оставила, Лиза.
– Я так и подумала, – облегченно вздыхаю я.
– Марина, поверь, меня никто кроме тебя не интересует.
О, да, говорите, говорите! Как же приятно это слышать! Перед тем как
окончательно растаять и растечься по полу, я вспоминаю утренний эпизод с
запиской, и возродившаяся тревога собирает в кучу мой оплавленный мозг.
– Лоран, мне надо тебе коечто рассказать. Может быть, тебе мои
подозрения покажутся смешными, но мне не до смеха, – торжественно
начинаю я, урвав на мой взгляд подходящий момент между последним
блюдом и сыром.
– Еще одна заколка? – прощупывает почву Лоран, наверняка мысленно
уже подыскивая оправдания.
– Нет. Понимаешь, мне ктото подчеркивает гороскоп в газете.
Лоран явно не ожидает от меня подобного бреда, его и без того большие
глаза расширяются и в них ясно читается сомнение в моей вменяемости. Я
использую все свое красноречие, чтобы эти сомнения развеять и донести до
него сложность ситуации.
– И ты думаешь, что это делает тот же человек, что общался с тобой по
Интернету за меня? – Лоран в конце концов проникается шпионскими
страстями, даже таинственно понижает голос.
– Ну, а кому еще это могло понадобиться?
– Может, ктото увидел тебя в поезде и решил подшутить?
– У меня, что физиономия клоунская, которая всех так располагает к
шуткам? – горячусь я, – Нос вроде не красный, колпака на голове нету.
– Не люблю клоунов, – не к месту уведомляет меня неудачливый Пуаро.
– Подумай лучше, кто из твоих друзей мог пойти на эту низость.
Высокий лоб Лорана пересекают мыслительные морщины.
– Да, я их всех хорошо знаю. Не такие они, – делает бесперспективный
вывод он, – Разве что..
– Разве что? – цепляюсь я.
– Может, Робер? Он одно время часто у меня ошивался, мы совместный
проект готовили. А в последнее время пропал кудато. Слушай, а какой у
того был голос?
– Голос как голос. Мужской.
– Не густо. А акцент?
– Да, не было акцента, – порыхлив память, убежденно выдаю я, – Он точно
француз.
– Да, я не о том. У меня, скажем, южный акцент. Я большую часть жизни
здесь провел. У марсельцев специфический говор, они растягивают
гласные. Парижане тоже отличаются. О севере я и не говорю.
– Хмм, если подумать, то он говорил не так как ты. Скорее как
парижанин.
– Тогда это нам ничего не дает, – вздыхает вошедший в роль сыщик, –
Большинство моих друзей парижане, включая того же Робера. С юга только
Эммануэль, которого ты видела и Сид. Их, выходит, можно вычеркнуть.
Впрочем, их бы я и так вычеркнул, ни один, ни другой на такую подлость
не способен.
– А что это за Робер? – опасливо интересуюсь я.
– Сороковник, не женат, куча комплексов.
– На вид то, что надо.