Кангюй. Три неволи

Поздний вечер. Постоялый двор Иалиса

Стасипп в сопровождении Амфитриона входит в самое большое помещение постоялого двора, андрон хозяина. В андроне собралось около двадцати мужей, все как один из богатого сословья. Мужи переговариваются друг с другом, стоят спинами к входной двери. Никто не замечает вошедших, никто, кроме Иалиса. При проявлении гостей Иалис хлопает в ладоши, призывая собравшихся к тишине. Тишина довольно быстро устанавливается, мужи поворачиваются лицами к вошедшим, однако Стасиппа и Амфитриона никто из них не приветствует. Странная невежливость озадачивает столичного гостя. Стасипп теряет благодушие, хмурится.

– Стасипп, я пригласил на симпосий сатрапа сатрапии, – громко говорит Иалис в белый потолок андрона. – Досточтимый Тиресий, сын Нелея, тебе открывать пирушку.

– Мы не знакомы, Стасипп, сын Хармина. Так познакомимся! Я из Мараканды прибыл в ваш полис.

К гостю выходит муж, эллин, роста слегка выше среднего, сложения крепкого, лет тридцати пяти, при пышной шевелюре волнистых чёрных волос. На Стасиппа сатрап взирает ясным проницательным взглядом, протягивает правую руку для рукопожатия. Гость с готовностью пожимает обеими руками руку сатрапа. Только теперь собравшиеся приветствуют Стасиппа, совершенно забывая в тех приветствиях об отставном гегемоне. Пристыженный невниманием Амфитрион удаляется в дальний угол помещения. Более его не видно. Слуга подносит собравшимся нарядные расписные ритоны с разбавленным вином. После положенных рукопожатий и объятий сатрап обращается важно к Стасиппу:

– Говорят, ты привёз новости важные из столицы.

Устанавливается тишина, и никто из мужей не вспоминает о вине. Все смотрят на Стасиппа. Гость говорит тоном таким печальным и гнетущим, что всякие улыбки исчезают с лиц.

– Сатрапы на предпоследнем дне празднеств подняли мятеж. Никто из них не поддержал базилевса, даже мирные династы и те отложились по смуте. – Стасипп обводит взглядом каждого, словно бы проверяя на честность. – Отправил меня несчастный Евтидем Второй к вам с тайным поручением. Перед тем как отбыть в Александрию, решил я навестить товарищей своих и с ними прибыть к вам. Едва я прибыл в поместье, как нас осадили мятежники. Угрозами и грабежом они не ограничились. Был штурм. Пробился я один к вам, благодаря поддержке богов милосердных и мужеству своему вырвался из горящего поместья. Товарищи мои погибли вместе с семьями.

Раздаются удивлённые вздохи. От такого вступления сатрап опускает голову. Стасипп же, приободрившись, продолжает тоном уже гневным:

– Зачем говорю про дела личные, когда прибыл к вам официально? Смута каждого коснётся из вас. Не скроетесь в глуши, выжидая лучшего времени. Не будет лучшего времени! Знайте, магистраты, в смуте первыми погибают лучшие, преданные династии люди. Те, кто сгорел заживо в том поместье, были крупными столичными торговцами зерном. Злые языки говорят, торговцы подлостью славятся, не имеют храбрости, верность – слово пустое для них, ну что ж, вот вам яркий пример, опровергающий досужие домыслы. Героями пали мои товарищи по столичной торговой гетерии. Неравны были силы. На каждого из нас в момент внезапного штурма приходилось по двадцать врагов. Двадцать на одного! Жестокое вышло сражение. Стрелы и камни закрыли от нас небосвод. Оружия у нас было мало, ибо никто из нас в каких-то ста стадиях от Бактр не ожидал военных действий. Дрались мы как львы, враги упрямо лезли на крышу по лестницам, копья наши ломались, рабы нас подло покинули, рыдали жёны, кровь лилась из ран…

– …Ты говорил про тайное послание. – Сатрап прерывает речь Стасиппа.

– Евтидем Второй приказал полису и сатрапии встать на его сторону. Вторжение варваров необходимо встретить и отразить имеющимися у сатрапии силами. Таково послание базилевса. Мне же поручено властителем надзирать за исполнением. Разделите и вы тяготы военного времени.

Сатрап становится задумчивым, более не задаёт никаких вопросов. В беседу вступает магистрат.

– Где сейчас базилевс? – Капаней вопрошает дрожащим голосом.

– Евтидем Второй набирает армию для отражения вторжения варваров. Варвары более заботят нашего властителя. До полной победы над ними на мятежников, засевших в столице, базилевс не будет тратить драгоценные силы. А потому глупая смута затянется на год или на два.

– Мудрое решение Евтидема Второго, – отзывается сатрап. – Дерда, я слышал, командует гарнизонами Великой Стены. Он поведёт сборную армию на варваров?

