Моя мама – убежденный работоголик. Работа притягивает ее как магнит и
не отпускает.
– Так парты новые привезли. Я помогала рабочим расставить. Встретила
Люду, историчку. У нее, представляешь, класс писал сочинение, и одна
девочка спрашивает: «Людмила Петровна, а как пишется «капутт» или
«копутт»? Она удивляется: «А тебе зачем? Ученица поясняет: «Видите ли, я про Гитлера пишу. Знаю, что звали его Гитлер, а вот как пишется
фамилия не помню. Толи Капутт то ли Копутт». Вот вам уровень
современных детей! Ни черта не знают!
– Хе, хе, ну, КАпутт нужно было писать. Гитлер Адольфович Капутт, –
хихикаю я.
– Ага, умная нашлась. Ты мне скажи лучше, когда домой собираешься.
Тебе уже из какогото агенства на домашний три раза звонили.
– Инструкция по установке унитазов?
– Не знаю, они не сказали, а в трубку не пахло. Не уводи разговор.
– Мам, я честно не знаю пока. Я же здесь тоже работаю, а не баклуши бью,
– лицемерю я.
– Я тут подумала, – понижает голос мамус, – Ты там никого не встретила?
– Ленку встретила. Мужа ее Пьера Безухова, – прикидываюсь чайником я.
– Почему Безухова?
– Да, шучу я, мам. Ну, кого я потвоему должна была встретить?
– Не знаю. Французишку какогонибудь. Лямур тужур.
Как она меня всетаки чувствует. Не зря девять месяцев носила в своих
недрах. Какаято кармическая связь сохранилась. Может, признаться, что
встретила. И не французишку какогонибудь жалкого, а самого что ни на
есть французище в лучшем смысле этого гордого слова. Может, рассказать
маме про Лорана? Впрочем, нет, не стоит. Подробное повествование
сожрет весь мамин кредит. Лучше поведаю обо всем, когда вернусь. Если, конечно, мои отношения с Лораном дотянут до этого момента.
– Мама, не юродствуй. Твоя дочь продожает успешно покрываться пылью.
Желания сорвать с нее паутину времени ни один прекрасный принц еще не
изъявил.
– Фу, как ты грубо выражаешься!
– Все, мам, мне пора. Кстате, как там наш бедный Антонио?
– Не знаю, не звонил больше, – горестно вздыхает мама.
– Умер с голоду наверно. Или замерз на матах в Латгалии. Согретьто
некому было.
– Марина!
– Все, мам, убегаю.
Седрик ждет меня у фонтана Trois Graces в окружении студентов и двух
бомжей с пятью собаками.
– Самое неудачное место для встречи, – улыбается он, когда я подхожу
ближе, – У меня уже двадцать раз попросили монетку.
– Извини за опоздание, – я сама проявляю инициативу и касаюсь его щеки
своей положенные три раза.
Его маленький глаз, который смутно вырисовывается за дымкой очков, не
вызывает у меня абсолютно никаких негативных эмоций. Похоже, я
привыкла к нему. Мы отправляемся на площадь…, и усаживаемся за столик
в уютном Sister’s Cafе.
– Что у тебя с лицом? – тревожится Седрик, разглядев мои заработанные
в честном бою с непокорной лошадью царапины.
Я не успеваю ответить, у него звонит мобильный.