Шедевремя

Картер откашливается:

– Ну что вы хотите, жизнь меняется, сейчас вот работу предложили в этом городке…

– Так как вам это удалось? Вы пережили пять домов… обычно дома переживают людей, я вот стал свидетелем жизни восьми поколений…

– Ну, это раньше было, сейчас по-другому все…

– Но как вам удалось прожить так долго?

– Долго? Да мне двадцать пять в ноябре исполнится…

– Двад-цать пять? Но как тогда… вы сменили столько домов…

– Ну а как вы хотите, нынче здесь, завтра там…

– Постойте-постойте… вы хотите сказать… все эти дома… живы?

– Живы, конечно… где в доме плитка отвалилась, так это не я, а меня же чинить заставили…

Я не знаю, что ответить, вертится в голове безумие, безумие, двадцать пять лет, пять домов, двадцать пять, пять…

Поворачиваюсь к своему человеку, понимаю, что не нахожу слов:

– Простите… я… очень… сожалею…

– Ничего, ничего… – он посмеивается, вижу, как оживленно вспыхивает свеча, которая была готова погаснуть…

Изогнутая страна

…на северо-запад ходили редко, да чего ради вообще ходить на этот северо-запад, там наша земля плавно спускалась в другую реальность, чтобы не пересекаться с северо-западным землями, с которыми у нас была война. Иногда когда хотелось уединения, люди шли туда, как говорили – на край земли – смотрели в пустоту, подернутую туманом.

Интереснее было ходить на юго-запад – там земля нашей страны плавно переходила в земли, с которыми у нас война только-только намечалась или наоборот, уже сходила на нет. Можно было перейти рубеж, купить подвески из молодой луны, чтобы не то отгонять от своего дома драконов, то ли наоборот, их приманивать.

Некоторые отчаянные головы, впрочем, все еще упорно продолжали ходить к северо-западу, сидели на краю бездны, смотрели в никуда, ждали, что что-то переменится, и земля поднимется из пустой реальности в реальность, где за туманом есть другие земли. Что вы хотите, говорили им, нам все время приходится балансировать между миром, в котором настоящая война, и миром, в котором война, конечно же, есть, но такая, что как бы и нет, ну вводят друг против друга какие-то законы, ну это ничего, лишь бы кровь не лилась.

Вверх края нашей земли не поднимались никогда – там было что-то непонятное, неведомое, какой-то мир – никто не знал, что это за мир такой, туда предпочитали не только не соваться, но даже не смотреть в ту сторону.

После полуночи

…нам запрещалось выходить из дома после полуночи – поэтому когда приходила полночь и оставалась до утра, пила чай с вареньем и м нам надо было выйти из домов утром – сначала выходили мы, кланялись ночи, ну вы извините, вы же понимаете – а потом уже выходила ночь, благодарила за гостеприимство.

Когда приходил рассвет, и нам нужно было выйти из домов, мы просили сначала выйти рассвет – извините, что беспокоим, но вы же понимаете, так надо – а потом выходили за ним. Потому что покидать дома до рассвета было нельзя.

Мы ловко обходили запреты, мы больше не боялись ночи. Иногда кому-нибудь из нас казалось, что мы делаем что-то не так, – такие мысли возникали, когда мы проходили через дверь или натыкались на собственные кости, лежащие у ворот какого-нибудь дома. Впрочем, мы быстро отгоняли от себя эти мысли, считали, что они вызваны переменой погоды или слишком ранней весной…

Потому что…

– А что такое мечта?

– Ну как тебе сказать… мечта… Ну, мечта и мечта, мечта она и есть мечта.

– А почему есть город Прага и мечта про город Прагу, город Мадрид и мечта о городе Мадриде?

– Ну, потому что так заведено, что непонятно-то?

– Ну, почему-у?

– Ну, потому что вот так оно все.

– А почему мечты то появляются, то пропадают?

– Ну, потому что сами города то появляются, то пропадают, вот так.

– А города же не пропадают, они же всегда на месте стоят?

– Ну… так полагается говорить, что города то появляются, то пропадают.

– Ну, почему?

– Ну, потому что. И вообще, ты мечта о фестивале света, вот и свети давай, нечего тут вопросы задавать.

– А почему мы можем быть в мечте о городе, а в городе не можем?

– Ну, потому что мы мечты, что непонятно-то?

– А как сделать, чтобы мечты не исчезали и не пропадали?

– Ну, это ты никак не сделаешь.

– Ну, почему-у?

– Ну, потому что.

– А почему одни мечты ровно на месте стоят, а другие как мечты о Праге, то есть, то нет?

– Ну, что-то происходит… с Прагой.

– А ничего же не происходит, она как была, так и есть!

– Ну… все равно, что-то происходит… вот потому и говорят, то появляется, то пропадает.

– А я сделал, чтобы мечты не пропадали!

– Да ну тебя совсем, свети давай!

– Не, я правда сделал, чтобы мечты не пропадали… Это же так просто… ну… наш мир как будто не знает, что настоящие города не пропадают никуда… а если узнает…

– А почему наш мир пропал?