Унесенные ветром. Том 2

Скарлетт вскинула голову:

– Так вы собираетесь дать мне денег?

У него был вид человека весьма собой довольного, а когда заговорил, в голосе прозвучала учтивая жестокость.

– Нет, не собираюсь, – сказал он.

До нее не сразу дошел смысл его слов.

– Я бы не мог дать их вам, даже если бы хотел. У меня при себе нет ни цента. И ни доллара в Атланте. У меня есть деньги, да, но не здесь. Я не говорю где и сколько. Но если я попробую выписать чек, янки склюют меня, как утка майского жука, и тогда никому из нас они не достанутся. А вы как считаете?

Она позеленела до безобразия, на носу вдруг выступили веснушки, а рот свело судорогой, как у Джералда в моменты убийственной ярости. Она вскочила с нечленораздельным криком, от которого сразу стих ровный гул голосов в соседней комнате. Ретт, как пантера, метнулся к ней и зажал ей рот своей тяжелой ладонью. Свободной рукой он крепко обхватил ее за талию. Она совершенно обезумела – пыталась укусить его за руку, лягнуть ногой, ей хотелось вопить от злости, отчаяния, ненависти, от мук сломленной гордости. Она извивалась в железных объятиях, сердце колотилось бешено, тугой корсет перекрывал дыхание. Ретт удерживал ее крепко и грубо, ей было больно, да еще эти пальцы жестко впились ей в щеки, стискивая челюсти. Лицо его побледнело под загаром, взгляд был тяжел и тревожен. Он оторвал ее от пола, подбросил себе на грудь и сел в кресло, зажав ее в коленях.

– Милая, голубушка, ради бога! Перестань! Тихо! Не кричи. Закричишь – они сразу вбегут. Успокойся. Ты же не хочешь, чтобы янки увидели тебя в таком состоянии?

Ей было все равно, кто и как ее увидит, сейчас для нее ничего не существовало, кроме острого желания уничтожить его, но тут ее одолело головокружение. Она не могла вздохнуть – так он сдавил ее, и корсет стал похож на быстро сжимающийся стальной обруч. Чувствуя на себе его руки, она затряслась от бессильной ярости. Затем голос его стал слышен смутно, а лицо над нею искривилось в тошнотворном тумане, который делался все гуще, пока не скрыл от нее и это лицо, и все остальное.

Когда же сознание слабыми точками стало возвращаться к ней, она ощущала только бесконечную усталость и растерянность. Она лежала в кресле, шляпки не было, Ретт похлопывал ее по запястью и с тревогой всматривался в ее лицо. Милый молодой капитан попытался влить ей в рот бренди из стакана, но пролил на шею. Другие офицеры топтались без толку вокруг, перешептываясь и разводя руками.

– Я, кажется, была в обмороке, – выговорила Скарлетт, и собственный голос испугал ее – такой он был чужой и далекий.

– Выпей-ка этого, – сказал Ретт, поднося стакан к ее губам.

Теперь она все вспомнила и хотела испепелить его взглядом, но вышло слабо – она слишком устала.

– Пожалуйста, ради меня, – просил Ретт.

Она глотнула, задохнулась и закашлялась, но он опять подставил стакан. Она сделала большой глоток, горячая жидкость обожгла горло.

– Думаю, ей теперь лучше, джентльмены, – сказал Ретт. – Я вам очень благодарен. Понять, что меня действительно ждет виселица, – это для нее оказалось чересчур.

Группа в синем зашаркала ногами и приобрела несколько смущенный вид. Энергично покашляв для порядка, офицеры ретировались. Молодой капитан задержался в дверях:

– Если я могу еще чем-то быть полезен…

– Нет, благодарю вас.

Он вышел и закрыл за собой дверь.

– Выпейте еще немного, – предложил Ретт.

– Нет.

– Пейте.

Она глотнула как следует, и тепло начало растекаться по всему телу, дрожащие ноги медленно стали наполняться силой. Она оттолкнула стакан и попробовала встать, но он придавил ее к креслу.

– Убери свои руки. Я ухожу.

– Нет еще. Подожди минутку. У тебя опять может случиться обморок.

– Пусть лучше на улице, чем здесь, с тобой.

