В плену королевских пристрастий

– В ответ на это, я бы мог сказать, что факт моей женитьбы доказать Вы никак не сможете, но не буду, так как не хочу сделать несчастной эту куколку, она слишком хороша для меня. У меня другая просьба.

– И какая?

– Я думаю, это маловероятно, что я выживу… но я знаю одну цель, ради которой, Господь мог бы даровать мне исцеление… возможно, если Вы пообещаете мне это, Господь даст мне шанс…

– Что ты имеешь в виду?

– Отдайте меня королеве.

– Ты соображаешь, о чем просишь? Она с трудом выносит твое присутствие… ты же знаешь. Зачем тебе это?

– Хочу заслужить прощение… Ее прощение. Доказать, что жизнь готов не только отдать… посвятить ей… лишь это может быть смыслом… Иначе смысла нет, – шут закашлялся и ненадолго замолчал, а потом продолжил: – Вы не пожалеете, мой государь, о таком решении. Рядом с ней будет тот, к кому ревновать Вам нет никакого смысла, но при этом тот, кто способен ее защитить и оградить от любых домогательств и попыток покуситься на ее честь и достоинство или хоть чем-то уязвить или обидеть ее. Ко всему прочему она будет знать все обо всех, а Вы… Вы будете знать все о ней…

– Зачем мне то?

– Она молода… настолько молода, что в дочери Вам годится… Она, конечно, никогда не посмеет нарушить слово, но неужели Вы хотите, чтоб Вам принадлежало лишь ее тело, а ее сердце принадлежало кому-то кроме Вас?

– До чего же ты ядовитый… У тебя язык, что жало… И в кого ты такой?

– Вам грех жаловаться, мой государь… – шут снова закашлялся и прижал руки к груди, потом отдышался и продолжил: – Мой яд еще ни разу не причинил Вам вреда, и шел всегда лишь на пользу.

– Это лишь потому, что я знаю отличное противоядие и умею пользоваться им. Иначе я бы давно лежал в могиле.

– Вы несправедливы ко мне… я много раз говорил Вам и повторю вновь, я никогда не желал Вашей смерти. Я хотел получить лишь ее, – шут рукой оперся о кровать и с трудом чуть приподнялся с подушек. – Да, я поступил богомерзко и подло и обрек ее на муки, но видит Бог, я не знал, к чему это все приведет и не хотел того… и я раскаиваюсь в этом. Неужели Вам до сих пор мало всех тех унижений, которым Вы подвергли меня? И Вас до сих пор ничто не убедило в том, что именно Вашей смерти я не желал?

– Хорошо… хорошо… Возможно, все так и есть… Но ты понимаешь, что ты ей антипатичен? За что ты хочешь мучить ее вновь своим постоянным присутствием? Ты считаешь, она мало натерпелась из-за тебя?

– Она христианка, она должна простить. Это необходимо в первую очередь ей. Если ей это не нужно, я умру… Господь вряд ли позволит мне выжить и вновь обречь ее на несправедливые муки… Положитесь на Его волю, Государь.

– Ты замечательно умеешь убеждать… ладно, я постараюсь уговорить ее… но если она откажется в категоричной форме, я заставлять ее не буду.

– Вы не хотите доверить решение Богу? Неужели из-за нежелания спорить с супругой, Вы допустите, чтоб она осквернила свою душу тем, что идет наперекор Его воли и заповедям о прощении? Вы ведь супруг и должны радеть не о своем комфорте, а об ее благе… истинном благе, заметьте.

– Хватит! Не тебе учить меня и обвинять в нерадении к супруге! – король в раздражении ударил ладонью по ручке кресла, а потом едва слышно раздраженно пробормотал: – Как же я жалею порой, что не убил тебя тогда…

– И что Вам мешает сделать это сейчас? Возьмите кинжал и завершите то, что не получилось у той, которая хотела занять Ваше место… а можете приказать это сделать охране, если не хотите марать руки о такое ничтожество как я.

