Шедевремя

– Ну, может, если вы увидите, то узнаете…

– Нет… – хмурится, оглядывается, – ничего подобного…

– Ну что вы, так это не делается, – мотает головой Конь Стебль – кто же спрашивает у преступника? Спрашивать надо у преступлений… Уважаемые убийства и грабежи…

– …и кражи.

– Да-да, и кражи.

– …и похищения.

– Да, и похищения.

– …и заговоры.

– Э-э-э… уважаемые! Кто-нибудь из вас знает этого человека?

– Вроде что-то знакомое, – осторожно говорит кража со взломом, украшенная украденными драгоценностями.

– Так это он вас совершил?

– Нет, он сделал что-то другое…

– И что же?

– Ой, сложно… это преступление иногда заходит сюда… но мы никак не можем понять, что же оно из себя представляет.

– В смысле… вы не понимаете, что это за преступление?

– Вот именно… оно не похоже ни на взлом, ни на убийство, ни на кражу, ни на похищение… Мы спрашивали его, но оно только разводит руками, оно само не может понять, кто оно такое… Верите ли, преступление даже хотело нанять следователя, чтобы он помог ему разобраться, кто оно!

– Признайтесь, вы сейчас просто водите нас за нос? – фыркает Конь Стебль, это у него здорово получается, фыркать…

– Ничего подобного, можете сами с ним поговорить, – сапфиры на Краже Со Взломом нервно покачиваются.

– То есть, предлагаете нам сидеть тут и ждать, когда через пару месяцев глядишь сюда заглянет преступление этого господина? Ну да, похоже, больше ничего не остается, только устроить слежку…

– Ну почему же, можете наведаться к нему домой, – кивает кража со взломом.

– Если бы мы знали, где оно живет…

– …я знаю, я знаю, перекресток, дом без номера.

Спрашиваю:

– Какой перекресток?

– Да у нас в городе один перекресток, причем без улиц, – фыркает Конь Стебль, – и там только один дом…

– …этаж Пи…

Меня коробит:

– Это еще что?

– Ну, вы понимаете, он не третий и не четвертый, а, так сказать, три целых, четырнадцать сотых…

Смеюсь:

– И комната без номера, да?

– Нет. Номер без комнаты.

Понимаю, что ничего не понимаю, покорно следую за своими спутниками, экипаж тоже присоединяется к нам, Конь Стебль хочет ему заплатить, экипаж отнекивается, что вы, что вы, какие деньги, в кои-то веки мне выпадает честь участвовать в расследовании самого настоящего преступления. Добираемся до перекрестка – я и правда вижу перекресток без улиц, дом без номера, чье количество этажей переходит в какую-то бесконечную непериодическую дробь – плутаем в лабиринте лестниц, уже хотим повернуть назад, когда спохватываемся, что не помним, где это назад, уже собираемся устроить привал и разбить палатку, когда неожиданно для самих себя выходим на непонятно какой этаж к огромной цифре четыре, положенной на бок – что-то подсказывает мне, что это и есть тот самый номер без комнаты, и если поискать, то можно найти дверцу, так и есть, а за дверцей крохотная прихожая, ведущая в холл, где открываются арки в кухню и спальню, н-да-а, неплохо живут преступления, неплохо…

– Уважаемое… преступление… – начинаю я, – позвольте спросить вас…

Мне отвечает тишина, какая-то недобрая, гнетущая, напуганная сама собой. Оглядываем комнаты, экипаж уезжает в спальню, тревожно вскрикивает – мы бежим туда, оторопело смотрим на безжизненное тело преступления, лежащее на ковре…

Догадываюсь:

– Его… его убили?

– Совершенно верно.

– И… и часто у вас убивают преступления?

– Да я первый раз такое вижу… – Конь Стебль снова разводит копытами, поворачивается к преступнику, – это ваше преступление?

– Да… теперь вижу… мое…

– И что же вы натворили? – спрашиваю в нетерпении.

– Да как вы не понимаете, я сам понять не могу, что я натворил! – вспыхивает задержанный, – вот посмотрите, на что это похоже… на кражу не похоже… на убийство смахивает, но не очень…

– Мне интересно другое… – Конь Стебль переступает копытами, помахивает хвостом, – кто мог убить… убийство?

– Это я сделал.

– Простите? – поворачиваюсь, смотрю на преступника, – вы…

– …я его убил.

– Вы… немыслимо… зачем вам понадобилось убивать убийство?

– Ну а как же иначе? – преступник окончательно встает на дыбы, – ничего себе у вас мир, преступления расхаживают по улицам, и вы ничего с ними не делаете!

– Ну а что мы должны с ними делать по-вашему?