Триггер

Почему я вижу именно Зоуи Мейер? Что, если виной всему не моя впечатлительность и не посттравматическая реакция мозга на случившееся? Что, если я всё же решилась выплеснуть на кого-то свою злость? Что, если это я…

Я не могу закончить эту мысль… В ладони вновь ощущается прядь волос. Я хочу ухватиться за них, но вместо этого резко вскакиваю с дивана. Моя одежда мокрая. Я опрокинула на себя стакан с кофе.

Захожу в душ и под тёплой струей воды натираю своё тело щеткой. Смываю с себя не столько сладкий кофе, сколько остатки сна-наваждения. Я должна это всё забыть. Выбросить из головы. Меня это не касается. Я не знала и не могла знать эту девушку. Это невозможно.

Но тревога, воронкой растущая внутри, всё сильнее засасывает меня в чёрную дыру. Перед глазами всё темнеет. Ледяная вода стучит по голове. Страх парализует тело, я буквально валюсь с ног. Я задыхаюсь. Сознание затуманивается. Я теряю связь с реальностью. В редких вспышках света вижу иллюминацию машин скорой помощи. Чья-то холодная рука давит мне сбоку на горло. И прежде, чем мрак поглощает всё вокруг, я слышу чей-то вздох облегчения и крик надежды:

– У неё есть пульс. Она жива!

***

Натянув на себя первые попавшиеся вещи, я хватаю сумку и солнцезащитные очки и выбегаю из квартиры. Фрагменты видений, я уверена, касаются ночи восемнадцатого августа, и я боюсь их снова забыть. Закрыв глаза, я вновь и вновь проживаю эту сцену. И каждый раз фраза «У неё есть пульс, она жива» заставляет моё сердце бешено колотиться в груди. Двери лифта открываются с характерным писком, но мысленно я уже сижу за рулем своей «Хонды» и, не глядя на спидометр, вжимаю педаль газа в пол. За окном темно, я вижу только небольшой клочок дороги, освещённый моими фарами. Дорожное ограждение с одной стороны и зелёный холм с другой. Крутой поворот и резкий удар по тормозам. Я слышу свист, а за ним жуткий скрежет металла.

Я всё ещё стою в лифте, и сосед из квартиры 4F испуганно таращится на меня.

– Что-то забыла? – участливо спрашивает он.

– Ничего я не забыла, – рявкаю я, отпихивая его в сторону.

Непослушные ноги несут меня к машине. Голова кружится, но меня это не остановит. Делаю глубокий вдох, включаю зажигание и резко выруливаю к выезду с парковки. Я была уверена, что сосед уже давно убрался отсюда, но он всё ещё стоит на том же самом месте. Он смотрит на меня в упор, и глаза его горят хищным огнем. Открываю окно, чтобы извиниться за грубость, но не успеваю и рта раскрыть.

– Если передумаешь, ты знаешь, где меня найти, – сообщает он, самодовольно щёлкая языком.

Слова застревают у меня в горле. Безмолвно хлопаю ресницами, срываясь с места. Мотаю головой, пытаясь избавиться от назойливого жужжания в ушах. Кажется, я всё ещё слышу его недвусмысленное предложение, от которого испытываю необъяснимое отвращение. Делаю погромче приёмник, просматривая предложенный маршрут следования. Предположительное время в дороге с учётом трафика – 20 минут.

Твёрдость сменяется тревогой и неконтролируемым страхом, когда навигатор просит меня свернуть с бульвара Сансет на Уилл Рождерс Стейт Парк Роуд. До этого момента мой путь пролегал по широкой улице, с обеих сторон которой стояли жилые дома, но теперь я еду по тихой улочке, утопающей в зелени кустарников и тени величественных деревьев с могучими стволами. Машин в этот час немного, и я могу позволить себе, снизив скорость, с интересом осматривать всё вокруг. Я не знаю, что я делала в этих краях в ночь аварии, а поэтому действую скорее на ощупь, нежели согласно какому-то плану. Плана у меня нет, только чёткое ощущение того, что мне давно стоило совершить эту поездку. Не слушать рекомендации доктора Дюбуа, не обращать внимание на доводы доктора Харт и уж тем более не потакать предостерегающими причитаниям Рейчел. Мне следовало приехать сюда сразу после выписки из больницы.

