебя всегда выслушиваю и во всём тебе верю, но кроме одного – твоей настойчивой убеждённости в том, что вокруг происходит некий заговор. Эта убеждённость сидит в тебе злокачественной опухолью. Как бы лучше объяснить… Получив изрядную дозу стресса, твоя психика сконструировала защитный купол, чтобы ты окончательно не сошёл с ума, и закупорилась под этим куполом. Купол состоит из принадлежащих тебе фактов и доводов, которые психика по-быстрому скомкала в единую картину происходящего, очень выгодную и очень для тебя приятную, но картина эта – пойми – исконно ложная. Вместо того чтобы думать и углубляться в суть событий, ты теперь можешь оправдывать любое действие или явление заговором, тем самым успокаиваясь и убеждая себя в невозможности противодействовать заранее спланированному сценарию, однако этот путь доведёт тебя до состояния замкнутого в себе фанатика. Уже ведёт! Ты ушёл с работы! Что будешь делать? Будет недобор рабочих часов, после чего тебя принудят к работе в качестве обслуги. Задумайся, Вех.

– Но ка-ак! – надорвался на этом моменте Вех, – как можно объяснить то, что Крауди на всю страну объявляет открытый геноцид населения? Что это, как не заговор? Ты вообще слушала его сообщение?

– Да, слушала. То, что обозначил мистер Крауди, не является геноцидом, а приоткрывает людям доступ к контролю над своими жизнями. До этого были страдания, была пустая трата времени на попытки возвратить человеку, вдолбить ему в голову жизненную цель. В настоящее время любой, кто по жизни испытывает неудовлетворение, может запросто все свои мучения прервать и оказаться в прелестном измерении послесмертия, где царит эйфория вместе с умиротворённостью.

– Ладно бы, если бы путешествие в послесмертие было процессом обратимым, как поездка туда и обратно на отдых. Но жизнь свою ты прекращаешь необратимо! И почему тогда ты до сих пор здесь, если здесь хуже, чем в послесмертии?

– Здесь не хуже. Везде по-своему хорошо. Почему я здесь? Потому что имею выбор. В этом вся прелесть свободы – в наличии выбора. Никто не стоит над твоей душой, злобно шепча на ухо: «Давай, кончай уже со своей жизнью!» А ты, Вех, представляешь себе это именно так. Я не успела разочароваться в жизни на Земле. Я молода, мне всего двадцать лет. И во мне живёт создание, новое существо, которое формируется внутри меня. Моя частичка.

– Свобода умереть… Это что-то новенькое. Я никогда этого не пойму.

– Поймёшь, привыкнешь. Времена меняются, а вместе с ними и порядки…

– Мне нужно прогуляться. Ты со мной не пойдёшь?

– Прости, не смогу. Учу гимн «Нароста» к предстоящему партийному собранию. Мы будем выступать.

– Так это ты пела? – нахмурился парень. – Я уж думал, мне приснилось.

– Чего?

– Проехали.

Вех обулся, натянул штаны, застегнул пуховик и вылетел из дома. Рокси избавилась от яичной скорлупы, оставленной на тарелочке, убрала за Вехом чашку, покинула кухню и вернулась к напеванию гимна:

«Партии лидер явился к народу,

Чтобы от гибели граждан спасти.

Через огонь с ним пройдём, через воду

И возвеличимся в верном пути!

Крауди – истина! Крауди – слава!

Крауди нас защитил от развала!

Крауди – наш настоящий герой!

Вместе за Крауди встанем толпой!

Он поведёт за собою рядами

Смелых и умных отважных людей!