В краю несметного блаженства

– Нет, не из этой квартиры. Из города. Из страны.

– Чего? – встревожилась Рокси. – Ты, должно быть, шутишь. Скажи, что это так!

– Угомонись. Я не шучу. Проснись, проснись, проснись, прошу тебя! – Вех поднялся, схватил её за виски и заглянул ей в зрачки, которые в ужасе метались из стороны в сторону. – Проснись! Кто промыл тебе мозги, кто это сделал?.. Как избавиться от этого и поставить всё на место? Я хочу спасти тебя…

– Отпусти… ты делаешь мне больно. – Она выглядела как котёнок, схваченный за шкирку, с прикрытыми глазками и сжатой мордашкой. Руки парня отпустили её.

– Послушай. Мы не можем оставаться в городе. Тут слишком опасно. Власти объявили народу войну. Нас убьют. Ты должна это понять. Пойми. Я подготовлю удобный маршрут. Мы уедем туда, где нас никто не достанет, обещаю. И ты родишь в безопасных условиях. Твой ребёнок вырастет здоровым.

Рокси удалилась в спальню, залезла в комод и, достав из него одежду, принялась одеваться.

– Неужели ты осознала? – не поверил своим глазам парень. – Стой, не одевайся, ещё рано! Я не продумал маршрут.

– Ты поклялся, – начала Ро заплаканным голоском, часто всхлипывая, – ты поклялся, что не станешь вторым Донованом и будешь по-настоящему меня любить. И я тебе доверилась. Но чем дольше мы с тобой живём, тем сложнее мне становится отличить тебя от него, проводить между вами грань. Теперь я стала понимать, почему вы с ним дружили. Вы же по своему характеру совершенно не отличаетесь! Вы как родные братья – хитрые, двуличные и жестокие. Сперва ты протянул мне руку помощи, а сейчас дёргаешь меня за голову и стремишься навязать свои небылицы в качестве истины в последней инстанции. Ты просто поехавший наркоман, Вех, и у тебя нет цели мне помочь. У тебя в принципе нет никакой цели, кроме одной – замучить меня до смерти. Я могла терпеть подобное отношение к себе до определённого времени, но сегодня терпение моё лопнуло. Я ухожу от тебя к родителям, пока ты не изменишься и не перестанешь быть тираном. Прощай.

– Тираном? – Вех засмеялся и неторопливо приблизился к девушке.

– Не подходи…

– А хочешь я наглядно покажу, что в действительности значит – быть тираном?

Мощный толчок опрокинул хрупкую Рокси на дно матраса, который на миг принял её в свои объятия, но тут же и выплюнул наружу. Она закрывала руками лицо, боясь опрометчивого удара от обезумевшего парня, но Вех не собирался её бить; он зачем-то начал снимать с неё одежду.

– Что ты чувствовала, – проговаривал он, обнажая девушку и с каждой секундой приближаясь к её беззащитному телу, – когда Донован, насквозь провонявший дымом, полез к тебе целоваться, а затем всё закрутилось между вами? Ты хотела его? Ты жаждала его прикосновений? Говори!

– Вех, что ты… – сипела Рокси.

– Я имею в виду… Может, тебе всегда нравилось быть маленькой девочкой, которую вечно унижают? Ты получаешь от этого удовольствие? Ты получаешь удовольствие от того, что я сейчас с тобой делаю? Избавляю тебя от ненужных тряпок: они тебе не идут. Трогаю твои чёрные волосы, глажу их, преодолеваю их и скольжу ладонью всё ниже, в область груди?

– Не надо…

– Унизилась перед Донованом, хорошенько оттянулась. Он тебе надоел, и ты прибежала ко мне за «помощью», которая тебе вовсе не требовалась, да? Но и я со временем надоел тебе, и ты пошла и вступила в партию, дабы быть у властных дядек на побегушках и позволять им вытирать о себя ноги? Куда устроишься, как только и партия тебе наскучит? Сразу в бордель, чтоб не мучиться?

– …

– Мне нравится твоё тело, конфетка. Я воспользуюсь им, как однажды воспользовался Донован – по назначению! И никакой бордель тебе не светит.

– Что? – Услышав это, Рокси пришла в себя и задёргалась, порываясь защититься, но Вех придавил её массой своего тела, правда, не задевая живота. – Остановись, умоляю, Вех! Я беременна!

– Ничего, справимся…

– А-а!

Внезапно Вех остановился, перестал терроризировать девушку и встал с кровати. Словно растоптанная, Рокси лежала и не двигалась, наблюдая за движениями парня.

– Поднимайся, – скомандовал он. – Мы ещё не закончили.

– Я не одета!

– Так оденься!

Вех повёл её на общий балкон. Веяло диким холодом: они были в домашней одежде. Высота в два десятка этажей.

– Посмотри, как прекрасен этот мир! – объявил парень. Дрожа от холода и страха, Рокси скрестила руки на груди и интенсивно ими двигала, чтобы не замёрзнуть. – Вон, кстати, те, кто за мной следят…

– Где?

Стоило девушке от любопытства приблизиться к балконному ограждению, как Вех приподнял её и перегнул через это ограждение, наклонив головой вниз. Она напрягла спину и завопила, будто одержимая.

