На грани доверия. Книга третья.

– С чего вы это взяли?

– А с того, что вы и понятия не имели, где находился его оружейный сейф, в котором хранилась довольно дорогая вещь. Точнее, их был целый набор, – Турчанинов поморщился, голова болела всё больше. Боль буквально стучала в висок.

– Значит, у отца были на то свои причины, – возразил Николай.

– Странные родственные связи – никому ни до кого нет дела, – следователь ухмыльнулся.

– Скорее так, мы не лезем в душу, не диктуем, не прессуем, не давим. Мы все взрослые люди, которые уважают выбор друг друга и правила, по которым каждый из нас живёт.

– Ну, хорошо, – смягчился следователь, – по-вашему, всё-таки, куда могла деться зажигалка? И если вы сможете, вспомните, какой она была.

– Я помню, какой она была, – вставила Елена Степановна, она успокоилась, по крайней мере, могла говорить связно и по делу. Так на неё повлияло присутствие сына хозяина, его спокойная уверенность и бесстрашие перед следователем.

– Ну-ка, Елена Степановна, просветите нас, – невольно улыбнулся Турчанинов.

– Там была трёхцветная зажигалка – все оттенки синего, на ней фигуры в виде треугольников, кажется, серебряная. Я не помню, как называется эмаль, которой она была покрыта. Слово какое-то чудн?ое.

– Перегородчатая, – подсказал Фертовский, – перегородчатая эмаль. Зажигалка фирмы Alfred Dunhill, 1930 год выпуска.

– Замечательно, – обрадовался следователь, – у членов семьи начинает просыпаться память. А может, вы ещё и вспомните стоимость этой коллекционной штучки?

– Нет, цены я не знаю, мы не говорили о ней с отцом, – Николай задумался, – я вспомнил кое-что ещё, – сказал он.

– У меня сегодня ночь воспоминаний, – съязвил Турчанинов, – валяйте.

– Эту зажигалку никто не крал и не относил на реставрацию, – Николай поморщился от сленга следователя, – её мой отец просто подарил.

– Подарил? Кому?

– Моему сыну – своему внуку. Володя не так давно приехал из Штатов погостить у нас.

– Ваш сын живёт не с вами? – спросил Турчанинов, меняя тон. У него вдруг появилась уверенность, что он идёт по правильному пути. И что персонажи этой истории сами приведут его к разгадке.

– Нет, мы с его матерью давно в разводе, они уехали жить в США. Мой сын в этом году впервые после многолетнего перерыва решил приехать в Россию.

– Сколько ему лет? Как его имя?

– Владимир Фертовский, ему 22 года, – ответил Николай.

– Имя в честь деда? – Турчанинов опять потёр висок. – Где остановился ваш сын?

– У меня в доме.

– Он бывал здесь?

– Да, и неоднократно. Мой отец очень любит внука.

– Хорошо, возможно, в скором времени он мне понадобится. Предупредите его, чтобы никуда не уезжал, – следователь делал записи в блокноте.

– Могу я узнать, в какую больницу увезли Машу? – спросил Николай, он всё время думал об этом, но спросить не удавалось, следователь задавал слишком много вопросов.

– Можете, конечно, вот адрес, – он накарябал на листке адрес больницы, – жена вашего отца в тяжёлом состоянии, но стабильном. Минутку, – он услышал, как зазвонил телефон и отошёл в сторонку. Николай подошёл к креслу, но не сел, только облокотился. Ему стало казаться, что он здесь уже несколько часов, хотя прошло всего ничего. Так устал от этой обстановки, где сновали оперативники, эксперты, от атмосферы, где тебя подозревают, Бог знает в чём.

– Николенька, – экономка, улучшив момент, пока никто не смотрит, тихо позвала его. Она проходила мимо и задержалась у его кресла. – Я нашла вот это на пороге комнаты, где был вскрыт сейф, полиция не увидела, – на ходу что-то вложила в его руку.

Фертовский зажал в ладони квадратный предмет, не успев понять, что ему передала Елена Степановна. Вернулся следователь.

