Дневники дьявола

Еще три дня назад Даниил принес с почты небольшой посылочный ящик, адресованный на мое имя. Он поставил его в коридоре и, только после отъезда мужа, я решила поинтересоваться содержимым.

В посылке оказалась стопка тетрадей. Я достала одну из них в потрепанной клеенчатой обложке черного цвета с оттиском ромбиками. Бумага в ней была шершавая и пожелтевшая, но выведенные чернилами ровные строчки прекрасно читались и я ,не вникая особо в смысл написанного, пробежала глазами по случайно открытой странице.

Автор скрупулезно описывал детали, свои ощущения и эмоции, но как то отстраненно что ли, будто писал очерк… Почему очерк? Действительно, почему?

Я внимательно перечитала страницу и вдруг отчетливо увидела маленький садик, лежащую на земле девушку и измазанную кровью ладонь…

Странно, но внутри у меня похолодело. Зябко передернув плечами, я закашлялась, до того реальной показалась мне эта картинка, услужливо воспроизведенная в деталях моим воображением по рукописи неизвестного автора.

Я быстро захлопнула тетрадь и кинула ее в ящик. Тупо уставившись на посылку я никак не могла найти хоть сколько-нибудь удобоваримое объяснение моим ощущениям. Буквально через несколько секунд отсутствие объективной причины, вызвавшей тревогу, породило необъяснимый страх. А бояться я очень не люблю.

Надо было действовать и, поскольку меня все еще морозило, я решила сочетать приятное с полезным. Как в основном принято расслабляться у нас, в России? В чем мы по обыкновению топим или, по крайней мере, пытаемся утопить, наши неприятности, боль и страхи? Ну так и я не исключение, особенно если умные мысли разбежались в неизвестном направлении на весьма неопределенное время.

Проигнорировав предписания врачей, я без промедления достала начатую бутылку чешской «Бехеровки», налила в аккуратную стопочку содержимое и плюхнулась в уютное плетеное кресло. Ликер на травах источал привычно успокаивающий аромат. Я бездумно полюбовалась искорками света лампы ,отраженного хрустальными гранями стопочки, быстро выпила божественный напиток и привычно сопроводила улыбкой согревающее тепло.

Душа, окунувшись в ароматный поток знаменитого аперитива, блаженно потянулась и внутренним голосом спокойно поинтересовалась, что же меня так напугало. Странно, но ответ на этот вопрос мое сознание так и не сформулировало.

Какое-то необъяснимое чувство тревоги перекрывало все доводы разума. Мне, начальнику отдела криминальной хроники популярной и солидной газеты, довольно часто присылают свои опусы начинающие журналисты, надеясь на сотрудничество с нашим изданием и эта очередная посылка, скорее всего, из этого же ряда почтовых отправлений. Но, откуда тогда этот внезапно возникший внутренний мандраж?

Умные мысли явно не спешили себя обнаруживать. Ладно, поведем разбор ситуации от простого. Почему так много тетрадей? Что это – труды всей жизни тайного таланта, на старости лет решившего выйти из тени? Но тогда почему он прислал их мне, я ведь не работаю в издательстве и не являюсь литературным агентом, критиком или спонсором начинающих дарований?

И, самое главное, почему меня обуял просто ужас, будем называть вещи своими именами, после прочтения всего лишь одной страницы? Не потому ли, что садик и все что я увидела за короткий миг, показалось мне знакомым? Мистика какая-то…

Так, хватит гадать, зло сказала я себе и решительно достала тетрадь из посылки. На первой странице стояла цифра 1 и дата 29 сентября 1972 года, все страницы далее были пронумерованы. Я достала еще одну тетрадь и снова открыла первый лист. На нем была снова цифра 1 и дата 31 мая 1975 года. Аналогичные пометки были и в остальных тетрадях, менялись только даты, при чем в каждой следующей тетрадке они относились к более позднему времени.

Запись на первой странице последней тетради была датирована 12 апреля двухтысячного года. Эта тетрадь была исписана только до половины и последняя запись была сделана в начале января две тысячи первого. Дальше было пусто. Что-то опять екнуло внутри. Смутная догадка мелькнула в глубинах сознания, но тут же скрылась в темноте. У меня что-то связано с этими цифрами? Я лихорадочно перебрала в памяти все знаменательные даты, события, связанные со мной или близкими. Ни-че-го!

Чувство тревоги стало оттесняться нарастающим раздражением на себя. Мне что, делать больше нечего в выходные дни, как читать чьи-то дневники и копаться в собственных ощущениях на чужие откровения?! Так,спокойно, отнесу-ка я посылку в понедельник в редакцию, пусть секретариат переправит ее с оказией ребятам из издательства, они в рабочее время почитают и определят на что это годно.

Внутренне поблагодарив себя за разумный выход, я кинула тетрадь на низ ящика и уже хотела сложить туда всю стопку, как вдруг взгляд зацепился за уголок листка, высунувшегося между страницами.