– Замолчи! Я знаю, что обязан тебе жизнью…

– И что с того? Разве это обязывает вас хоть к чему-то? Если Вы не хотите даже выполнить то, единственно ради чего Господь может даровать мне исцеление, что сдерживает Вас сразу прекратить мое бренное существование? Какая разница произойдет это немедленно или через несколько дней?

– Все! Сказал же, чтоб рот закрыл! – гневно проговорил король, поднимаясь с кресла, потом помолчал немного и тихо добавил: – Если выживешь, будешь при ней, и лишь она будет решать твою судьбу, обещаю.

– Благодарю, Ваше Величество, – едва заметно склонил голову шут и в изнеможении откинулся на подушки.

– Я пришлю тебе врача, он подежурит у тебя, – проговорил король, и не прощаясь, вышел.

На следующее утро король выбрав удобный момент, когда был наедине с королевой, рассказал ей, что пообещал шуту.

– Ваше Величество, – королева устремила на него пристальный взгляд, – Вы понимаете, что требуете от меня то, с чем я никак не могу согласиться?

– Алина, я пообещал ему это. Не делайте из меня клятвопреступника. Я прошу Вас.

– Это выше моих сил… держать его при себе.

– Если выше Ваших сил, то в том случае, если он все же выживет, прикажете его казнить. Вас же не беспокоит общественное мнение. Вот и казните его без объяснения причин.

– Хотите, чтоб я взяла такой грех на душу?

– Какой грех, о чем Вы, моя дорогая? Это Ваше право отныне распоряжаться его жизнью и судьбой… А не хотите казнить, отправьте в темницу, там он Вам досаждать не будет.

– Хорошо, – губы королевы зло изогнулись, – я согласна. Отныне он будет моим шутом, только как бы Вы потом не пожалели об этом…

– Не пожалею… – король усмехнулся, – не мне жалеть о том.

19

Лишь через несколько дней король спустился в темницу и приказал привести к нему принцессу Стеллу.

– Она явно беременна, Ваше Величество, – с поклоном доложил ему начальник темницы. – Она часто теряет сознание, и ее нередко тошнит.

– Может, притворяется? – недоверчиво осведомился король.

– Нет, не похоже, Ваше Величество… Во-первых, она пытается это скрывать, а во-вторых, я много видел беременных женщин, и очень похоже, что она одна из них, хоть срок должно быть совсем небольшой.

– Хорошо, что предупредил, – кивнул король. – Я учту это. Веди ее сюда.

Охранники привели принцессу Стеллу и заставили встать перед королем на колени, закрепив ее связанные за спиной руки цепью, прикрученной к полу. После чего вышли из темницы, оставив пленницу наедине с королем.

– Ну и как тебе здесь? Не тоскуешь по прежним покоям? – иронично осведомился король, первым нарушив молчание.

Стелла чуть приподняла голову, зло посмотрела на короля и сквозь зубы процедила: – Можете не упражняться в остроумии, я все равно не оценю, а других зрителей нет.

Король шагнул к ней и рукой резко запрокинул ей голову: – Ты не зли меня, девочка, а то в качестве зрителя я палача приглашу, и он будет не только наблюдать за нашим общением, но и активно в нем участвовать… а тебе, да и ребенку будущему это вряд ли окажется полезно.

– Значит, Вам уже доложили… – поморщилась Стелла, – только что Вам о том беспокоиться, или Вы девять месяцев ждать будете?

– Почему бы не подождать? Я хоть и объявил Стефана неродным мне, но ребенок его здесь не причем, пусть живет… может даже титул ему какой со временем дам.

– Не его это ребенок, можете не утруждаться, – Стелла дернула головой, пытаясь высвободить ее из захвата руки короля, но это ей не удалось, король еще крепче сжал руку и сильнее запрокинул ей голову.

– А чей?

– Вам-то что до того? Я преступница. Ребенок у меня не от принца, зачем Вам знать от кого? Посмеяться хотите?

– А хоть бы и так. Говори. Все равно сказать заставлю. К тому же ты неспроста в прелюбодействе призналась… Ведь никто за язык тебя не тянул.

– Хорошо, скажу, – Стелла скривила губы, – можете начинать смеяться. Я предпочла принцу Вашего шута.