Дневники дьявола

Сон никак не шел. Антон вспоминал лихорадочно отцовский «Зингер», все виденные им подходящие сцены в целомудренных, урезанных цензурой, импортных кинофильмах, жаркие слова героев-любовников, описание этих самых сцен в перепечатанных «самиздатах».

Из всего этого сумбура он пытался составить план покорения Надежды. Прозаичные позывы грубо оборвали сладкие грезы. Выскочив с террасы в одних трусах, он забежал за дерево. Освобожденный мочевой пузырь перестал отвлекать его внимание от приятных мыслей. Антон приготовился ждать. Но тут дунул ветерок и стоять босиком стало прохладно.

–Ну что она, в ведро что ли писает ночью ?– зло подумал он о Надежде, которая с их прихода не выходила из дома. Ночь входила в самую короткую, но и самую непроглядную, при затянутом тучами небе, предрассветную стадию. Окончательно замерзнув, Антон решил вернуться за одеждой.

У дома он столкнулся с Михаилом, которого так же выпитое пиво выгнало из теплой постели.

– Что, тоже пивко слить бегал? – хохотнул Михаил и трусцой побежал к туалету. Через минуту он вернулся в дом, а Антон быстро натянул в темноте брюки и рубашку, отметив, что это одежда Ивана, но переодеваться не стал, быстро обулся в ивановы же ботинки, большие – не маленькие, и быстро вернулся на свой пост.

На этот раз ждать пришлось не очень долго. Скрипнула дверь дома и по дорожке торопливо пробежала Надежда. Стоявший в шаге от туалета Антон услышал журчание и задохнулся от вдруг ярко вспыхнувшей в памяти картинки, открывшихся при наклоне влажной норки Дуськи. Он представил себе, как будет жарко и сладко его плоти в упругих тисках аппетитного девичьего тела и решительно шагнул к туалету, как раз в тот момент, как Надежда открыла дверь. Правой рукой зажав ей рот, он левой крепко подхватил девушку за талию и потащил ее в глубь сада.

Сначала, оторопевшая от неожиданности, Надежда не сопротивлялась, но когда он опустил ее на траву и навалился всем телом, она стала извиваться под ним и попыталась укусить его за руку.

Антон страстно зашептал ласковые слова, начал свободной рукой неумело гладить руки девушки, грудь и бедра через ткань ночной рубашки, коленками освобождая себе путь к желаемому. Надежда продолжала извиваться под ним и, когда он стал расстегивать брюки, умудрилась таки укусить его за средний палец. Антон разозлился.

–Чего кусаешься теперь? Сама задом весь вечер крутила, а теперь целку-недотрогу из себя корчишь? – зло прошипел он, дыша пивным и водочным перегаром в лицо девушке.

Надежда протестующее замотала головой и прямо взглянула на него. Ее глаза больше не смотрели на него кокетливо и похотливо, они пронзали знакомым злым взглядом Дуськи. От этого взгляда закипела ярость.

Проклятая Дуська, опять хочешь всё испортить, снова унизить ! Ну уж нет, на сей раз не выйдет! – пронеслось в голове Антона. Он резким движением высвободил из брюк и трусов набухшую плоть и, разорвав на девушке тонкую ткань ночной рубашки, стал рвать и ее трусики.

Надежда из последних сил пыталась вырваться, она обеими руками уперлась в грудь Антона. Еще миг и правая ладонь могла разжаться, освободив ее крик. Свободной рукой Антон нащупал у бедра камень и, схватив его, ударил по голове девушку. Она, приглушенно и коротко вскрикнув, обмякла и затихла.

Антон опустил камень и тупо уставился на свою жертву. Надежда лежала под ним с широко открытыми глазами и не дышала. Он успокоил свое дыхание и наклонился к ее груди. Биения сердца не было слышно. Антон стал медленно отползать от девушки. До него начал доходить смысл произошедшего. Он убил Надежду. Теперь для него все кончилось. Ничего не будет, ни института, ни карьеры, ни денег, ни своего города.

Ни – че – го и ни –ког -да !.

