Пьесы для провинциального театра

– Потише!

– Чего орёшь, как резанная?

– Да рожает она!

Пополнение

И тут паровоз резко сбавил ход, запыхтел, затормозил и через несколько минут раздалось долгожданное: «Приехали!».

– Не спешите покидать свои места. Сначала выходят первые вагоны, – объявил проводник.

Но его уже никто не слушал. Все начали спешно собираться, гвалт поднялся такой, что голос Татьяны потонул в этом человеческом потоке разнообразных мыслей, сказанных вслух.

– Будьте с мамой, ни на шаг от неё, я сейчас вернусь, – приказал Филипп детям и первым выпрыгнул на перрон.

Люди из душных вагонов попадали на леденящий, обжигающий дыхание воздух. Они беспомощно оглядывались по сторонам, пытаясь определить, куда их забросила судьба.

– Похоже, северные края. Что это за станция?

– Не подскажете, что за область?

– Говорят, Архангельская.

– Это в какой же стороне?

– Где Северное море.

– Боже мой, это ж мы у чёрта на куличиках оказались!

Вокруг железнодорожного полотна глухой стеной стояли заснеженные леса и ни одного огонька или признака городской жизни не было ни вблизи, ни вдали.

Филипп спешил к крошечному, деревянному зданию станции, видневшемуся впереди, задавая одни и те же вопросы всем встречным людям.

– Доктор, есть ли доктор? Кто-нибудь может принять роды?

Протискиваться сквозь потоки всё прибывающих и прибывающих на перрон переселенцев стало сложнее: никто из бывших пассажиров, несмотря на просьбу не выходить всем сразу, не хотел более оставаться в опостылевших вагонах.

– Доктора! Срочно доктора!

Вдруг чьи-то сильные мужские руки остановили кричащего: Василий Мазанов узнал голос шурина.

– Филипп, ты ли? Тоже этим эшелоном?

Мужчины обнялись.

Евдокия бросилась к брату.

– Филипп, что случилось?

– Там, в шестнадцатом вагоне, Таня моя рожает!

Когда они вбежали в вагон, то не поверили своим ушам: к голосу двухлетнего Евгения, заходившегося в плаче, добавился новый, радостно-звенящий голосок, оповещавший мир о своём появлении на свет Божий.

Рядом с роженицей стояла девочка, пытавшаяся удержать на руках орущего двухлетнего карапуза.

– Мама! Мама! – заливался малыш и протягивал ручонки к матери.

– К ней нельзя сейчас, – убеждала она мальчонку, но он продолжал плакать и требовать маму.

Шурочка, одиннадцатилетняя дочка Татьяны и Филиппа, была потрясена происходящим, но вовремя сообразила, что сейчас главная её задача – обеспечить маме покой и не подпускать братика. Что делать дальше, она не знала.

– Танюша, мы здесь! Сейчас, сейчас, родная! Всё будет хорошо! – вскричала Евдокия и бросилась на помощь.

– Нож или ножницы, скорее! Воду, спирт, водку, одеколон, что у вас есть? Давайте немедленно! – потребовала она у проводника.

– Раскомандовалась! Ишь, начальница нашлась! Весь вагон мне кровью залили, – возмутился было проводник, но здравый смысл в его голове победил недовольство, и он, порывшись в каком-то сундуке, достал пару чистых простыней, охотничий нож и небольшой мутный флакон с жидкостью.

Она отвинтила крышку. Пахнуло отвратительно.

– Что это?

– Не боись, бабонька! Самогон! Чистый, как слеза ребёнка.

Дальнейшие действия Евдокия совершала, словно во сне. Если бы её попросили их повторить, то, вероятно, она бы не смогла: так действует человек в состоянии сильного душевного волнения.

Скинув головной платок, она мгновенно отрезала прядь своих волос и перевязала ими пуповину. Затем облила лезвие ножа самогоном и решительным движением отсекла канат, соединяющий мать и дитя.

– Кто? Мальчик или девочка? – спросила Татьяна, вернувшись из забытья.

– Мальчик, Танечка! Хорошенький такой! Замечательный мальчик! Настоящий богатырь! – радостно ответила Евдокия.

Младенец, словно в подтверждение сказанного, закричал ещё сильнее.

– Поплачь, поплачь, соколик ты наш! – ласково приговаривала Евдокия, заворачивая малыша в рубашку Филиппа.

Через пару минут она передала белоснежный свёрток отцу.

– Здравствуй, сынок! – взволнованный Филипп, прижал к себе тёплый, орущий комочек и заплакал от переполнявших его чувств.

– Ну, с пополнением в семействе! – сказал Василий.

Голос из вокзального репродуктора вернул к суровой действительности.

– Товарищи пассажиры пятьсот первого эшелона из Средней Волги! Освобождаем вагоны! Освобождааа… еее …ммм!

Глава деcятая

Приехали