Одиссея Атани Дюбарри. Начало

– Дочь Пьера… – устало выдохнула графиня и села. – Моего второго мужа… Атани…

– Атани… – мечтательно прошептал Филипп, прислоняясь к стене. – Какое шикарное имя…

– Уж и сразу тогда скажите, – нахмурилась та, не замечая никого, кроме своей мачехи. – Что вы свели на смертное ложе его первую жену!

– Что?! – голос графини Монгори сорвался на крик, она сделала попытку встать с места, но передумала. – Это ложь! Я тут не причем!

– Конечно! – Атани повысила голос, распаляясь. – Давайте начистоту! Зачем вы тогда меня забрали на целый день, не сказав ничего матери?! Вы тупо меня выкрали!

– Кто знал, что…! – попыталась вставить та, покрываясь красными пятнами.

– Знал, что?! Что бедная мать впадет в истерику, сляжет резко и потом скончается через три дня?! Вы получили того, кого хотели, и?! Вам это помогло?! – гнев придал красоте девушки палящее очарование.

– Кто вбил это в твою голову?! – графиня встала и выпрямилась, выпятив грудь, её бледное лицо порозовело. – Где твой отец! Пусть он нас рассудит!

Атани провела языком по зубам.

– К сожалению, папа может рассудить нас только тогда, когда мы обе окажемся там, где он… – она сделала паузу. – Его два года, как нет на этом свете…

– Ох, – графиня помрачнела, опять села и мгновенно успокоилась. – Мне очень жаль…

– Да, – хмыкнула Атани. – Я вам даже верю… А вы, как я понимаю, ещё раз потом вышли замуж?

Та пожевала губами.

– Я овдовела в прошлом году…

– Боже мой! – наигранно воскликнула девушка. – Все ваши мужья на этом свете не задерживаются! Пожалейте других – не выходите замуж больше!

Кровь снова бросилась в лицо графини Монгори. Её голос сорвался на хриплый визг.

– Что знаешь ты о потерях?! Много ли видела ты на свете, деточка?! В добрый час не видеть тебе горя от потери тех, кому бы ещё жить и жить! – воскликнула она, с силой хлопая ладонь по столу.

Кассандра вздрогнула. Где-то на кухне с адским грохотом упало что-то тяжелое. Марта нервно перекрестилась.

Повисло молчание. Облизав губы, Атани взмахнула юбкой и пошла к дверям, бросив на ходу только:

– И это называется, тихая и неприметная гостиница, акулы всех забери!

Выйдя на улицу, она быстрым шагом направилась к скалам, потом стала спускаться вниз, нарочито выбирая самые неудобные места для спуска. Подол платья она заткнула за пояс и легко взмахивала руками для равновесия. Со стороны она напоминала горную газель: так легко давались ей скалы. Каштановые локоны с шоколадным отливом блестели на солнце, играя на нежно-голубом платье. Солнце пробивалось сквозь плотные облака, отражалось от камней, улетало в море, и снова возвращалось на скалы в виде гневных искорок в глазах девушки.

Через несколько минут такой своеобразной прогулки её эмоции утихли, она остановилась, сделала глубокий вдох, словно пытаясь прочувствовать морскую гладь, и взобравшись на высокий валун, обняла себя за плечи. Несколько минут девушка смотрела вдаль, не замечая, как брызги обдают её оголенные ноги, потом обвела взглядом берег и по её губам против воли скользнула легкая улыбка.

На огромном камне, почти у самой воды сидела леди Карла Хьюстон, зябко обнимая себя за плечи, и смотрела куда-то в одну точку перед собой. Большой пеликан теребил свою добычу в поразительной близости от молодой женщины, но она даже не поворачивалась в его сторону, хотя, даже привычная к подобному зрелищу, Атани на секунду заинтересовалась картинкой.

Нарочито сильно махая руками, она двинулась в сторону леди Хьюстон, забавно прыгая по камням. Заметив ее, та подняла голову, заулыбалась и крикнула

– Упадете же!

– Кто, я? – Атани остановилась. – Да что вы! С детства приучена к таким штукам! Это совсем несложно и не страшно… – она сделал паузу. – Хотя, наверное, леди трудно понять девчонку, выросшую на море и островах…

– Я не всегда была леди, – ответила та с легкой улыбкой. – Разве что последние десять лет. Я всегда помню о своих корнях, мать моя была дочерью кабатчика и история её брака с сэром Далласом достойна лучших традиций даже прошлых столетий…

Атани на секунду задумалась:

– Года четыре назад мы были в Лондоне, видела я тамошних… кабатчиков…

Это было сказан как-то странно, леди Хьюстон засмеялась:

– Не лондонского в моем случае, а йоркширского. И, когда этот кабатчик сказал одному своему посетителю, что если не женится на его дочери, которой расточает столько внимания, то получит пулю в зад… – она хихикнула, прикрыв рот ладонью.

– Не умаляю чувств вашего отца, – пошутила Атани. – Но все-таки пулю в зад никому словить не хотелось бы, я думаю! – и спросила. – Надеюсь, брак ваших родителей гармоничен и по сей день?

– Мамы нет давно… – грустно сказала леди Хьюстон. – Больше восемнадцати лет её нет со мной… Воспоминания…

Атани помрачнела

– Мои такие же, миледи… Я была слишком мала, чтобы хорошо помнить её. Рассказы… рассказы… – она вдруг встрепенулась. – Вам не холодно так сидеть?

– А вам – стоять с поднятой юбкой? – снова улыбнулась та.

– Ох, уж эта юбка! – крякнула Атани. – Она мне мешает! Я в ней себя ощущаю порой, наверное, как вы в слишком затянутом корсете… – она спрыгнула с камней и повертела головой по сторонам. – Никто не видит, надеюсь, а то и правда, эта юбка…

И прежде, чем леди Хьюстон успела что-то сказать, она прошлась колесом по каменистому берегу, сверкнув панталонами, потом выпрямилась, убрала с раскрасневшегося лица волосы и быстро опустила подол.

– А то леди ужасается…

Та снова засмеялась.

– Я восхищена и не менее того, мадемуазель…

– Атани. – сказала та. – Меня зовут Атани. Атани Дюбарри. Не люблю эту парижскую официальность! И Париж тоже не люблю!

Леди Хьюстон хотела что-то сказать, но вдруг сменилась в лице, чего-то испугавшись, и встала.

– Вы извините… то есть, Атани, я пойду… кажется, я слышу голос мужа. Не стоит ему…

Она замялась.

– Не стоит что? – шевельнула бровями та. – Видеть свою супругу в компании дикарки, да ещё и французских кровей…? Идите, леди Карла, все нормально!

Она проводила взглядом леди Хьюстон, которая устремилась наверх в сторону гостиницы и снова осталась одна. Пнув ногой гальку, Атани села на прибрежный валун и подперла подбородок кулаком, вглядываясь в морскую пену. Однако насладиться своим одиночеством в полной мере она не успела. За её спиной зазвучали шаги, и девушка резко обернулась.

– Мадемуазель… – выдохнул Филипп Суронте, замирая, и расстегнул воротник рубашки, словно ему не хватало воздуха. Он тряхнул кудрями и набрал воздуха в легкие.

Атани приподняла брови.

– Что не так? Вам дурно в моем присутствии или без меня? Вы меня объявили в розыск, любезный? – в голосе ее была здоровая насмешка.