Дорога плавно виляет по холму, поднимаясь всё выше и выше. Навигатор давно молчит. Я полагаюсь только на внутренний голос и те отблески воспоминаний, что озарили меня сегодня. Очередной крутой поворот вправо – и у меня по коже бежит мороз. Термометр в машине показывает 78 градусов по Фаренгейту, но по моим ощущениям не больше 60. Холодная дрожь пронизывает меня до костей. Крепче сжимаю руль, чувствуя, как от страха вспотели ладони. Кажется, я понимаю, что стало истинной причиной этого внутреннего разлада. Я вижу дорожные ограждения с одной стороны и зелёный склон с другой. Сбавляю скорость, в висках стучит кровь, рождая в душе совершенно новые эмоции. Меня трясёт. Глаза слепит солнце, но я вижу, как мрак ночи обступает меня со всех сторон, собирая лучи света в маленькое пятно на асфальте. Я жму педаль газа, в панике бросая взгляд в зеркало заднего вида. Кажется, я вижу машину, следующую за мной, и меня тут же оглушает пронзительный звук клаксона. Вздрагиваю от неожиданности. Мир вокруг меня снова окрашен яркими красками дня. Я остановилась по центру дороги, препятствуя движению. Зелёный джип, что стоит прямо за мной, начинает нетерпеливо сигналить. Взволнованно смотрю по сторонам, словно пытаясь запомнить это место при свете дня, после чего медленно поднимаюсь на холм.

Съезжаю с главной улицы в первый же проулок. Не различая ничего вокруг, я позволяю себе бездумно петлять по этим узким тихим улочкам, похожим друг на друга как две капли воды. Одинаковые кукольные домики, аккуратно подстриженный газон пёстрой лентой пролетают за окном автомобиля, помогая мне вернуть контроль над эмоциями. Часть меня, вопреки ужасной панике, рвётся назад, хочет выйти из машины и пройти вдоль дорожного ограждения. Прикоснуться ладонью к раскалённому металлу и, наконец, посмотреть вниз.

Я уже готова развернуть машину, но окружающая меня реальность внезапно перестаёт казаться чем-то незнакомым и невиданным. Кажется, мне уже доводилось бывать здесь: но было ли это в день аварии или же когда-то прежде?

Останавливаюсь у какого-то двухэтажного дома с аккуратной кладкой из красного кирпича, глушу двигатель. Непонятно откуда взявшееся чувство тревоги заставляет меня напряжённо озираться по сторонам. Вокруг слишком тихо и безлюдно. Только лёгкий ветерок шелестит листвой, и птицы заливаются трелью где-то на соседней улице. Выхожу из машины. Делаю пару шагов вперёд, чтобы прочитать название улицы на ближайшем почтовом ящике: Вилла Вудс Драйв 1425. Я не знаю никого, кто когда-либо мог жить здесь, и всё же название улицы кажется смутно знакомым. Воспоминание вертится в голове, дразнит своим напором и тут же, словно рак, пятится назад, скрываясь в своём надёжном панцире. Эти игры разума сводят меня с ума.

От машины меня отделает не больше пяти шагов. Я всё ещё могу поддаться бушующей внутри панике, сесть за руль и убраться отсюда, но вместо этого сажусь на высокий бордюр. Яркие лучи солнца обжигают спину, пекут голову, а сухие ветки кустарника царапают кожу. Указательными пальцами потираю виски, пытаясь унять дрожь и волнение. Снова смотрю на почтовый ящик и, едва прикрыв глаза, слышу напряжённый голос Мэтью: «Нужно заехать в одно место, здесь недалеко».