Я машинально потянула за край и достала сложенный вдвое лист хорошей офисной бумаги с напечатанным на нем текстом. Несколько сухих строчек мгновенно объяснили мне причину тревоги. Да, это были дневники и … я не просто знала их автора.

– Боже мой, ну почему опять мне? Неужели я еще не заплатила сполна за мое неуемное любопытство и настырность? Единственное понятное мне оправдание уже потраченного здоровья, времени и душевных сил , в искреннем сопереживании жертвам этого морального урода. Чем я еще могу им помочь? Ну ничем же! Тогда для чего его дневники мне, ведь и без своих излияний он мне противен больше некуда! Господи, милосердный, ну чего ты от меня еще хочешь? – чувства смешались в странный коктейль, но в конце концов любопытство победило и я взяла из стопки последнюю недописанную тетрадь.

В сопроводительной записке содержалась ссылка на страницу в ней, которую, по словам писавшего, мне следовало прочитать, прежде чем ознакомиться с остальными записями. Пролистав ее, похолодевшими от дурного предчувствия пальцами, я нашла указанный текст.

Но когда я начала читать, строчки странным образом растворились. В этот миг я увидела лицо Антона, даже не его лицо, а его шевелящиеся губы и услышала отчетливо голос. Как меня в тот момент «не хватил Кондрат» я не понимаю до сих пор. Со мною говорил покойник и этот «глюк» был так реален, что я отчетливо различала даже весьма экзотический и редкий запах его парфюма.

Как вообще такое возможно я объяснить себе не смогла, да и не особо пыталась, но с того дня еще долго в моих кошмарных снах из небытия возникало это видение, пока я ,видимо, не выполнила до конца возложенную кем-то на меня миссию. Я сделала то, что сделала и не мне судить, правильно ли я поступила. Исполняла ли я волю высших сил или нахально выдавала за возложенную на меня миссию собственные умозаключения и привычный стиль поведения, но исправить ничего уже нельзя и мне отвечать за свой выбор. В тот же миг, я ,как завороженная, смотрела на шевелящиеся губы призрака и впитывала каждое его слово:

– «Мария Станиславовна, нет, Маша, Машенька, девочка моя! Ты единственная, кто смог бы понять меня. Мы с тобой одной крови, а все остальные- жалкие плебеи, быдло и смрадные черви. Ты – моя королева Марго, но я не хлюпик Мастер, я – твой Воланд. Как же ты до сих пор не поняла этого? Ты – исключительная! Ты – Богиня! Ты –равная мне, но я готов служить тебе, как ничтожный раб, угадывая и исполняя каждое твое желание только за радость видеть тебя, слышать тебя, удостоиться ,хоть изредка, твоей снисходительной улыбки! Я надеялся, что ты прозреешь наконец и поймешь кто на самом деле может сделать тебя счастливой! Я мог бы ждать вечность, но у нас ее нет! И я буду действовать! Третье тысячелетие будет нашим!»

Губы исчезли. Зрение приобрело утраченную четкость и я взглянула на дату. Запись была датирована 31 декабря 2000 года. Следующая, от 7 января две тысячи первого была последней, ведь восьмого его убили…

Медленно положив тетрадь на стол я опустилась в кресло. В висках стучало. Мне было жутко. Лоб и все тело покрылись липкой испариной .

«Вот прижал, так прижал, подумала лягушка, когда по ней проехал автобус…» – некстати решил пошутить внутренний голос, но улыбка у меня не получилась.

Н-да, привет с того света, да еще и объяснение в любви! Как оказалось не все нежные признания вызывают чувство эйфории, теперь я это прочувствовала буквально собственной шкурой.

«А мы не ждали вас, а вы приперлися!»– чудило подсознание , видимо, пытаясь вывести меня из оцепенения.

–Отвяжись, худая жизнь!– вслух ответила я сама себе и на ватных ногах поплелась под душ.

Колючие, упругие и просто ледяные струи воды хоть и не сразу, но сделали свое дело. Минут через десять, продрогшая до костей, но явно пришедшая в себя, я, завернувшись в толстенный и огромный банный халат мужа, бодро пошагала в гостиную.

Достав из бара полную бутылку оригинального «Арарата», бокал на толстой кургузой ножке и плитку горького шоколада я устроилась в любимом Данькином кресле, в котором ,при желании, можно было разместить маленького слона. Муж изготовил его по собственному эскизу, называл троном, но практически все время им пользовалась я.

Обитое длинным и удивительно мягким искусственным мехом, кресло было таким уютным, что я, забравшись в него с ногами, чувствовала себя как на необитаемом острове, недосягаемой и защищенной. Вот и сейчас кресло-остров, коньяк с шоколадом и весело пищащий голосом очередной «звездюльки» телевизор прекрасно справились со своей задачей.

Дрожь в теле постепенно унялась и я, утопая в мохнатых подушках, начала планировать наступающий вечер. Примерив любимые фильмы к своему настроению я выбрала «Скарлет» и, поставив диск, критически оглядела натюрморт на столе. Явно недоставало лимона и мороженного, гулять так гулять!

