На грани доверия. Книга третья.

– Ну, знаешь ли, прежде чем отнести вещь на помойку, я всегда проверяю карманы. У меня уже был неприятный опыт – выброшенная старая куртка вместе с пропуском на работу.

– И в моём пальто была вот эта справка?

– Да, именно так, – подтвердил Вадим.

– Ты хочешь сказать, что я и этот уголовник… – она в ужасе уставилась на супруга.

– Да ничего я не хочу сказать, – стал злиться Вадим, – но я не понимаю, как она попала в карман твоего пальто. Ты можешь это объяснить?

– Нет, не могу, – Вика устало опустилась на стул. Внезапно в голове сложилась вся цепочка событий. Неужели это и был тот самый Бик, который пытался её изнасиловать?

– Тебе действительно мне нечего сказать? – Вадим внимательно смотрел на жену.

– Я не знаю, Вадик, правда, не знаю, как эта бумага оказалась в кармане моего пальто.

– Но оно было грязным. Почему?

– Я упала и испачкала его. Может быть, пока поднималась, каким-то образом прихватила с земли, вместе с листьями и сунула в карман, сама того не осознавая?

– Не очень убедительное объяснение. Как можно сунуть себе в карман что-то чужое и к тому же не помнить об этом? Только если ты была пьяна… – он замолчал, вспомнив, что сам сегодня пришёл далеко не трезвым.

– В тот вечер мы с Надей встречались и, дейсвительно, выпили, я не стану отрицать, – Вика опустила голову. Тот вечер она так гнала из своей памяти, а он всё равно напоминал о себе.

– Ладно, всё бывает, и сейчас я не в том положении, чтобы читать нотации, – вздохнул Вадим, подошёл к жене, прижал её к себе.

– Вадимыч, ты мне веришь? – она чуть не плакала.

– Верю, Корецкая, верю.

– Я – Зорина и всегда ею останусь, – крепко обняла мужа.

Глава 70

Мира вышла на улицу после рабочего дня, натянула перчатки, поправила шапку. Огляделась по сторонам.

– Девушка, разрешите с вами познакомиться? А что если, я подремлю на вашем мягком плече? – услышала возле самого уха, обернулась. Увидев Данилевского, засмеялась.

– Привет, – сказал он и поцеловал её в губы. Весь такой гладко выбритый, душистый, со смеющимися глазами.

– Привет, – Мира поймала себя на том, что ей нравится на него смотреть. – Какие сегодня планы? Ты что-то писал про сюрприз, – спросила она.

– Да, раз у нас началось всё именно на Сухаревской, сегодня мы опять туда поедем, – он хитро прищурился.

– Ох, ты, – Мира шутливо сжала его руку, – и что мы будем делать на этот раз?

– На этот раз мы пойдём в театр, билеты уже куплены, – сообщил Дима.

– А, театр на Сухаревской? Я обратила на него внимание, но не была там ни разу.

– Вот мы и восполним этот пробел. Я, конечно, мог купить билеты в более пафосное и дорогое место, пытаясь произвести на тебя особое впечатление, но я знаю, что ты это не любишь. Тем более что я уже произвёл на тебя впечатление, надеюсь? – он обнял её за плечо.

– Димка, мне нравится твоё чувство юмора, – Мира усмехнулась, почему раньше не замечала, что он умеет шутить. В знак благодарности он опять поцеловал её. – А что за спектакль?

– По пьесе Алексея Арбузова «Мой бедный Марат»[9 - Спектакль «Мой бедный Марат», рождённый в стенах МТЦ «Вишнёвый сад», теперь идёт на разных площадках Москвы и Подмосковья. Постановщик спектакля – режиссёр Вера Анненкова.]. Мне многие рекомендовали посмотреть эту постановку. Говорят, что спектакль производит сильное впечатление.

– Здорово, тогда мы точно должны на нём побывать, – кивнула Мира. Дима обратил внимание, что ему «мы», сказанное Мирой, особенно по душе.

Они вошли в вагон метро, встали у противоположной от входа двери. Данилевский прижал Миру к себе и посмотрел на её губы.

– Я бы целовал тебя каждую минуту, – прошептал ей на ухо с самым серьёзным видом. – И вообще отныне метро у меня будет ассоциироваться с самым романтичным местом на земле. Потому что здесь я встретил тебя.

– А я тебя, – Мира слегка покраснела.