Это случилось за месяц до нашего расставания. Мы ехали домой, когда ему кто-то позвонил. Обычно он включал громкую связь, и я невольно становилась свидетелем его переговоров. Но не в тот вечер. Тогда он ответил на звонок, используя наушник в ухе. Я не знала, кто звонил, а по тем коротким репликам, что долетали до моих ушей, было сложно понять, какова была тема беседы. Я видела только, как напрягались желваки на его чисто выбритом лице, как вздувалась жилка на шее. А вскоре он развернул машину.

«Нужно заехать в одно место, здесь недалеко».

Тогда навигатор привёл нас как раз на Вилла Вудс Драйв.

6

Час назад меня разбудил неожиданный телефонный звонок. Звонил Мэтью и, вопреки традиционным нелепицам и отговоркам, которыми он щедро кормил меня в последние время, сегодня он готов был исполнять свои родительские обязанности. И настроен он был решительно.

«Я заеду за Патриком через полчаса», – скомандовал он, точно я заранее была в курсе этих планов. Мой сонный мозг всё ещё пытался осознать происходящее, когда в трубке уже звучали короткие гудки. Можно было бы подумать, что нас разъединили или же он заехал в тоннель, но к чему этот самообман? Мэтью просто бросил трубку. Точно так же он поступил вчера и много раз прежде.

– Приехал? – в сотый раз спрашивает Патрик, ёрзая на стуле у входной двери.

В такие моменты меня съедает непреодолимая ненависть и злость. Мэтью может сколько угодно вымещать на мне своё недовольство и раздражение, но когда под удар его безразличия попадает наш сын, я зверею от бешенства.

– А давай вот что сделаем: если он не приедет через пять минут, мы с тобой сами поедем гулять, – делано радостным голосом говорю я.

– Но он же сам позвонил, да? Значит, он едет, правильно?

– Да, значит, он едет, – выдыхаю я, снова поворачиваясь к окну, как раз в тот момент, когда у меня в руках начинает пиликать мобильный, а у обочины паркуется красный «Чероки» Мэтью. – Приехал.

На экране телефона высвечивается улыбающееся лицо Мэтью. Нажимаю отбой. За последние полчаса я позвонила ему не меньше десяти раз, и каждая такая попытка заканчивалась отсылкой на автоответчик. Возможно, он забыл, но я тоже умею быть грубой.

Из состояния гневного оцепенения меня выводит щелчок открывающейся двери. Патрик уже давно опустошил свою чашу терпения.

– Ты куда это собрался?

– К папе, он же внизу.

– И что из этого? Он заставил тебя ждать, не удосужившись даже позвонить и предупредить, а ты…

– Мама, давай потом, – нетерпеливо перебивает Патрик, после чего чмокает меня в щёку и тут же выбегает за дверь.

Продолжаю неподвижно стоять на месте, растерянно глядя перед собой. Дверь плавно качается на петлях, а в ушах эхом отдаются быстрые удаляющиеся шаги сына. Горечь обиды и разочарования подкатывает к самому горлу. В глазах начинает противно щипать. После нашего расставания Мэтью грозился отобрать у меня сына. Эта угроза так и осталась незримо висеть в воздухе, и сейчас, наблюдая за тем, как Патрик радостно виснет на шее отца, я физически ощущаю её тяжесть.

***

Внезапно освободившийся день страшит меня своей тишиной и бессмысленностью. Плюхнувшись на диван, я запрокидываю голову, разглядывая потолок, точно ищу в его слепящей белизне какую-то подсказку. С тех пор, как мне удалось вспомнить какие-то фрагменты аварии, я начала искать подсказки повсюду. Но память, похоже, снова играет со мной в прятки, искусно скрыв в кладовых разума оставшиеся куски пазла. И всё же навязчивое ощущение того, что я подобралась близко к цели, не покидает меня ни на минуту. Закрываю глаза, мысленно давая себе установку сесть за руль «Хонды» и вернуться на Уилл Рождерс Стейт Парк Роуд, но вместо этого почему-то представляю чёрный подвал. Мысленно делаю неуверенные шаги в темноте, ориентируясь на какой-то едва уловимый шум. Я хочу её снова увидеть, но стоит мне её представить, как я с ужасом открываю глаза.