– И все равно я не хочу, чтобы ты падала в обморок на улице.

– Пусти меня. Я тебя ненавижу.

Он чуть улыбнулся:

– Вот это уже больше похоже на вас. Должно быть, вам и правда лучше.

С минуту она лежала расслабленно, стараясь призвать себе на помощь гнев, стараясь собраться с силами. Но она слишком устала. Она так устала, что не имела сил для ненависти и любви. И даже для гордости. Это смерть. Конец ее последней надежде. И «Таре» конец, и всем им. Она лежала на спине, с закрытыми глазами, слыша рядом его тяжелое дыхание, а жар бренди постепенно завладевал ею, давая ложное ощущение сил и тепла. Когда она открыла глаза и посмотрела ему в лицо, гнев опять поднялся в ней. Ее летящие брови опустились, сошлись на переносице, и Ретт привычно усмехнулся:

– Ну вот, уже лучше. Это видно по тому, как вы нахмурились.

– Да, я в полном порядке. Ретт Батлер – ты мерзкий, ненавистный скунс, каких свет не видел! Я еще не начинала говорить, а ты уже прекрасно знал, что я собираюсь сказать, и знал, что денег мне не дашь. И однако, позволил мне договорить до конца. А мог бы ведь избавить меня…

– Избавить вас и пропустить такое представление?! Ни за что. У меня здесь так мало развлечений. Не знаю, когда бы я еще услышал нечто подобное и столь же греющее душу! – И неожиданно рассмеялся глумливым своим смехом. От этого звука она вскочила на ноги и схватилась за шляпку. Он взял ее за плечи: – Еще не пора. Вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы рассуждать здраво?

– Отпустите меня!

– Да, вижу, с вами все хорошо. Тогда скажите мне одну вещь. Вы только одну железку на огне держали, чтобы ковать? – Он впился в нее внимательным и цепким взглядом, от которого не ускользнула бы ни одна перемена в ее лице.

– Вы о чем?

– Я был единственный мужчина, кого вы намеревались использовать таким образом?

– Разве это ваше дело?

– Даже больше, чем вам представляется. Имеются еще мужчины на вашем поводке? Говорите!

– Нет.

– Невероятно! Я не могу вообразить вас без пяти-шести резервистов. Ну, ничего, я уверен, кто-нибудь да подвернется принять ваше интересное предложение. И потому чувствую себя обязанным дать вам один маленький совет.

– Я не нуждаюсь в ваших советах.

– И тем не менее я вам его дам. Похоже, совет – это единственное, что я могу преподнести вам в подарок. Прислушайтесь к нему, потому что это хороший совет. Когда вы добиваетесь чего-то от мужчины, не выбалтывайте это напрямик, как мне. Постарайтесь действовать тоньше и коварнее, быть соблазнительной и нежной. Это дает лучшие результаты. Все приемы вы знаете в совершенстве. Но именно сейчас, когда вы предлагали мне свой… коллатераль за мои деньги, вы словно гвозди заколачивали. Такой взгляд я видел однажды поверх дуэльного пистолета, в двадцати шагах от меня, и ничего приятного он мне не сулил. Такой взгляд не пробуждает страсти в груди мужчины. Это не способ вертеть мужчинами, моя дорогая. Вы забываете свой прежний тренинг, теряете навык.

– Мне не нужны ваши уроки поведения, – промолвила она и усталым жестом надела шляпку.

Ее удивляло, как он может сыпать шутками, когда у самого веревка на шее, да и она предстала перед ним в столь жалких обстоятельствах. Она не заметила, что руки у него засунуты в карманы и крепко сжаты в кулаки, словно он изо всех сил сдерживает злость на собственную беспомощность.

– Выше нос! – сказал он напоследок, пока она завязывала ленты шляпки. – Вы можете прийти на мое повешение, после чего будете чувствовать себя много лучше. Это покроет все прежние обиды, нанесенные вам мною, – даже сегодняшнюю. А я впишу вас в свое завещание.

– Благодарю, но ведь вас могут и не повесить до истечения срока оплаты налогов, – ответила она неожиданно в тон ему. Только она не шутила, она это и имела в виду.

Глава 35