– Огорчу тебя я, Тиресий. Смута охватила и гарнизоны. – Глаза у сатрапа, и не только у него одного, становятся большими от удивления. – Дерду казнили. Гарнизоны Великой Стены на стороне мятежников. Меридарх Евкратид превратил гарнизоны в личную армию. Предатели повсюду! Не на кого более опереться базилевсу в Бактрии. Порядок в державе порушен. Каждый сам за себя в это время худое.

Раздаётся хоровое «о-о-ох!». Смятение воцаряется в андроне. Мужи отчаянно жестикулируют, поднимают такой гвалт, что всякие слова становятся в шуме неразличимы. Сатрап подходит близко к Стасиппу, шепчет на ухо:

– Евтидем же не думает, что я на стороне восставших?

Стасипп многозначительно смотрит в голубые глаза Тиресия, ответно шепчет на ухо сатрапу:

– Теперь каждому из нас надо лично собственными заслугами доказывать правящей династии верность.

Сатрап поднимает над головой руки и хлопает в ладоши. Где-то на десятом хлопке гвалт смолкает.

– Сейчас, пока вы орали, посланник базилевса сказал мне очень важные слова. Повтори им, Стасипп. А вы, крикуны, придержите языки за зубами!

Магистраты вняли требованию высшего должностного лица сатрапии, с каменными лицами сохраняют тишину. Стасипп громко произносит:

– Теперь каждому из вас надо лично собственными заслугами доказывать правящей династии верность. Это слова не мои, а базилевса Евтидема Второго.

Слова Стасиппа производят должное впечатление, мужей посещает важная торжественность. Сатрап говорит, смотря на собравшихся, обращаясь, однако, не к ним, а к Стасиппу:

– Посланник Евтидема Второго, я скажу слово в свою честь. В заговоре прочих сатрапов не состою, верен династии. Не поехал я в Бактры на царские празднества по весомой причине. Сильно я простудился, заболел, горело тело моё от жара внутреннего. Если бы не старания лекарей, помер бы я. Свидетели моих слов – эти достойные люди. Я не лгу, подтвердите!

– Правда то, сатрап умирал от простуды, – первым заверяет слова говорящего магистрат Капаней. Прочие же поднимают утвердительно правые руки. – Вылечил Тиресия лекарь по прозвищу Ксист[33 - То есть высокоочищенный.] из варваров-горцев.

– Ты, – Стасипп касается правой руки сатрапа, – истинный прорицатель из мифа[34 - Речь идёт о мифе встречи Тиресия с богиней Афиной. За то, что Тиресий дерзко подглядывал за купанием богини, Афина лишила Тиресия зрения, приложив на глаза Тиресия ладони, но сохранила ему великодушно жизнь, даровав провидение.]. Имя тебе дали родители совсем неспроста. Окажись ты в те дни роковые в столице, так я бы с тобой живым не говорил бы сейчас.

– Хвала всемогущим богам! – выкрикивает кто-то из собравшихся.

Мужи вспоминают про вино. Ритоны было поднимаются вверх, но тут кто-то громко поминает про Амфитриона:

– А где отставной гегемон?

Магистраты оборачиваются к дальнему углу андрона, где недавно был замечен Амфитрион. Но ни в том, ни в каком-либо ином углу комнаты Амфитриона не находится. Иалис вызывается отыскать пропавшего участника симпосия, уходит с масляным светильником во тьму, а Капаней плотно затворяет дверь андрона на засов, встаёт у засова с видом сторожа.

– Амфитрион не по нужде отлучился! – ругается магистрат на посту. – Он худое замыслил.

– Пока вы шумели, кое-кто определился со стороной в смуте, – выговаривает сатрап мужам. – Помните слова Евтидема Второго? Предатели повсюду.

– Помчался к Евкратиду Амфитрион, – качает головой Стасипп.

Кто-то из магистратов высказывает предложение «найти и казнить беглеца». Его поддерживают: «Отрядим поутру отряд, изловим Амфитриона с семейством». Но обсуждения прерываются раздражённым хлопками сатрапа.

– Кажется, вы пропустили из новостей самое главное. – Тиресий поднимает голос. – В такое страшное время не о полисе надо распекаться, а о державе! Давайте подумаем, как помочь базилевсу отразить вторжение и подавить мятеж. Что у нас есть в Александрии? Отличный гарнизон из восьмисот обученных торакитов[35 - Торакиты (др.-греч. ????????? – кирасир) – пешие воины, средняя пехота эллинистических государств, занимавшая промежуточное положение между легковооружёнными (пельтастами) и тяжеловооружёнными (гоплитами или фалангистами), вооружённые копьём, дротиками и ксифосом. Из защитного вооружения имели македонский шлем, большой овальный щит (туреос), кольчугу или линоторакс (лёгкий доспех из ткани). Могли образовывать в боевых построениях фалангу.] и полная ила македонян-ксистофоров[36 - Копейная кавалерия (от др.-греч. ?????? – длинное копьё) эллинистических государств, основное оружие – колющий ксистон – имело длину от 3,5 до 4,25 м. Применялась главным образом против кавалерии противника.]. Я покидаю сатрапию, иду на соединение к базилевсу.

