Дом Живых

– Завирушка, господин.

– Врёшь, что ли, много? – невнятно поинтересовался табакси, с урчанием пихающий в себя мясо.

– Нет, это птичка такая. Небольшая, как воробей, только жёлтая. У нас её привечают, она гусениц на репе клюёт.

– Ну и имена у вас, лысней! – фыркнул юный фелиноид. – Глупее не придумать! Вот я, например, Рыжий Зад. Потому что я рыжий и у меня есть зад.

– Но ведь у тебя есть не только зад, – осторожно сказала девушка. ? У тебя есть уши, лапы и хвост. И всё рыжее. Почему ты именно Рыжий Зад?

– Не твоё дело, – буркнул тут же надувшийся котёнок, – это очень уважаемое в моём клане имя. А я – очень уважаемый в клане табакси.

– А как называется твой клан? – спросила Завирушка.

– Не скажу, – мрачно сказал он. – Когда табакси уходят в странствие, они не должны произносить название своего клана вслух! Древняя красивая традиция.

– Он врёт, – пояснил Полчек. – Скорее всего, Рыжий Зад просто сбежал из бродячей труппы табакси-менестрелей. Юные табакси чрезвычайно любопытны, бесстрашны и бестолковы, а потому часто находят на свой хвост приключений.

– Сам ты бестолковый, лысень, – недовольно проворчал тот, но оспаривать предположение не стал.

– А могу я поинтересоваться вашим именем, господин? – спросила девушка.

– Простите покорно, юная леди, где мои манеры! Меня зовут Полчек Кай. Я владелец камерного театра современного искусства «Дом Живых», а также его художественный руководитель и драматург.

– Боюсь, уважаемый Полчек, я вовсе не леди, – призналась Завирушка. – Я сирота, выросшая при храме. Когда пришла пора получать посвящение в птахи, я отправилась с караваном в Порт Даль чтобы отплыть в… Великая Вечна! Мой корабль!

Девушка вскочила, всплеснув руками.

– Мне же нужно на корабль! Только паром ордена отвезёт меня в Корпору по монастырскому поручению! Который час, господин?

– Рыжий, метнись, – велел Полчек.

– Я тебе что, слуга? – буркнул табакси, но встал, подошёл к двери таверны, открыл её и посмотрел в небо.

– Пятый шар подняли, – сказал он, вернувшись, и присосался к кружке с элем. Поверх его собственных усов возникли новые, из белой пены, придающие ему сходство с лукавым моржом. Это выглядит так забавно, что Завирушка, не удержавшись, хихикнула, но сразу же спохватилась:

– Господин Полчек, благодарю вас за прекрасный обед, но мне пора!

– Чего ты там съела-то! – презрительно фыркнул табакси. – Две морковки и кусок сыра?

Сам он уже сожрал почти всё мясо и приканчивает первую кружку эля, кося оранжевым глазом на вторую.

– Я привыкла довольствоваться малым. Простите, господин, если мой рассказ не удовлетворил вашего любопытства.

– Ну что вы, юная леди, уж позвольте называть вас так, я ничуть не разочарован. Скажите только, что вы последнее помните?

– Я шла по направлению к пассажирским пирсам. До посадки на орденской паром оставалось много времени, но денег у меня нет, я тут никого не знаю и боялась заблудиться, поэтому решила подождать прямо у трапа. А потом, вдруг, навстречу…

– Что?

– Не помню, господин. Как отрезало. Следующее, что я вижу, – уже ваше лицо. А теперь простите, я ужасно боюсь опоздать на корабль.

– Позвольте в таком случае вас проводить.

– Это совершенно не стоит вашего беспокойства…

– Ни малейшего беспокойства. Я вас нашёл и покормил, то есть, некоторым образом взял ответственность за ваше благополучие. Думаю, мне следует убедиться, что вы без приключений сели на свой корабль. Провалы в памяти опаснее, чем о них думают.

– Эй, – возмутился Рыжий Зад, – тут же ещё куча жратвы! И эль остался!

– Ни в чём себе не отказывай, – отмахнулся Полчек. – За обед заплачено.

Табакси довольно заурчал и впился мелкими острыми зубами в мясо.

***

– И часто у вас бывают такие провалы в памяти, уважаемая Завирушка? – спрашивает Полчек, пока они с девушкой идут по центральному променаду вниз, к пассажирским причалам.

– Наверное, никогда, – отвечает та.

Беспорядки в порту уже закончились. То, что горело, потушили. Тех, кто бузил, разогнали. Тех, кто возмущался, заткнули, а остальное наскоро прикрыли снова заработавшей магией иллюзий.

«Слишком много иллюзий, – думает драматург. – Это так расслабляет. Кажется, что если проблему спрятать, то она исчезает».

– Наверное? – повторяет он вслух.

– Знаете, – смеётся Завирушка, – жизнь в монастыре так однообразна, что из неё можно было выкинуть целые недели, и я не заметила бы. С тяпкой в огород. С тряпкой в коридор. Принести чистую воду. Унести грязную воду. Растопить плиту. Потушить плиту. Лечь спать, проснуться и всё сначала.

– Неужели ничего, кроме этой рутины, в вашей жизни не было?

– Только монастырская библиотека. Настоятельница Кавалия разрешала мне читать не более двух часов в день, боясь, что я испорчу зрение, но иногда я прокрадывалась туда ночью и читала вместо сна…

– И какого рода литература привлекала ваше внимание, юная леди? Надеюсь, духовные трактаты о космической сути нефилимов?

– Боюсь снова вас разочаровать, господин Полчек, – весело смеётся девушка, – но увы, меня куда больше интересовали любовные драмы и героические приключения! В нашем монастыре весьма неплохая библиотека.

– Как любопытно. Можете назвать любимых авторов?

– О, разумеется! Например, комедия Доржа Маритиния «Суета вокруг тронов», зловещий роман Тайка Войдителя «Что мы творим во тьме», о тайной жизни драу, увлекательная история о приключениях тайного алхимика «К тяжёлому выбору»…

– О, я смотрю, юная леди, у вас недурной вкус! Рад услышать, что классические имперские драмы, выдержавшие тысячи постановок в разных театрах, до сих пор популярны у молодёжи.

– Ой, вы же говорили, что драматург! – всплеснула руками Завирушка. – Как бы я хотела хоть раз в жизни побывать в театре!

– В Корпоре правит Дом Теней, так что театров там более чем достаточно.

– Боюсь, – вздохнула девушка, – это развлечение не для послушниц из бедных монастырей. Я получу посвящение в птахи, пройду обучение, а потом меня отправят на служение куда-нибудь поближе к Краю и подальше от столиц. Нет, я не жалуюсь, господин, не думайте – я рада служить людям в любом месте, где смогу пригодиться. Но театры на пути духовного служения встречаются нечасто… О, вот и мой корабль! Благодарю вас, господин Полчек, вы были очень добры ко мне. Я не забуду вас в молитвах Вечне Нашёптанной.

– Счастливого пути, Завирушка, лёгкого служения. Один вопрос, на прощание: что вы помните о своих родителях?