А вагон метро всё заполнялся и заполнялся. Кто с работы домой, кто на работу, кто на учёбу – час пик. Многие слушали музыку в наушниках, кто-то читал, кто-то переписывался в телефоне, кто-то просто дремал. Разные возраста, разные люди, десятки сотни, тысяч, все они часть своей жизни проводили в метро. Спешили по делам, назначали встречи, свидания, ждали, уходили, иногда не дождавшись, расставались тоже в метро. Конечно, всегда были и будут те, кто презрительно относится к перемещению в метро, никогда не спускаясь в подземку. Но это их выбор, их решение.

При сходе с эскалатора Данилевский подал Мире руку, они вышли на улицу, остановились. Вечер опустился на столицу, небо стемнело быстро, по-осеннему. Но оживление на проспектах и улицах только усилилось, неустанный поток машин, которые останавливались только на светофорах или переходах, многочисленные магазины и особенно кафе, которые зазывали посетителей после утомительного рабочего дня посидеть за разговором и попить кофе. Подсветка куполов храма, который находился тут же, у метро, создавала особую атмосферу, когда понимаешь, что среди суеты и скоростей всё равно необходимо найти время, чтобы подумать о своей душе. А у ларька, где продавали монастырскую выпечку, толклась пара бомжей неопределённого возраста. Они заискивающе смотрели на тех, кто совершает покупки в ларьке, время от времени по лицу выбирали особо добрую, как правило, женщину, и просили у нее – то денег, то пирожков. Иногда им везло. Они, делясь друг с другом, жадно уплетали пирожки, не отряхивая крошки с грязных потёртых курток. И продолжали попрошайничать.

Дима поймал взгляд Миры, которая внимательно наблюдала за бомжами. Затем она полезла в карман, достала оттуда купюру в сто рублей.

– Не давай им деньги, они, скорее всего, пропьют, – остановил он Миру, – подожди меня здесь.

Направился к ларьку, остановился у его витрины, бомжи тут же обратили внимание на хорошо одетого молодого человека, сделали к нему шаг и передумали, такие обычно, не выбирая выражений, нещадно их обругивали. Могли и нецензурно выразиться.

– Мужики, с мясом или картошкой? – Данилевский повернулся к бомжам. Они не поверили своим ушам, на всякий случай промолчали. – Так с чем хотите? – повторил он вопрос. Бомжи переглянулись.

– А можно и с мясом, и с картошкой? – наконец, беззубо прошепелявил один из них.

– Можно, – кивнул Дмитрий и повернулся к продавщице. Через пять минут бомжи, не веря своим глазам, держали в немытых руках большой пакет пирожков и два бумажных стаканчика обжигающе горячего сладкого чая.

– Командир, – уже в спину благодетелю крикнул один из них, тот самый, что просил пирожки двух видов, – спасибо! Пусть у тебя будет счастье!

– Оно у меня уже есть, – ответил через плечо Данилевский.

– Дим, я не знаю, что сказать, – Мира смотрела на него во все глаза.

– Да ничего не говори. Только не думай, что я рисовался перед тобой, – ответил он серьёзно.

– Я так и не думаю, – она прижалась к его плечу. – Я лишь знаю, что ты мне бесконечно дорог, слышишь?

– Слышу, моя девочка, – тепло улыбнулся. Кажется, даже смутился, потому стал суетиться, посмотрел на часы. – У нас до спектакля ещё есть время, почему бы и нам не поужинать? – перевёл взгляд на Миру. – Что скажешь?

– Скажу, что я за! – Мира вспомнила, что хотела посидеть с Таисьей как раз в одном из кафе на Сухаревской, там, где за витриной так манили пирожные. – Только кафе выберу я, хорошо?

Они вошли в то самое уютное небольшое кафе с французским названием, где играла джазовая музыка, столики из красного дерева были круглыми, а за витриной из-за необычной формы – пузатого стекла на посетителей смотрели всевозможные пирожные и печенья под прозрачными колпаками.

– У тебя прекрасный вкус, – одобрил Дмитрий, – мне здесь определённо нравится, – даже одной рукой сумел помочь Мире снять пальто, усадить за стул, сам сел напротив. – А если я сейчас тебя поцелую? – шепнул, улучшив момент, когда официант, который взял у них заказ, повернулся к ним спиной.

– Целуй! – весело ответила Мира.