Выбрать волю

– Что ещё за шхуна?

Эсна порывисто и многословно, сияя яркими улыбками, эмоционально взмахивая руками и осеняя сияющими благодарными взглядами то отца, то мужа, пересказала всю историю своих терзаний по поводу яхточки, которую ей так старательно мешали вернуть.

Выслушав её излияния, Грэхард нахмурился и с упрёком спросил:

– Солнечная, а мне ты об этом сказать не могла? Вопрос решался одной подписью. – Заметив, как посмурнел князь, он повернулся к нему и раздражённо отмахнулся: – Ах, не ревнуйте, адмирал. Я понимаю ваше желание порадеть о дочери, но в этом случае совсем не обязательно было так всё усложнять.

– Я так и знала, – неожиданно рассмеялась Эсна, припомнив старый разговор, – нужно было просить не вазу из лазурита, а сразу яхту!

Грэхард, припомнивший ту же историю, осторожно улыбнулся.

Ничего не понимающий князь приподнял брови и переспросил:

– Так это ты сама у него просила ту?.. – он бросил недовольный взгляд на владыку, припомнив отвергнутый дар, после чего с укором посмотрел на дочь. – Эсна!

– Что? – весело отозвалась та, перепархивая поближе к супругу. – Его повелительство предложил – я и выбрала!

Князь с некоторым недовольством наблюдал, как дочь устроилась на подлокотнике кресла владыки, гибко подалась к нему всем телом, засветил всё лицо нежностью и радостью, а тот, поймав её взгляд, приобнял её за талию. Они, совершенно точно, не выглядели как люди, которые недавно рассорились насмерть.

«Ну Треймер!» – недовольно помянул адмирал своего осведомителя.

Когда князя всё же выпроводили, Грэхард повернулся к супруге и с некоторой настороженностью переспросил:

– И что это сейчас была за демонстрация?

Отношения их, конечно, потеплели, но Эсна столь явно и недвусмысленно старалась сегодня показать, что они потеплели гораздо больше, чем было на самом деле, что у него возникли закономерные вопросы.

– Ты чем-то недоволен? – легкомысленно уточнила она, доедая оставшееся от встречи пирожное.

Он прищурился:

– Нет, просто хочу узнать, как за это придётся расплачиваться.

Её лицо отразило искреннее удивление.

Он сложил руки на груди, нависнув над ней, и уточнил:

– С чего бы такие милости для страшного, мрачного, тираничного и жестокого мужа?

Эсна неплохо умела притворяться, но Грэхард, как ни мало чувствителен был к такого рода вещам, однозначно понимал, что примирение их получилось пока скорее формальным, и всё это солнечное сияние, которое она только что демонстрировала, горело явно не из чувства к нему.

Он, конечно, и предположить не мог, что ей просто хотелось избежать очередного витка объяснений с отцом. Она свои решения уже приняла, и в рамках этих решений нужно было показывать свой брак так, чтобы ни у кого не возникало и тени сомнений в его удачности.

Она облизала крем с пальцев, вздохнула и попросила:

– Не нависай так, пожалуйста, о страшный и жестокий муж.

Мышцы его лица слегка расслабились; губы дрогнули в лёгкой улыбке.

Он сел прямо на пол у её ног, выгнул бровь и с вызовом спросил:

– Так лучше?

С нарочитой тревогой она оглядела его, наклонилась и призналась:

– Ну, теперь уж мне страшно узнать, как придётся расплачиваться за такие милости.

Впрочем, её шутливое настроение сошло на нет: взгляд его был слишком серьёзным и отчаянным.

– О, Грэхард… – вздохнула она и погладила его по волосам и щеке.

Он закрыл глаза и прижал её ладонь к своим губам.

Они сидели молча с минуту.

Потом он открыл глаза, и по его глубокому сильному взгляду она угадала те слова, которые он собрался произнести.

Ей было страшно это услышать, но она подавила малодушное желание остановить его, и он всё-таки произнёс:

– Я люблю тебя, знаешь?

Она часто и беспомощно заморгала.

– Я просто хочу, чтобы ты знала. – Встал он и отвернулся.

– Я… знаю.

Она вскочила и со всхлипом прижалась к его спине, обхватив его сильно-сильно, впившись тонкими руками в его тело так, что ему даже стало больно.

Он опустил голову, усмехнулся, а затем с коротким смешком отметил:

– Эсна, если ты надумала меня задушить, то делать это за шею более перспективно.

– Эй! – возмутилась она, разжимая руки. – Что ты только и делаешь, что говоришь мне гадости!

Он обернулся к ней. Улыбнулся. Почти застенчиво признался:

– Я сдерживаюсь и произношу вслух только каждую пятую.

Ей сперва подумалось, что он шутит; но он выглядел настолько смущённым этим признанием, что она поверила.

– Это выглядит как успех, – серьёзно кивнула она и сама поцеловала его.

Он вздохнул совершенно счастливо.

Интермедия

Совет оппозиции собрался в гостиной Кьеринов малым составом – отец Эсны, старший Руэндир и генерал Дрангол. Трое друзей сосредоточенно пили коньяк и анализировали сложившееся положение.