Он поднялся и заметил на рукаве рубашки темное пятно. Кровь была не его. Он снова наклонился к девушке и увидел, как из правого виска, по которому он видимо попал камнем, стекает тоненькая струйка темной крови. На его ладони тоже была кровь. Рубашка, брюки, ботинки были заляпаны грязью. Антон машинально вытер липкую от крови ладонь о рубашку и огляделся по сторонам. Сердце было готово вырваться из груди. Он лихорадочно пытался сосредоточиться.

« Так, спокойно! Надо убрать улики!» – билось в воспаленном мозгу.

Антон нагнулся, поднял камень и стал пятиться от трупа. Зайдя в туалет, он бережно опустил камень в вырез пола и услышал тихий всплеск где-то внизу. Антон прислушался. Все было тихо. Ночь была на излете и скоро забрезжит рассвет. «Надо торопиться! Только бы никто не вышел из дома! » – словно кто-то изнутри подсказывал ему, рисуя четкий план.

«Главное не суетиться и ничего не забыть. Следы…» – Антон опустил взгляд на ботинки. «Стоп, это же не мои. Это же все Ванькино…»

Антон быстро прошмыгнул на террасу и убедился, что его одежда и обувь не на нем. Усмехнувшись, Антон подумал: «Надо же, как складно получилось. Как знал…»

Он быстро и тихо снял ботики, рубашку и брюки и стал их осторожно надевать на спящего Ивана. Иван пьяно замычал и загнусил :

–Ну не надо, дай поспать !

– Я тебя только раздену! – прошептал ему Антон, натягивая на Ивана рубашку и брюки. Ширинку и пояс брюк он застегивать не стал. Натянул на ноги Ивана носки и надел один ботинок, другой оставил лежать у кровати. Потом он отлепил от ботинка Ивана кусочек грязи и намазал другу ладони и пальцы рук.

Стало уже светать. Антон проверил все ли сделано так, что бы любой мог подумать, что его пьяный друг пришел с улицы и, даже не разувшись до конца, рухнул на постель. Потом он внимательно осмотрел себя, нет ли на теле грязи, ссадин или синяков. Вполне удовлетворенный результатом осмотра Антон вытер тщательно руки о рубашку друга, улегся в постель и затаился под одеялом. И вдруг его решимость и расчетливость начали улетучиваться, уступая место животному страху. Зубы начали бить чечётку. Надо было взять себя в руки, постараться заснуть или, хотя бы, притвориться спящим, когда встанут Валерка с Михаилом. Иван мерно похрапывал, а Антон цепенел от ужаса.

Минуты растянулись в вечность. Антон уже решил сам пойти разбудить Валерку, яко бы идти на рыбалку, но остановил себя и вскоре услышал приглушенный стеной звон будильника. Это, видимо, Надежда позаботилась о том, что бы компания, как и намечалось, с утречка собралась на рыбалку, и она успела до прихода отца навести порядок, что бы брату опять не попало за ночных гостей. Антон сквозь прикрытые глаза напряженно уставился на входную дверь дома.

Первым выскочил из двери с всклокоченной шевелюрой Валерка и галопом понесся к туалету. Следом снова хлопнула дверь и Михаил потрусил туда же. Антон услышал голоса в конце двора, но слов не разобрал. По-видимому, Михаил торопил Валерку освободить помещение. Еще несколько минут было тихо, потом послышался крик : «Валера!» Через минуту утреннюю тишину разрезал утробный вой: «На-дю-ха-а-а-а!»

Антон сорвался с пола и босой, в одних трусах кинулся в сад, где перед убитой им девушкой стоял на коленях Валерка, и соляным столбом застыл Михаил. Антон, делая вид, что продирает глаза, стал тереть лицо ладонями и хриплым от волнения голосом спросил :

–Чо орете?

Валера, стоя на коленях перед телом сестры, выл покачиваясь из стороны в сторону непрерывно:

–Надюха-а-а, Надюха-а-а, Надюха-а-а!

Антон сделал вид, что он не понимает, что случилось, опустился на колени рядом с Валеркой и, осипшим от нахлынувшего очередной волной страха голосом, спросил у него :

–Чо с ней?