Спрыгнув со своего острова в пришвартованную к удобному камешку «шлюпку» в виде «кошкомордых» пушистых тапочек, я резво погребла к холодильнику, достала мороженое, лимон и через минуту тонкие золотистые ломтики красиво улеглись на тарелочке в привычном рисунке.

Я уже собиралась, взяв тарелку с лимонами и лоток с мороженым, вернуться на свой остров, как глаз помимо моей воли зацепился за ящик на кухонном столе. Чувство покоя мгновенно исчезло, но его место на сей раз заняла не тревога, а злость. Я разозлилась на себя и очень сильно.

–Тоже мне, королева Марго! Ошибаешься, Антоша, до Воланда тебе как до Луны пешком… Но вечер ты мне,гад, уже испортил. Ладно, посмотрим, что ты там излил! Провались ты пропадом, но я прочту твои чертовы дневники.– громко сказала я в пустоту.

«Неприлично читать чужую исповедь? Возможно, но в последние годы своей жизни я уже так много времени посвятила неофициальному расследованию убийства Антона Максюты, что пора бы поставить точку. Сначала я хотела понять кто и за что его убил, но скоро поняла, что было так много желающих и так много было за что и первый вопрос стал последним… Я встретилась не с одним десятком людей, знавших Антона и они были очень разными. Мне это расследование чуть не стоило жизни. И в конце концов, мне просто любопытно, чего я еще не знаю?» – оправдалась я перед собой и, сложив все тетради в стопку, переместила их на журнальный столик, так и оставив на кухне тарелочку с тонкими золотистыми ломтиками и тающее мороженое.

Закончив чтение и закрыв последнюю тетрадь через несколько часов я в изнеможении откинулась на спинку кресла и потянулась к бокалу, стоявшему на столике под светильником. Он, как, впрочем, и бутылка коньяка, оказался пустым и это удивило меня несказанно, так как голова была свежа как никогда.

Вся информация, полученная из первоисточника, органично вписалась в образ, уже составленный по рассказам многих людей и документам из папки Кирилла. Душевные испражнения только заполнили редкие пробелы и пазл сложился в абсолютно завершенном виде.

В тот момент я не испытала страха и до меня ещё не дошел истинный смысл слов Антона, которые он адресовал мне в канун «нашего тысячелетия». Все-таки польщенная его признанием, я тогда еще не понимала, что выстрел после рождества спас и мою семью от трагедии, ведь помехами на пути исполнения очередной прихоти Антон считал Даньку и мое равнодушие. И то и другое, он собирался устранить. Зная мужа и себя, а теперь и все о Максюте не сложно было просчитать методы, которыми Антон решил бы проблемы, но у меня, противоестественным образом, и мысли не мелькнуло на эти темы.

Как завороженная я снова открыла первую тетрадь. Боже, как же любил себя Антоша, как тяготился тем, что о его «подвигах» и истинном отношении к окружавшим его людям он не может поведать миру, как гордился своей хитростью , умением ломать людей, их судьбы, плести интриги, вести «подковерные игры» и …

Жестокий, корыстный, расчетливый, властный самодур и хладнокровный убийца весьма умело маскировал свои истинные чувства, доверяя их только этим пожелтевшим от времени и потрепанным страницам. Засаленные уголки тетрадей красноречиво указывали на то, что автор неоднократно перечитывал написанное. Монстр любовался собой!

– Стоп! – сказала я сама себе, сложила тетрадки аккуратной стопкой и , положив их в пакет, засунула его за упаковочные коробки, стоящие в углу балкона, не захотев оставлять эти, фонившие злобой и мерзостью бумажки в квартире.

Мне ужасно захотелось вымыть руки, да и вообще смыть с себя пыль прочитанных страниц и опять, совсем некстати, вспомнился анекдот про чукчу женившегося на француженке. Когда молодожена спросили, доволен ли он женой, тот ответил, что вполне, вот только очень грязная попалась ,однако. На вопрос любопытного почему грязная, чукча ответил, что жена по три раза на день моется. Вот так и я второй раз за вечер лезу под душ.

Постояв попеременно под холодными и теплыми струями, я почувствовала, наконец, усталость. Видимо презрение и брезгливость давлели до этого момента не только над страхом, но и над всеми чувствами и ощущениями. Было уже позднее воскресное утро и надо было хоть пару часов вздремнуть. Я юркнула под одеяло и мгновенно уснула.

****

Разбудила меня веселая мелодия сотового телефона. Не открывая глаз я прижала трубку к уху и бодрый голос мужа известил меня о том, что он застрял на стройке еще на неделю, как минимум, по причине весенней распутицы.

– Котик, ты не скучай! Я, как только дорога подсохнет хоть немного, вылечу к тебе! – заливался в трубке непонятно от какого восторга Данька, окончательно выведя меня из транса.

– Лететь не надо, лучше прокрадись, меньше шансов нарваться на ментов. Ладно, не парься, у меня тут подкатило чем время занять.

– Это чем или кем? – полюбопытствовал муж.

– И чем и кем, но меньше знаешь – крепче спишь! – ухмыльнулась я на игривый намек.