– Я отпускаю вас домой, поезжайте. Но если вы мне понадобитесь, будьте на связи, Николай Владимирович, – Турчанинов впервые назвал его по имени-отчеству. – Да, вот ещё что: фамилия Зорин вам что-нибудь говорит?

– Да, Вадим Зорин – мой двоюродный брат, его мама – родная сестра моего отца, – удивился вопросу Николай.

– Понятно, – следователь сделал ещё какие-то пометки. – Можете быть свободны. До свидания.

Глава 67

Сон опять никак не шёл к Дмитрию, настроение оставляло желать лучшего. Мишель устроила ему скандал тут же у дома, обвинила во всех грехах, рыдала как провинциальная актриса – с громкими всхлипами и заламыванием рук. От такого натиска и моря слёз Данилевский растерялся, не знал, как себя вести, но в одном был уверен точно – ни за что не откажется от Миры. Её образ на фоне учинённого бывшей невестой скандала, казался ещё светлей, желанней.

Вконец измучившись от бессонницы, Дима устроился на кухне, включил телевизор, предварительно убрав в нём звук, и стал смотреть какой-то фильм, судя по антуражу – фантастический. Надо было хоть как-то отвлечься и собраться с мыслями. Сегодняшний вечер получился слишком насыщенным – сначала выяснения отношений с Мирой и, слава Богу, всё уладилось, а потом истерика Мишель. Для равновесия, наверное. Потому что нельзя быть таким счастливым. Кто сказал эту ерунду? Конечно, можно. Ведь счастье – миг, состояние души. Просто у кого-то этих мигов больше, у кого-то меньше. И счастливым можно быть по-разному. Данилевский поймал себя на мысли, что после аварии стал много рассуждать, анализировать. Мозг что ли тряхнуло так?

Он посмотрел на экран телевизора – астронавты боролись с инопланетными чудовищами, стреляли, взрывали, от страха таращили глаза, вытирали пот, и всё это молча, потому что звук у телевизора был выключен. Вот так иногда хотелось бы выключить звук у некоторых людей.

– Севка, ты не спишь? – судя по тому, что старший брат быстро взял трубку телефона, можно было надеяться, что не разбудил.

– Сплю, почти, – Всеволод и, правда, уже почти погрузился в сон. Но телефон был рядом, поэтому быстро отозвался.

– Прости, пожалуйста, но меня мучает бессонница.

– Что-то случилось? – встревожился старший брат. – Ты после встречи с Мирой должен вроде спать как младенец.

– Возле дома меня ждала Мишель, и она слышала наш разговор о Мире, – сообщил Дима.

– Тогда можешь не продолжать, – догадался Всеволод, – устроила скандал?

– Ещё какой, – вздохнул Дима.

– Ты поэтому не можешь уснуть?

– Да нет, Мишель в прошлом, пусть скандалит, истерит, вообще делает, что хочет. Меня тревожит другое.

– Что же? – Всеволод перевернулся, лёг на спину.

– Мама. Вот кто не отступит. В последнее время её молчание меня настораживает больше, чем выпады Мишель. Это как затишье перед бурей.

– Вот тут мне тебя утешить нечем, опасения небезосновательны. Я слишком хорошо знаю нашу мамочку. По сути, и мой брак распался, во многом, благодаря ей, точнее, я тоже по её протекции выбрал себе жену. И вот что в итоге вышло. Так что, братишка, двигайся в том направлении, которое выбрал сам. Пусть это будут твои решения, твои поступки, твои промахи и ошибки, но и твоё счастье. Как там звучит фраза «В жизни существует всего два важных решения: куда идти и кого взять с собой».[8 - Джеффри Гитомер.]

– Спасибо, Сева, ты не только превосходный брат, но и лучший друг. Твоя поддержка бесценна, поверь, – с чувством сказал Дима.

– В следующий раз, когда ты будешь на меня злиться, я напомню тебе эти слова, – засмеялся Всеволод.