Валерка перевел на него красные воспаленные с похмелья глаза и, явно не понимая вопроса, уставился на Антона немигающим взглядом и он забыл как дышать, потому что вдруг подумал, что Валера догадался кто убил его сестру и сейчас вцепится ему в горло. Антон не мог отвести взгляда от Валеркиных безумных глаз и невольно вздрогнул от голоса Михаила :

– Надо милицию вызывать. Телефон-то где?

Валерка не сразу смог услышать и понять вопрос, но осознав, еле ворочающимся языком ответил, что автомат на улице на углу, и Антон, как был босиком и в трусах, рванулся с колен и побежал к автомату, спасаясь от валеркиных глаз. Его трясло, как в лихорадке, и Антон не сразу смог попасть пальцем в кружки телефонного диска, чтобы набрать 02. Срывающимся голосом он сообщил дежурному, что они с друзьями нашли девушку, лежащую на земле, что она не подает признаков жизни и, посмотрев на угол соседнего дома, где висела табличка с адресом, сообщил куда надо ехать милиционерам.

Когда Антон вернулся в дом, Валерка и Михаил курили у входа в садик, и он сообщил им, что милиция сейчас будет. Дрожь не унималась и Михаил, решив, видимо, что парень просто замерз, отправил его одеваться. Антон прошел в террасу, взял свои вещи и вышел на крыльцо, чтобы одеться на глазах Валеры и Михаила. Он присел на порог, чтобы надеть носки с ботинками, но руки ещё не слушались и пришлось засунуть кисти рук себе в подмышки, как бы согреваясь. В это время подъехал милицейский УАЗик и Антон, демонстративно поставив на крыльцо свои чистые ботики, остался в одних носках.

Два лейтенанта быстро осмотрели место, где лежала девушка, убедившись, что она мертва, по рации вызвали службы, и один из них подошел к крыльцу, где стояли Антон, Валера и Михаил.

Заметив, что руки у него перестали трястись и, удивляясь своему вдруг наступившему спокойствию, на виду у всех присутствующих Антон неторопливо обулся, аккуратно оправил чистые рубашку и брюки. Началось выяснение обстоятельств. Через минуту, узнав, что они вечером пришли вчетвером, и Иван всё ещё спит на террасе, один из милиционеров прошел внутрь. Через минуту, он появился на пороге и позвал товарища, а еще через несколько минут на крыльцо, в сопровождении двух милиционеров, покачиваясь, вышел Иван в грязных и мятых расстегнутых брюках, расстёгнутой рубашке и в одном ботинке. Второй ботинок, аккуратно держа за шнурки нес один из милиционеров, рассматривая налипшие на нем грязь и траву.

Иван недоуменно посмотрел всё ещё слипшимися глазами вокруг и, тупо уставившись на скованные наручниками руки, скорее рухнул, чем сел на крыльцо. Валерка и Михаил непонимающе посмотрели на милиционеров. Изобразил на своем лице недоумение и Антон. И тут Валера , видимо , заметил кровь на рубашке Ивана и расстегнутые брюки. Зарычав и замотав головой он рванулся к нему, вытянув вперед руки с явным намерением задушить убийцу сестры, но один из милиционеров перехватил его.

Антон и Михаил помогли оттащить хрипящего и рвущегося к Ивану Валеру, увели его в дом, а подъехавшая следственная группа начала свою работу. Опрашивали их долго, рассадив по разным комнатам. Потом Надежду увезла спецмашина и почти сразу после этого к крыльцу, где стояли уже опрошенные Валера, Антон и Михаил подошел отец Валеры и Надежды, которого с работы привез милицейский УАЗ. Судя по выражению его лица он уже знал о случившемся.