Сатрапу тут же принимаются в несколько голосов решительно возражать. Среди прочих мнений часто звучат «Оставь нам воителей», «Всех не забирай» и «Диомеда в стратеги Александрии». Тиресий смотрит на Стасиппа, оглашает окончательное решение:

– Довольно перечить! Общегосударственный интерес для меня важнее спокойствия в Александрии. Хилиарх[37 - Хилиарх (др.-греч. ?????????, от ?????? – тысяча) – командир тысячи воинов (хилиархии) в армиях эллинистических государств.] Диомед уходит со мной. Мне он нужнее. Из гарнизона оставлю вам неполную сотню из хворых, опытного гекатонтарха[38 - Гекатонтарх (др.-греч. ????????????, от ?????? – сотня) – командир сотни.] приставлю к ним. Этой сотни вам будет достаточно для ночных караулов на стенах. В вашем распоряжении, магистраты, весь арсенал сатрапии. Распорядитесь им мудро. Вооружите политов[39 - То есть граждан полиса.] и тех свободных неэллинов, кого сочтёте достойным оружия. Не желаю выслушивать возражения. Вечные спорщики! Спорите друг с другом до драк. Ничего подобного не видел нигде в Бактрии. Забудьте про разновозрастные разногласия. Двух войн в доме общем для вас недостаточно? Вас много, жители славного полиса. Сплотитесь! Наберётся у вас ополчения на две грозных хилиархии. Упражняйтесь! Привыкайте к дисциплине. Выполняйте команды. Носите оружие. Дружно строем ходите у стен. На подготовленных враг не наступит. А в стратеги полисного отряда вам надлежит избрать, конечно же, мужа достойного, крепкого не телом, а умом…

Сатрап стискивает в объятиях Стасиппа, покидает симпосий, ни с кем не попрощавшись. Засов андрона с громким стуком падает на камни пола. Мужи смотрят на Стасиппа ободрённо. Стасипп, откашлявшись, привычно берётся за дело оратора. Гость говорит уверенно, даже властно, словно бы уже избран на должность стратега.

– Сила армий – в единстве. Сейчас многие из вас укажут на разделение полиса на красных и синих. Мне хорошо известно противостояние в Александрии. Но ведь так обстояли дела в мирное время. Оппоненты порядка, узнав про вторжение варваров и мятеж в столице, прекратят давнюю вражду. Ибо никто из разумных людей не пожелает драться на виду неприятеля. Предлагаю вооружить из арсенала и красных. Тем доверием расположим к себе смутьянов из эллинской прежде всего молодёжи…

– …Ты нам не стратег, Стасипп! – выкрикивает зло кто-то из магистратов. – Тиресий тебя не назначил.

– Стасипп – посланник базилевса, и только! – поддерживает крикуна неизвестный из дальнего ряда.

– На стратега Александрии годится только местный муж! – Недовольство магистратов возрастает.

– Где его свиток с печатями от базилевса? – Извечная подозрительность выплёскивается на гостя тоном гневным, обиженным.

– Он тайный доверенный, – ему отвечают твёрдо из первого ряда. – Некогда было Евтидему Второму в смуте свиток писать.

– Будем избирать стратега? – Капаней поворачивается спиной к ошеломлённому Стасиппу.

Дар речи покидает оратора. Гость остаётся стоять, широко открыв рот. На его глазах магистраты единодушно избирают в стратеги «мудреца Капанея». Капаней, приняв поздравления, вспоминает про Стасиппа, вручает ему со словами «Выпей, товарищ, за моё назначение» свой ритон, полный вина. Стасипп унижен и повержен. Появляется Иалис. Его светильник погас, Амфитриона с ним нет.

– Магистраты, – Капаней прикладывает правую руку к груди, – как избранный вами стратег предлагаю вооружить только нашу филу синих. Смутьянам из красных оружие из арсенала сатрапии не выдавать! Старые обиды не прощаются. Неважно, кто смутьян – эллин или эллинизированный, он не получит благоволения буле. Пусть нас будет не тысяча, а несколько сотен. Несколько сотен надёжных политов предостаточно для долгой осады. Как только вооружимся хорошенько, так сразу пойдём разоружать смутьянов. Изымем всё, что найдём. Кухонные ножи, топоры признаются опасным оружием. Смута в Александрии закончится навсегда!