– Редкие снежиночки падают с небес… – философствовал Вех. – Не хочешь стать одной из них? Взгляни, с какой лёгкостью они спускаются на землю. Наверное, и ты бы смогла так полететь. Ты же вечно оправдываешь Крауди, ты поёшь благородные гимны в его честь, значит, тебе нравится его идея о самоубийствах, тебе нравится чувствовать близость смерти? Я могу это устроить. Будешь висеть на волоске.

Пытки были прекращены. Пара находилась в гостиной. Рокси не унималась, продолжая всхлипывать после всего того насилия, что провернул с ней Вех. Парень был повёрнут лицом к монитору. Он изучал карту города, стараясь сообразить и набросать какой-нибудь маршрут. Как покинуть столицу, он уже прикинул: предстояло добраться до Южного вокзала и сесть на один из трёх поездов дальнего следования, который запросто вывезет их за пределы города.

– Не вывезет, – тихо произнесла Рокси. – Все поезда дальнего следования давным-давно отменены и бесхозно пришвартованы на вокзалах.

– Ну и дела! – огорчился Вех. – А ты откуда об этом знаешь?

– В партии рассказали. Постановили: из столицы никого дальше ста километров не увозить. У нас есть один вариант…

– Ну же, поделись!

– Для чего? Для того, чтобы ты и в дальнейшем помыкал мной как своей игрушкой? Я на тебя глубоко обижена.

– Да, Ро, и правильно, что обижена. На такого дурака обижаться и надо. Я вторгся в твои границы, грубейше нарушил твою свободу и поставил жизнь твою под угрозу, и этому нет прощения, но пойми: я делал это не из своей корысти, не ради низкого удовлетворения, а чтобы тебя вернуть в пригодное состояние.

– Как ты видишь, не вышло. А получилось только запугать и заставить меня лишний раз нервничать. Спасибо.

– Не сердись. По крайней мере попробуй не сердиться. – Развернувшись, Вех осторожно погладил её по коленке. – Видишь, я и здесь наделяю тебя выбором! Дарую тебе свободу эмоций! Так что никакой я не Донован, и замучить тебя я тоже не желаю.

– Кретин… Ладно, я расскажу. Грузовые поезда никто не отменял. Если тебе по нраву дальние поездки в обшарпанных грязных вагонах (и уж если тебе не терпится взять меня в эту дальнюю поездку с собой), то грузовой поезд – наше спасение. Посмотри, есть ли на Южном вокзале грузовая железнодорожная станция.

– Да, есть, – сказал Вех после минутного изучения информации.

– Отлично.

Как было сказано чуть выше, план покидания города был разработан и теперь, при помощи Рокси, доведён до ума. Но оставалась проблема, вернее не проблема, а настоящая чёрная дыра: что делать после того, как они сядут на поезд и уедут? Когда с этого поезда слезать и куда двигаться далее? Вех принялся за этот вопрос и обнаружил, серьёзно покопавшись в картах местности, что грузовой железнодорожный маршрут под номером Г-29 проходит в двенадцати километрах от государственной границы. То есть гипотетически, высадившись в той местности, можно было пешком проделать путь до границы, миновать её (Вех подумал, что на пустынном и безлюдном участке не может быть ни высоких заборов с напряжением, ни, тем более, пограничников) и очутиться на новой территории, где наверняка будет кто-то проживать, хотя сомнения насчёт населённости пространства за границей терзали парня. От Южного вокзала до места высадки – 480 километров. При средней скорости грузового поезда в 50 километров в час – что-то около десяти часов езды. Можно будет и поспать.

– Готово, – с гордостью проговорил Вех, пересказав девушке весь список действий. – Мы всё продумали.

– Нет, не всё, не ври. Куда мы направляемся, после того как спрыгиваем с поезда? Там имеются населённые пункты, или там беспросветное снежное безлюдье?

– Э-э, должно что-то иметься. Не может абсолютно ничего не быть. Деревенька, поселение…

– Иными словами, ты хочешь вслепую довериться судьбе, отдать ей себя целиком на растерзание и, наплевав на всё остальное, на меня в том числе, устремиться хрен знает в какое приключение?

– Это звучит безумно, но ещё безумнее – оставаться в городе, где тебя на каждом углу поджидает кончина и где за тобой послали следить каких-то утырков. Более того, я уверовал в спасение, в счастливый конец, а это уже многое означает.

– Не отгораживайся верой. Вера верой, а рассудок – вещь полезная. Сколько таких же верующих до тебя погибло? И они молили небеса, и они хотели, чтоб было как можно лучше. Но или их не услышали, или они канули в лету по своей же глупости. Вот и думай сам. Скажу одно: за твоей спиной, Вех, стою я, а за моей спиной стоит мой будущий ребёнок. Это пирамида ответственности, вершину которой, при любых обстоятельствах, занимаешь ты. Увлекая меня в путешествие за границу страны, помни об этом и знай ещё вот что: в случае возникновения опасности, способной либо лишить меня ребёнка, либо вовсе забрать нас обоих (пусть лучше будет так, ибо я не переживу утери), либо вообще убить вдобавок и тебя, вина и ответственность, на земле или на небе, будут закреплены за тобой в полном масштабе, и не отмыться тебе от них, и не замолить тебе тяжёлого греха, как бы религиозно это ни звучало. Пускай этот договор не имеет юридической силы и физически нигде не закреплён, но тем ещё пуще: перед совестью отвечать во сто крат болезненнее, нежели на самой жуткой земной пытке. Заруби это себе на носу.