Последние несколько дней я так отчаянно пыталась вспомнить аварию, что больше не чувствовала связь с девушкой, заточённой в затхлом подвале. Я не испытывала ни паники, ни чувства вины, но сейчас я почему-то снова думаю о ней. О Зоуи Мейер.

Я беру телефон, чтобы написать сообщение Рейчел, но уже через какое-то мгновение нахожу себя в процессе чтения очередной статьи, посвящённой похищению Зоуи Мейер. Повернувшись вполоборота, она улыбаясь смотрит на меня с экрана мобильного, но я вижу только хитрый оскал Чеширского кота, выбитого у неё на спине. Я вспоминаю свой сон, внезапно ощущая шёлк её волос в своей ладони.

А что, если я сорвалась? Что, если от слов я перешла к действиям? Нет, я не могла. С чего бы мне набрасываться на неё? Если бы я и решилась на такое, то попытала бы удачу с Бритни, но не с ней… Я ведь даже не знаю её.

И всё же мысль о том, что эта девушка может стать ещё одним из недостающих фрагментов восемнадцатого августа, становится непреодолимой. Она пульсирует в мозгу, пожирая меня изнутри. Я должна что-то сделать.

Единственное, что приходит на ум, – это нанести визит её родителям, адрес которых я легко нашла на сайте «Белых страниц». У меня нет чёткого плана, и он, увы, так и не появляется за те полчаса, что я петляю по Беверли-Хиллз, чётко следуя инструкциям навигатора. В этих местах по обе стороны от дороги стоят шикарные особняки, вроде тех, что печатают в журнале «Красивые дома». Одного взгляда уже достаточно, чтобы понять: здесь живёт элита общества. Богачи, которые скорее станут жертвами ограбления, но никак не мишенью маньяка-психопата. И всё же Зоуи Мейер была убита не ради наживы…

Паркуюсь у ближайшей пальмы и тут же выбираюсь из машины, делая глубокий длинный вдох. Я стараюсь не смотреть по сторонам, не привлекать ненужного внимания, но шелест где-то позади заставляет моё сердце сжаться от страха. Я резко оборачиваюсь. Мне кажется, там кто-то есть. Кто-то ведь наступил на чёртову сухую ветку. Но я никого не вижу. Сжимаю кулаки и, тяжело сглотнув, продолжаю свой путь к цели.

От роскошного трехэтажного особняка с колоннами и двумя изящными башенками на крыше меня отделяет восхитительный сад с мощёными дорожками, тонущими в тени аккуратно подстриженных деревьев и кустов, а также в разнообразии цветов. Я замираю у ажурной изгороди, не в силах оторвать глаз от этой красоты. На какое-то мгновение мне даже удаётся забыть, зачем я здесь. И всё же страх вновь проникает в моё тело. Чувствую, как он опутывает мои ноги, парализует тело. Мне стоит немалого труда поднять руку и непослушным пальцем нажать на кнопку. Где-то вдали, мне кажется, я слышу отголосок звонка, но этот звук теряется на фоне визжащего щебетания колибри. Я поднимаю голову к небу, пытаясь рассмотреть птиц размером с бабочек, но странный шум позади заставляет меня вздрогнуть и резко обернуться на звук. Никого нет, но внутреннее чувство тревоги начинает карабкаться вверх по позвонкам. Испугано озираюсь по сторонам. Я нахожусь в одном из самых благополучных районов Лос-Анджелеса, но в безопасности я здесь себя не чувствую.

Зачем я вообще сюда пришла? О чём я только думала? Что я им скажу?

Я готова сдаться, но щелчок открывающегося замка и плавно откатившаяся калитка заставляют меня вернуться к изначальному плану. Я пришла за ответами, и я их получу, чего бы мне это ни стоило.

Тяжело выдыхая, я на мгновение закрываю глаза, после чего уверенным шагом вхожу на территорию частных владений семьи Мейер.

7