Это был мужик истинно сибирской породы, высокий и мощный. Его большие серо-зеленые глаза, которыми в последний миг своей жизни на Антона смотрела Надежда, стали ощупывать каждую клеточку на его лице. И Антон чуть не сдался под этим взглядом. Душа его задрожала, и он готов уже был, разразившись рыданиями, сознаться в содеянном, но в это время этот здоровенный мужик покачнулся и, хрипя и схватившись за грудь, повалился навзничь. Пока ехала скорая милиционеры неумело пытались оказать мужику первую помощь, но их усилия были тщетны. Валерка в одно утро лишился сестры и отца, но Антону было на это наплевать. Он успокоился совершенно и радовался, что не успел раскваситься и признаться в убийстве.

Глава пятнадцатая.

Когда мы пили чай на уютной кухонке, и Иван неспешно рассказывал мне о том, что случилось с ним много лет назад, о своих предположениях, я еще не знала, на сколько он был прав. Мне все еще не хотелось верить в очевидное. Я, как завороженная, молча слушала его глубокий голос.

Ивана осудили на 15 лет лишения свободы. На суде Антон выступал как свидетель, почти ничего не добавив к тому, что установило следствие. Он старался не смотреть ни в сторону скамьи за решеткой, где сидел Иван, ни в зал, где сидели его родители и сразу после допроса вышел из зала суда,сославшись на занятия в институте. Его приняли в строительный институт без экзаменов, учтя перенесенный стресс.

Антон не написал другу ни одного письма ,вычеркнув Ивана из своей жизни. Потом от родителей он узнал, что Ивану в зоне добавили еще срок и очень обрадовался этому. За год до окончания института на охоте отца Антона задрал медведь, через пару месяцев следом за мужем ушла из жизни и мать. Похоронив родителей, Антон подал дом и перестал приезжать в родную деревню. Не хотелось ему случайно встретиться с Иваном, совсем не хотелось.

Иван вышел на свободу через долгие 27 лет. Ему, как и Антону, было 44 года. В деревню он возвращаться не захотел. Мать умерла за три года до его освобождения, отец беспробудно пил, когда выходил из тайги, в которой со смерти жены жил почти весь год. Для деревенских Иван был и навсегда останется убийцей, а с такой славой в родной деревне делать нечего. Он подался в тайгу под Каргасок, устроился в лесничество, срубил себе дом и стал жить на заимке.

Все годы в колонии, где его окружало мало людей, отвечающих этому званию, Иван много думал, вспоминал секунда за секундой вечер и ту страшную ночь в доме Валерки. В один из январских дней в его сознание вдруг пробилась яркая картинка, как Антон натягивает, не снимает, а именно натягивает на него одежду. И еще он вспомнил, как он сам, прежде чем лечь в постель, по привычке, выработанной с детства ,снял рубашку, брюки, носки и аккуратно сложил их на стул рядом с кроватью .

Мысль, которая пронизала его всего насквозь, колючей проволокой впилась в мозг: «Это же Антон убил. Вот почему он прятал от меня глаза на суде, не написал даже письма в зону.» До свободы с этого дня оставалось тогда еще долгие двадцать лет. Сначала мысли о мести его душили, но постепенно он стал привыкать к участи мученика за чужие грехи. Потом сблизился с батюшкой в православном приходе колонии и тот в долгих беседах приучил его к мысли о прощении. Что бы не искушать себя, подальше от возможной встречи с Антоном Иван после освобождения удалился в тайгу. Но от судьбы не уйдешь.

****

Как разухабистый барин, в своей пьяной щедрости, Антон наливал всем желающим и на охотничий костерок на краю таежной деревеньки к полуночи собралось почти все мужское население. К утру на полянке угомонились, свернувшись калачиком кто где.

Иван с утра решил зайти в сельмаг, пополнить запасы на заимке и проходил мимо компании на берегу по пути в деревеньку, а когда возвращался обратно, то столкнулся с Антоном на одной тропинке, когда тот вылез из уазика по нужде. Иван узнал его сразу. Не очень тяжелыми были прошедшие 29 лет для Антона, он лишь заматерел и залоснился от важности и самодовольства. Дорогая куртка и толстая золотая цепь на распахнутой груди демонстрировали достаток. Где уж было ему узнать в заросшем по самые глаза таежнике своего друга, которого много лет назад он без колебаний подставил под карающий меч правосудия вместо себя.